3 глава "Птичка"
Потом мы бегали в лес, хоть тётка нас за это, конечно же, ругала, но вот только орла нашего мы больше не видели.Не проходило и дня, чтобы мы чего-нибудь не напроказничали. Между Оля́ и Образцово был лес. Все его называли «Оли́нский лес». В прежние годы там водились зайцы, орлы, тушканчики и прочая мелкая живность. Нам нравилось туда убегать деревья казались выше и толще, чем росли в селе, и их было много. Настоящий лес в наших степях! Мы взбирались на деревья, ловили из норок тушканчиков (нальешь в норку воды и смотришь из какой другой норки он выскочит), подбирали всякую всячину, залазили в гнезда и таскали яйца. Зачем? Мы многое делали, сами не зная зачем. Таким образом познавали мир, свершали поступки за которые потом несли наказания. Однажды во время очередной прогулки в лесу, мы увидели птенца. Он сидел на земле, открывал клюв и издавал неведомые нам звуки. Птенец был удивительно крупный и неказистый. Мы не вернули его в гнездо, а решили забрать с собой. Местом складирования наших всех находок и трофеев был двор брата, все и всегда тащили к нему. Рядом с их домом был двор его вторых бабушки и дедушки (по отцу) и сами дома располагались таким образом, что между ними был маленький проулочек. Этот проулочек брат закрыл со всех сторон и получился его личный сарайчик. Вот там мы, в основном, и прятали честно добытое. Туда же решили и птенца поместить. Мы давали ему зёрна, хлеб, каши и супы, даже червяков для него копали ничего не ест. Дали свежую рыбу съел, дали кусок сырого мяса съел! Наконец, мы все же нашли чем его кормить. Его родители держали еще коров, помимо прочей живности, и в холодильнике всегда было сырое мясо. Мы потихоньку таскали ему то мясо, то бегали удить рыбу. Домочадцы, конечно, слышали, что в сарайчике кто-то все время копошится, да и мы постоянно туда ныряли. Кто у вас там? спрашивали по очереди они. Птичка, так же по очереди отвечали мы. Время шло, птичка росла, и ей требовалось все больше еды. И тут тётка стала замечать, что из холодильника пропадает мясо. До этого мы отрезали маленькие кусочки, но потом пришлось отрезать уже куски большие. Это и стало началом нашего птицеводческого конца. А птенец уже вырос, стал большой и красивый! Это был орел. Мы не говорили, что подобрали орленка, нам бы навтыкали и заставили отнести назад, поэтому мы всем отвечали просто: Птичка. В итоге тётя Галя сопоставила появление птенца, пропажу мяса и наше рьяное рыболовство. А ну-ка покажите, что у вас там за птичка, она закинула на плечо столовое полотенце, которым только что вытирала руки, и уперла руки в бока. Мы поняли это фиаско, тяжело вздохнули и пошли к сарайчику. Тётка сзади, как конвоир. Сережка отворил дверь, зашел внутрь и вынес оттуда птичку. Боже ты мой! всплеснула она руками. Да это же орел! Ладно, голуби, на худой конец, ворона или воробей, но орел!? Тут ее изумление сменилось на какое-то другое выражение, она сузила глаза и елейным голосом спросила: Где взяли? Ой, надают сейчас, ведь точно надают! Мало того, что орла припёрли, мало того, что мясо воровали, так еще и в лес бегали, а от села до леса километров пять семь, наверно, будет! Мы стоим, сопим и косимся друг на друга. Где птицу взяли, а? продолжала неубедительно ласково тётка. Ну! тональность в голосе сменилась. В лесу, буркнули мы хором. В каком лесу? В Оли́нском, мы предусмотрительно сделали шаг назад, подальше от полотенца на ее плече, потому что знали, как умело она могла с ним обращаться и не по назначению хлестнет в секунду, если не успеешь заранее ретироваться. Она тяжело вздохнула и вдруг спокойно сказала: Отпустите птицу. Странно, даже полотенцем не шлепнула. Может, вспомнила, какую пользу мы принесли в прошлый раз, когда утку домой притащили? Мы стояли и закрывали собой орла. Не хотелось нам с ним расставаться, он прожил у нас где-то месяц и мы привязались к нему. Отпустите, он не утка и не курица, ему лес нужен, настаивала она. Мы вздохнули, еще раз погладили его, брат снял с его ноги веревку и отпустил его. Орел взлетел высоко в небо, сделал пару кругов над двором и улетел в сторону леса, словно знал, что он оттуда. А мы стояли, задрав головы, и смотрели, как он улетает. Стало грустно, очень грустно и тётя Галя не стала нас дальше ругать. Видя нашу детскую неподдельную печаль, сделала для нас «петушки», карамель на палочке, помните такую?. Карамели мы наелись досыта и грусть тоска наша к концу дня улеглась.
