— И все? Так просто? Никаких условных знаков?
— Нет, только про шапку не забудь сказать. Храмовая разведка работает иначе, не так, как наши. — Прокоп поправил шнурок на шее и снова улыбнулся, но уже не наигранно, ему было приятно сознавать, что меха-корповские разведчики действуют изощреннее, чем киевляне. — Удачи, Разин!
— Ты меня знаешь? Мы встречались, что ли? Не помню.
— Нет, Разин, не встречались. Мне тебя описывали: здоровый и глядит так, будто вот-вот башку отвернет.
Егор коротко кивнул и отвернулся. Альбинос шагнул следом за ним к двери, но Прокоп окликнул его:
— Музыкант, постой! А струны-то! Струны — вот они.
Старьевщик снова напялил привычную личину добряка и умильно заулыбался. Заворачивая струны в клочок кожи, он бормотал:
— Ты заходи, Музыкант, заходи в мою лавку, когда здесь будешь. Новости расскажешь, то да сё…
Разин топтался у двери, пока Альб расплачивался за покупку. Инвалид пытался отказаться от денег:
— Ты ж наш, я не знал раньше, бери так!
— Нет, Прокоп, я лучше заплачу.
Альбинос подумал, что раньше улыбка хромого ему нравилась, а теперь он вряд ли сможет относиться к Прокопу по-прежнему дружески. Хотя, если вдуматься, что такого? Ну, агент Меха-Корпа, и что? Всякий в Пустоши устраивается, как может, а каждый десятый здесь — не тот, за кого себя выдает. Но все-таки теперь показное радушие старьевщика смотрелось неприятно. Погруженный в эти раздумья Альб вышел следом за Разиным в переулок, где спутник остановился свернуть самокрутку. Альб сунул струны в карман, поднял голову… и быстро шагнул обратно в тень. По улице шагал Миха Ротник.
* * *
Разин обернулся, перехватил взгляд Альбиноса, пожал плечами и возвратился в лавку.
— Ты чего?
— Вон видишь, мужик по улице идет? Это Миха.
Толстый коротышка, бывший наниматель Альбиноса, шествовал по грязному переулку, аккуратно обходя лужи. Справа и слева от него тяжело шагали крепкие мужики в одинаковых куртках, перетянутых скрипящими ремнями, — Ротник обзавелся новой охраной и снарядил телохранителей как полагается. Вид парни имели очень боевой и по сторонам глядели грозно, у одного за спиной висела берданка, на поясе у другого — кобура с большим револьвером. Разин оглядел процессию и бросил:
— Подожди здесь. Меня он не знает, гляну, куда направляются.
— Эй, постой!..
Но Разин уже шагал следом за Михой.
— Стремительный человек, — заметил Прокоп, выглядывая в дверь. — А ты подожди, подожди его, Музыкант. Он скоро возвернется, Лушка-то совсем рядом живет.
Альбинос глянул на старика сверху вниз.
— Лушка?
— Баба Михина. Он к ней частенько заглядывает, пока Христы нету.
— И надолго он к ней?
— Да когда как, но обычно ненадолго. Брательник его не одобряет, так что Миха у Лушки не задерживается — не ровен час, нагрянет Христа. Побаивается Миха брательника-то.
Возвратился Разин в самом деле скоро.
— Как тебе Михина подруга? — поинтересовался Альбинос. — Симпатичная?
— А ты знал, что ли, что он к бабе идет?
— Прокоп знал. Идем.
И Альб быстро зашагал от лавки старьевщика, Разину пришлось нагонять его.
— Ты куда собрался?
— А ты меня слушал, когда за Михой побежал? Идем в гостиницу «Злой киборг». Пока хозяина нет, оглядимся там.
Гараж перед «Злым киборгом» не изменился, на месте была и здоровенная маслянистая лужа перед ним. Хотя сухой сезон в разгаре, лужа не стала меньше. Обходя ее, Альбинос бросил через плечо:
— Видишь это болото? Оно здесь всегда и постоянно одного и того же размера. Я иногда спрашивал себя: почему лужа не высыхает в сухой сезон?
— И почему же? — Разин шагал следом и едва слушал Альба, он косился по сторонам, прикидывая для себя пути отхода из этого места.