Морду убери! сказала я, отворачивая от себя медвежью пасть. И так ничего не видно.
Воин сказал правду: его и правда распотрошили. Глубокая рваная рана тянулась через весь правый бок от плеча до поясницы. Лекари стянули ей края, но заживить не смогли. Я провела над раной руками, чтобы определить характер повреждений, и вопрос с армейскими лекарями отпал сам собой.
Злая магия. Прочно засела. Поэтому и рана не стягивается. Тут специалист нужен.
«А то я не знаю!» уркнул медведь и попытался лизнуть раненый бок.
Морду убери! окрикнула я снова и приготовилась к лечению. Так уж вышло, что со специалистом тебе повезло.
Чтобы управлять стихиями, нужен мощный магический дар, а чтобы помогать ближнему, достаточно просто быть человеком. «Сопереживание и способность пропустить чужую боль через себя вот главные принципы любого магического исцеления». Так в учебнике написано.
Вражеский маг щедро одарил медведя скверной ненависти. При недостаточном лечении такая рана годами могла мучать воина, подпитываясь изнутри его собственными чувствами и разрастаясь в нём всё больше и больше. Надо было действовать решительно.
Постарайся не шевелиться, пушистенький! попросила я, закрыла глаза и запела заговор на заживление ран.
Затих ветер и умолк стрекот сверчка в траве. Мир вокруг замер. Магия широким потоком лилась на нас сверху, спускаясь по солнечным лучам мне на плечи, окружая сияющим ореолом волосы. Она проходила сквозь мои ладони и спадала вниз с каждого пальца, покрывая раненый бок медведя узорами лечения.
Слова заговора подошли к концу, и рана оказалась надёжно укрыта. Я приготовилась сделать самое главное: чтобы излечить магические раны, мало знать нужный заговор, нужно подпустить вглубь своей ведьминской сути злую волжбу и дать ей противостоять этому злу. Если ведьма недостаточно любит то, чем занимается, ничего не выйдет.
Но я любила своё дело, и любила помогать людям. Я выхватила из магического плетения элемент связки, вытянула, как нитку из вязания, и прижала к груди. Магический узор задрожал, затрепетал, соприкоснувшись с моей истинной сутью. Он запульсировал в одном ритме с сердцем, а затем по нему хлынула затаённая во вражеской волжбе тьма.
В учебниках всё выглядело точно так же. Я с интересом наблюдала, как тёмные жилки ненависти достигают средоточия моей магии и распадаются безобидным туманом. Их там ничто не подпитает, нет во мне ненависти, нет злобы, лишь сочувствие и поддержка. Именно поэтому мне так легко давалась наука лечения магических ран.
Ну вот и всё, сказала я медведю, как только последняя ниточка злобной магии была вытянута из его раны и распущена. Ещё раз проверила рану и дала плетению сделать своё дело: остановить кровь и затянуть рваные края. Готово!
Как на уроке. Только вражья магия в этот раз была настоящей, не поддельной, как в Академии, и поэтому лечение потратило слишком много моих сил. Закружилась голова, и я чуть не упала, но меня подхватил нет, не медведь, а тот, кем он был на самом деле.
Воин-оборотень был высок и плечист. Про таких говорят обычно косая сажень в плечах. Волосы тёмные и чуть вьются. Глаза чёрные под чёрными бровями и взгляд пронзительный. А на губах то ли улыбка, то ли усмешка, не разобрать.
«Красивый», не к месту подумалось мне, и я почувствовала, как краснею.
Красавец придержал меня и сурово осмотрел с ног до головы. Я вздрогнула от того, как он нахмурился. Недобрый взгляд, у хороших людей такого не бывает. Хотела освободиться и пойти по своим делам, мне ещё из армии уйти надо, как вдруг воин-оборотень пробасил решительно:
Хороша ведьма! Забираю! Сгодишься мне на поле боя.
Кажется, сегодня у мироздания тугоухость к моим мольбам: всё наоборот!
* * *
Борис
Магическая рана затянулась на глазах. Я хмыкнул. Армейские лекари заливали что-то про редких специалистов, а тут какая-то выскочка только вчера из Академии залечила всё за пару вздохов.
Осмотрел результат и еле успел подхватить ведьму под руку. Видать, лечение сил-то у ней отняло. Осмотрел её.