4 глава "Будни"
Оли́нский лес манил нас к себе постоянно.
Однажды, мне было лет шесть, я разобиделась на маму и решила уйти из дома к отцу, в Оля́.
Решила идти через этот самый лес, но за лесом был ерик, о котором мы о нем не знали, потому как далеко в глубь леса никогда не ходили побаивались все таки.
Дул прохладный ветерок. На мне была майка, как обычно, шорты и душегрейка (это такая короткая жакетка из фланели без рукавов, её надевают зимой поверх бюстгальтера, а сверху платье, чтоб теплее было и грудь не застудить), обмотанная вокруг меня раз в пять, а из-за того, что рукавов у нее не было, я внутри этой жакетки обняла себя за плечи, съёжилась и настырно шагала вперед.
Раздумывая о том, как жизнь ко мне сурова и не справедлива в мои целые аж шесть лет, я перешагнула через яркую узкую пеструю ленточку, лежавшую ровно поперек дороги, и прошла еще несколько шагов.
«Что это за ленточка такая красивая на дороге посреди степи?» вдруг мелькнула у меня мысль в голове.
Я вернулась. Но ленточки уже не было. Повертела головой в разные стороны. Её нигде не было видно, ни в небе, если ее поднял ветер, ни на земле.
«Странно» подумала, постояла еще минуту, и все же решила вернуться домой. От греха подальше. А то мало ли что за яркие ленточки тут валяются.
***
Досталось нам на орехи от тётки. Как обычно.В другой раз, мы поперлись в лес на велосипеде с братом и с моим соседом, а оттуда притащили тележку, на которой лодки возят. Волга между нашими селами делает изгиб в виде буквы Z (верхняя черточка Оля́, верхний уголок лес, нижняя черточка Образцово. От нижней черточки до верхней километров пять семь будет). Мужики приехали на машине на берег реки и привезли с собой тележку, на которой была шлюпка с мотором. Одни дядьки сели в шлюпку и уплыли, а другие уехали на машине, а тележку, они же не знали, что скоро сюда придем мы, оставили на берегу. Конечно, мы не могли пройти мимо такого трофейного экспоната! Брат с соседом по очереди крутили педали велосипеда, один едет, другой бежит рядом, за который мы и прицепили находку, а я должна была толкать ее сзади, но пока они не видели, я запрыгивала на нее и болтала ногами. У соседа в заднем кармане трико лежали каржиные (вороньи) яйца. Но он про них совсем забыл. Его мамка напомнила потом дома этими перепачканными штанами про яйца. И прямо по хребту напомнила. В это время вездесущий дед брата, увидал нас с бугра и поспешил домой. Галина, там наши охломоны со стороны оли́нского леса идут, и, кажись, какую-то тележку прут! отчитался он снохе. Мы доперли тележку до села, поднялись на крутой бугор, спустились с бугра, дотащили ее до калитки, а у калитки нас уже ждал его отец, сидя в заведённом ГАЗоне. Он нас не ругал, молча привязал тележку к машине и повез обратно.
