Евгения, прикинув свои возможности пройти две очень немаленькие остановки с объемным пакетом и «рюкзаком» наперевес, да еще и в жару, тут же решила не доказывать себе, что она способна на столь героические поступки. Без всяких сомнений, она обеими руками ратовала за здоровый образ жизни, но без фанатизма, считая, что в решении любого вопроса главное вовремя остановиться, и, больше не раздумывая, решительной поступью направилась к ближайшей автобусной остановке.
***
К дому Ленки она подъехала на такси, потому что сегодня уже одна мысль об общественном транспорте вызывала у нее судороги в икроножных мышцах и нервное подергивание головой. Дашка ждала ее на улице, стоя на щербатом крыльце у массивной парадной двери. Евгения ей позвонила из машины и предупредила, что категорически отказывается одна тащить все тяжести наверх. Перед тем как ехать сюда, она зашла в гипермаркет и закупила продукты в расчете на то, что они могут задержаться у Елены на пару дней, а если требуется корм Бегемоту, то не лишним будет взять ему наполнитель для туалета. Когда они с водителем все загрузили в багажник, машина тихо осела на обода, но это были уже не ее проблемы.
Дарья, увидев количество пакетов, привезенных Женькой, попыталась
сделать вид, что она с ней не знакома, но вариант не прошел. Евгения нагрузила ее по самую маковку и попутно рассказала, как встретила на работе несостоявшегося героя-любовника, которому не о чем было больше говорить, как о неласковом прошлом.
И? неся сразу несколько тяжелых пакетов и с трудом переводя дыхание, поинтересовалась Дашка.
Предложил звонить И еще мне предложили перейти на работу в женскую консультацию в Вышнем Волочке. Евгения остановилась и постаралась отдышаться. Спрашивается, какого черта я столько накупила?
Куда?! Дашка споткнулась о ступеньку и едва не выронила пакеты. Какой-какой Волочек?!
Да не в Волочек, а в Вырицу, тьфу, во Всеволожск. Не удивляйся, я сегодня еще раз в аварию попала
С этого и надо было начинать. Что, головушкой стукнулась?
Очень смешно О, смотри, нас встречают
На пороге Ленкиной квартиры с дьявольским блеском в глазах и демонической улыбкой на морде сидел Бегемот.
Никогда не думала, что коты умеют улыбаться, завороженно глядя на него, произнесла Евгения.
До сегодняшнего дня я тоже, ответила Даша, старательно отводя глаза от мейн-куна.
Бегемот милостиво пропустил их в квартиру и, сопроводив на кухню, запрыгнул на стул, откуда самым внимательным образом стал следить, как происходит разбор продуктов. Всем своим видом он демонстрировал, что ему приятен шелест разворачиваемых пакетов.
У нас по какому случаю банкет намечается? рассматривая образовавшуюся на столе гору еды, поинтересовалась Дарья. Или ты такая голодная?
Нет, не голодная Хотя, да, наверное, голодная но чуть-чуть.
Убрав пустые пакеты в ящик стола, Евгения часть еды сложила в
холодильник и замерла в нерешительности над тем, что осталось на столе.
Даш, ты не видела, я купила батон «Докторской» и не могу его найти
Нет, не видела. А зачем ты его купила? перестав насыпать кошачий корм в миску и разогнувшись, спросила Дашка. Так зачем нам докторская колбаса?
Хотела детство вспомнить и сделать горячие бутерброды к чаю А где Бегемот?
Возникшее молчание было прервано доносившимися из коридора странным урчанием, перемежающимся громким чавканьем. Не сговариваясь, они осторожно выглянули за дверь. Бегемот лежал, растянувшись поперек широкого коридора, и занимал собой все свободное пространство. Навалившись на «Докторскую» и на всякий случай прижимая ее передними лапами к полу, кот с невероятной жадностью (напрочь забыв о хороших манерах), с таким чувством, будто его не кормили с момента рождения, доедал этот шедевр мясоперерабатывающей промышленности.
А мне совсем и не хотелось бутербродов, прошептала Дашка, стараясь не отвлекать кота от трапезы.
Надеюсь, он сдохнет от несварения желудка, холодно произнесла Зинаида Михайловна, приведением замаячив в глубокой темноте коридора.
Женечка, спасибо, что ты вернулась. Измерь мне давление. Мне так плохо, кажется, я умираю.