Сама мелкая, едва до плеча мне достаёт. Лик круглый, что солнышко, волос светлый и глаза тоже. Глаза мне её сразу запомнились: яркие, голубые, что небо весной. И ресницы длинные-длинные. Пухом вокруг глаз лежат облачко.
На вид и возрасту бы я много ведьме не дал. Лет двадцать или что-то около того небось. Молодая совсем ещё. Странно. Точно помнил, что раньше двадцати четырёх из Академии не выпускались.
У ног ведьмы стояла стопка учебников, перехваченных бечёвкой, и пара свитков поверх. Среди всего взгляд выхватил серый уголок призывного талона. Вот как! Призвали ведьму. Тогда всё будет ещё проще. Ведьма-то в лечении хороша! А то, что боец из неё никакой, так и не жалко. Мне она нужна только для галочки.
Хороша ведьма! Забираю! Сгодишься мне на поле боя, выдал я, крепче перехватывая ведьму за руку: то ли её снова качало, то ли уйти куда собиралась.
На лице ведьмы отразилось недоумение. Ну да, откуда ей хорошо соображать, если она и жизни-то толком не чуяла.
Я приблизился, чтобы понятнее стало, и повторил медленнее:
Ты ведьма, я оборотень. Такие как мы воюют в паре.
Вою-ю-ю завыла ведьма, глупо хлопая ресницами.
Не воют, а воюют, поправил я, а затем махнул рукой и сделал всё сам: выхватил у ведьмы из стопки книг талон и потащил эту дурочку в призывной пункт.
В этом кабинете ничего никогда не менялось. Стул, стол, за столом дед Василий. Он был здесь, когда я пришёл в армию, будучи ещё неопытным юнцом. Иногда меня одолевала мысль, что дед Василий и не человек вовсе, а местный призрак. Умерший некогда за этим самым столом прапорщик Василий Пупкин. А что? Вполне себе вариант, особенно если видеть, что за последние несколько лет дед ничуть не изменился.
В этот момент дед Василий поднял голову и посмотрел на меня край неодобрительно. Ну точно не человек! Ещё и мысли, небось, читает!
Обернулся уже, проворчал дед. А говорил, долго заживать ранка-то будет
Повезло просто! отозвался я и бодро отрапортовал: Я к тебе с новобранцем! Принимай! и бухнул на стол перед ним призывной талон ведьмы.
Тот пробежался по талону глазами и скривился.
Первый ранг, Борь. На кой она тебе?
Я Мне Архив бы, пищала зажатая в моих руках ведьма.
В архив бумаги отправим. Не боись, своё дело знаем, ответил ей дед Василий, хмыкнув, не первый день замужем!
Ты давай это, не задерживай! подогнал я деда, чувствуя, как ведьма оседает всё больше. Я ещё хочу обходной лист подписать и завтра к утру в лагере появиться!
Ну ничего ты, какой спорый! ответил дед Василий, ничуть не реагируя на сами слова. Запомни, внучок, спешка полезна лишь при ловле блох! Он взял из стопки журналов верхний, открыл и сверился с записями. Пары за тобой не закреплено, Борька. Запишу на тебя ведьму Настеньку. Он пригляделся к ведьме, прищурил один глаз и спросил: Пойдёшь в пару к медведю, Настенька?
Насть, кивни! гаркнул я на дурочку, а то она совсем уже ничего не соображала: язык заплетался, ноги разъезжались.
Дед Василий глянул на меня, затем снова на ведьму.
Будь по-твоему, Борька! Сгубишь девицу то! Она на излечение волжбы вражеской себя до дна исчерпала. Я же вижу, пусты запасы силы ведьминской. Каково ей в бой идти?! Сгинет! В миг сгинет же!
Не причитай, дед! И не таких в бой бросали, остановил я старческие причитания. Пройдёт курс молодого бойца. Васька всему научит. Выживет ведьма.
Как предыдущие
Молчать! прикрикнул я. Не важно это.
Дед Василий пожал плечами, поставил поверх призывного талона штамп, расписался и протянул талон ведьме.
Добро пожаловать в армию, Настенька! искренне пожелал он. Теперь ты боевая ведьма для оборотня. Успешной службы!