5 глава "Танькино молоко"
А Танька долго нас стороной обходила.У нас дома жила кошка Танька, трехцветная умница мышеловка и спокойная мать троих котят. Им был уже месяц, они носились по всему дому, путались под ногами, лазили по кроватям. Мы с братом Сережкой играли у нас дома с котятами, а потом они, замученные нашими играми и заботой, спали в своей коробке. За окном падал снег. В печке потрескивали дрова. Мама готовила ужин, дед сидел на кухне и слушал радио. Дома было тепло и вкусно пахло из кухни. А мы валялись на полу, на ковре, лениво болтали и думали: чем бы еще до ужина заняться? Решили поиграть в «альчики». Вы знаете, что это за игра? Тому, кто не знает, объясню. Осенью забивали откормленных свиней и заготавливали на зиму мясо. Замораживали кусками, делали колбасы, крутили фарши, готовили зельцы, варили тушенку и много, много чего еще. Но обязательно первые дни, после забоя, наслаждались жареными кусками свежего мяса, с прослойками жира, и с чесноком. В кипящем сале обжаривался картофель с луком, потом это все укладывалось в одну сковороду, накрывалось крышкой и томилось. Вкуснятина! Аромат шел по всему дому! А еще огурчики, помидорчики, капустка соленые. Еще обязательным блюдом шел холодец. И вот, когда мясо разваривалось, мама сливала бульон через марлю в миски и разбирала мясо на кусочки. Среди костей были эти самые «альчики». Это округлые косточки в суставах. Она обмывала их и отдавала мне, и в придачу еще пару мослов. Это игра наподобие игры в кегли. Так же расставляешь костяшки в линию на расстоянии друг от друга, отходишь и кидаешь в них мосол. Кто больше «альчиков» собьет, тот и выиграл. Наигрались в «альчики», Сережка победил, поиграли с красным заводным железным роботом. Опять развалились на полу перед телевизором. Ма-ам! Ну, скоро ужин? Есть охота! крикнула я ей из комнаты. -Сейчас, сейчас! у нее всегда после «сейчас» еще полчаса проходило. Маринка! крикнула мама из кухни. Пусти Таньку. Танька выбегала на улицу, а когда возвращалась, подходила к окну на кухне и мяукала, просилась. Я побежала, открыла ей дверь. Она зашла, потрясла лапами, встрепенулась всем телом, стряхивая снег с шерсти и запрыгнула в коробку к котятам. Те проснулись, замяукали и полезли к мамкинам соскам, смешно расталкивая друг друга. Мы сидели рядом и наблюдали за ними. Интересно, а какое у нее молоко? спросила я так, между прочим. Не знай, пожал плечами брат. Не, ну, у коровы знаю, у козы знаю. А у кошки вот какое? И тут нам в голову обоим пришла одна и та же мысль. Мы посмотрели друг на друга. Давай попробуем, предложил Сережка. Давай, поддержала я. Котята уже опять спали, довольные и сытые. Я достала Таньку из коробки. Положила ее на пол, повернула на бок. Давай ты первый, а я подержу лапы, чтобы не оцарапала, сказала я. Сережка разгладил в стороны шерсть вокруг одного соска и прижался губами. Тьфу, отплюнул он шерстинки и опять прижался к соску. Танька бешено вращала глазами и пыталась вырваться, но держала я ее крепко и она от бессилия стучала хвостом об пол. Брат там что-то чмокал, чмокал. Ну, что? в нетерпении спросила я. Да ничего нет, он пожал плечами. Дай я теперь, ты не умеешь, держи Таньку! Смотри как надо! Теперь брат держал кошку, а я пристроилась к тому же соску, что и брат. Аккуратно губами почмокала сосок. Ничего. Еще раз. Опять ничего. Если бы Танька могла говорить, она сказала бы нам что о нас думает, но вместо этого она нервно утробно мяукала. Маринка! опять донеслось с кухни. Что Танька орет? Мы отпустили кошку, она опрометью бросилась под кровать и, мне показалось, лапой покрутила у виска. Ничего! крикнула я в ответ. Мы посмотрели с Сережкой друг на друга. На щеках и губах у нас залипли шерстинки. Мы вытирали лица друг друга и тихо хихикали. А потом был вкусный сытный ужин. А потом я долго извинялась перед Танькой.