Переступив через недрогнувшего при этом Бегемота, она с видом графини из «Пиковой дамы» вплыла на кухню. С брезгливой миной осмотрев содержимое стола, взяла кусок батона, положила на него два куска нарезной буженины, чуть подумав, сверху пристроила еще кусок булки.
Даша, завари мне, пожалуйста, чай и положи туда три ложечки сахара. Женечка, не забудь, я тебя жду, а то голова раскалывается и как-то в области сердца давит. Да, девочки, Леночка звонила, скоро будет.
В большом махровом халате и медленной плавностью своих движений
Зинаида Михайловна напоминала неповоротливую субмарину. Тем же путем (вновь переступив через Бегемота) она отчалила в свои апартаменты.
Лена действительно не заставила себя ждать. Но Евгении хватило времени убедить Зинаиду Михайловну, что с таким артериальным давлением, как у нее сейчас, она проживет еще минимум сто лет. Но Зинаиду Михайловну не так-то просто было сломить. Взяв Женю за руку, она смотрела на нее глазами, подернутыми слезой, и томным голосом просила ее не щадить. Она должна знать правду, ей просто необходимо успеть проститься с ее такой «маленькой и беззащитной девочкой». Увидев своими глазами цифры на экране тонометра, Зинаида Михайловна тут же заявила, что нет ничего опаснее, чем перепады давления, так как только что там, на кухне, у нее, и она это знала совершенно точно, давление было выше двухсот. Теперь, учитывая улучшение состояния, она бы съела еще пару бутербродов (уж очень буженинка хороша). Желаемое ей было тут же предоставлено, и после трапезы, на какое-то время потеряв интерес к коту и к подругам, она задремала.
Дашка, блеснув хозяйственными талантами, накрыла стол для перекуса и заварила свежий чай.
Бегемот, не сопротивляясь, отдал жалкие остатки колбасных шкурок, которые он не смог осилить, и теперь дремал в той же позе, что и обедал.
Когда Ленка вошла в дом, подруги решили, что случилось что-то непоправимое. Она выглядела так, будто ее на несколько минут только для прощания с близкими отпустили с плахи, и палач, занеся свой топор, уже с нетерпением ждал ее возвращения. С целью экстренной реанимации ей тут же налили огромную чашку крепкого чая и сунули в свободную руку «дежурный» бутерброд. Ее рассказ был сбивчивым, с паузами на хлюпанье носом, проглатывания очередного куска бутика и призывами собственной смерти. В конце концов из ее сбивчивого рассказа удалось выяснить, что у Николая Петровича подозревают второй инфаркт, но картина еще окончательно неясна
и нужно время, а пока он будет находиться в кардиореанимации.
Ленка попыталась разрыдаться, но Евгения с Дашкой одновременно рванулись на помощь. Одна, намочив холодной водой полотенце, вытирала ей лицо, другая же, нигде не найдя успокоительных капель, плеснула в стакан хорошую порцию коньяка (початая бутылка стояла в буфете на самом видном месте).
Зазвонивший у Женьки мобильный не позволил ей полностью вылить все содержимое бутылки в граненый раритет застойных времен, и, увидев высветившееся имя абонента, она едва не выронила саму бутылку, да и телефон тоже.
Звонила Раиса Марковна. За все время, что они вместе работали, а это был не год и не два, заведующая ни разу не снизошла до того, чтобы позвонить ей самостоятельно. Высокая, статная, с огромной грудью и непропорционально маленькой для такой фигуры головой с короткой стрижкой «под мальчика», Раиса Марковна обладала очень своенравным характером, деля все только на белое и черное. В решении клинических вопросов ей не было равных, за что начальство в лице главного врача ей многое прощало, начиная от откровенного хамства до жалоб и неприкрытого вымогательства денег у пациентов. Хуже всего приходилось тем, кого она соизволила невзлюбить, а для этого многого не требовалось. Интересная внешность, хорошие мозги и многое что еще «хорошее» могло вызвать у нее раздражение, тогда организовывалась коалиция из приспешников, и человека «съедали» медленно и с удовольствием, постепенно выдавливая его с работы. Женю терпели ради Марины, которая сразу своим веселым нравом, умением вычислять нужных людей и находить к ним подход завоевала сердце «великой Раисы».