Вдалеке жахнул выстрел, в ответ раздался пронзительный вой. Альб с Егором обернулись.
На гребне песчаного холма позади руин показался наездник на манисе. В белесое небо торчал заостренный штырь, украшенный растрепанными перьями — копье мутанта.
Стрелял молодой цыган, дробь рассеялась в стороне, далеко от дикаря. Тот взмахнул копьем, снова завыл, ударил ящера пятками, разворачивая, — и пропал из виду, скрывшись за насыпью. Ветер подхватил пригоршни песка, вылетевшие из-под ног маниса, и понес прочь рыжей бахромой.
— Надо убираться отсюда, — Альбинос крепче сжал руль. — Если кочевые начнут…
— Погоди. — Разин стал перебираться на заднее сиденье, к пулемету.
Альб сбросил скорость, удаляясь от развалин. Над руинами разнесся многоголосый вой. Справа и слева от холма, за которым скрылся мутант, показались наездники. Стуча манисов пятками в упругие бока, они размахивали копьями и дубинками. Цыгане бросились к повозкам, караван ощетинился стволами, закричали женщины, заныл напуганный шумом младенец. Мутанты вылетели из-за бархана цепью, оглянувшийся Альбинос насчитал почти три десятка наездников с луками. Стрелы взмыли к светло-голубому небу. В ответ затрещали выстрелы — все мимо. Расстояние между кочевыми и табором стремительно сокращалось… Стрелы ударили в повозки, прошивая тенты. Цыгане дали залп — двух мутантов настигли дробь и пули, но оба удержались в седлах.
— Давай туда! — велел Разин, приподнимая пулемет на турели.
Альб развернул сендер, и ствол пулемета пополз вправо, в направлении бегущих манисов.
Кочевые разразились новым кличем, их вождь, скакавший впереди, отвел руку с копьем назад, готовясь к броску… Грохот выстрелов над головой Альбиноса заглушил все звуки. Песок взметнулся перед наездниками десятками фонтанчиков, выбитых пулями, — Разин стрелял с упреждением. Вождь заорал, натягивая поводья. Цепь атакующих развалилась, мутанты разворачивали ящеров, уносились прочь от развалин. Сквозь рев двигателя донесся рык цыганского барона:
— Не стрелять! Хватит!
— Рули к табору, — Разин выпустил пулемет, и ствол задрался вверх.
Навстречу сендеру вышел барон — коренастый пожилой мужик в ярком желтом жилете. Под расстегнутым воротом виднелся еще один жилет, красный, под ним — ядовито-зеленый. Рубаха на нем была белая, из-за широкого кожаного пояса торчал длинный кривой нож в вышитых бисером ножнах. Барон, широко взмахнув рукой, снял шляпу и приложил к груди. Волосы его были совсем седые.
— Легкой дороги, тусклого солнца! — объявил он.
Разин кивнул в ответ. Он стоял в сендере и смотрел на барона сверху. Подошли еще несколько цыган, курчавый паренек встал рядом с бароном и положил обрез на плечо.
— Зачем стреляли? — спросил Разин. — Это были разведчики, если их не злить, они бы не напали.
— Молодые… Молодые любят стрелять.
Барон скорбно покачал головой и отвесил мальчишке с обрезом подзатыльник. Удар вышел неожиданно сильным, цыганенок свалился на колени и выронил оружие.
— Мошка, ты понял? Этот опытный человек говорит, что если бы ты не выстрелил в мутанта, они бы не напали. Ты подверг семью опасности!
Мошка подобрал оружие, встал и потер затылок.
— Я понял, старший…
Барон обернулся к Разину.
— Молодые любят стрелять, им только дай повод. С возрастом он поумнеет, возмужает — тогда поймет, что нет ничего хорошего в том, чтобы продырявить кого-то на расстоянии.
Старый цыган покосился на Мошку, тот отодвинулся — боялся нового подзатыльника.
— Другое дело нож, — барон взялся за кривую рукоять на поясе, — совсем другое дело! Когда горячая кровь заливает твою ладонь, ты поворачиваешь клинок в ране, глядя в глаза кровнику… но молодым только стрелять хочется! Однако я не поблагодарил вас за помощь.