Хоть девку не упустите! хрипло заорал усач.
Та бежи ж, дурне дзецько! прокричала Рузя, и кровь выплеснулась у нее изо рта. Старая литвинка свернулась на дороге клубком, прижимая ладони к животу.
А ну стой, девка! Двое сердюков бежали к ней. Окошко такой знакомой, такой родной горницы распахнулось и грянул выстрел. Догоняющий их усач скорчился, хватаясь за пробитое плечо. Сердюки остановились, с беспокойством оглядываясь на товарища. Из окошка хаты вился дымок пистолетного выстрела.
«Дмитро собрал пистоль», промелькнуло в голове у Катерины, а ноги уже несли вверх по улице.
Охрима подстрелили! До хаты, хватайте кто там!
Дмитро! на бегу взвыла Катерина, но не остановилась и не оглянулась.
Девку ловите! За спиной тяжело забухали шаги за ней погнались. И тут же громкое шипение, гогот, удары крыльев и человеческий крик боли. Ах ты ж гусак поганый!
Будто ветер дунул Катерине в ноги только подол рубахи развевался и, точно подгоняя, шлепала между лопатками коса.
Стой, тварюка мала, хуже будет! шаги были уже близко, ее нагоняли.
Катерина бежала кривыми проулками Подола. Высоко на горе пылал замок словно свеча, озаряющая последним, пекельным светом разоряемый город. Искрами к рассветным небесам взвилось подворье кожевников остро несло горелой кожей, от брызг жира на соломенных стрехах окрестных хат робко расцветали первые желтенькие лепестки огня и хаты вспыхивали одна за другой улицы разгорались, и рассвет тоже, золотистый солнечный свет смешивался с желтым, и черный дым поднимался к свеженьким, радостным июньским небесам. Истошно кричали женщины, но почти нигде не дрались Киев не сопротивлялся, застыв в ужасе и оцепенении. Только из одного подворья выскочил здоровенный парень со слишком коротким для него клинком в руках
Янко! Янко! из последних сил закричала Катерина, узнав подмастерье Дмитрова цеха. Спаси! Она с размаху врезалась в парня, вцепилась в подол его рубахи. Ее ухватили за шкирку, как щенка, подмастерье швырнул ее себе за спину.
Беги! Що духу! рыкнул он, бросаясь навстречу преследователям.
Катерина побежала, снова. Лязг стали за спиной заставил ее оглянуться увидеть как острие казацкой сабли выходит из спины Янко. Глухо вскрикнув, она из последних сил ринулась вперед, проскочила мимо горящей телеги с сеном и вырвалась на Магистратскую площадь. По площади сновали казаки, стаскивая добро из богатых домов к ногам ангела над городским колодцем. Небрежно, словно очередной тюк, на кучу добычи швырнули скрученную по рукам и ногам молоденькую шляхтянку в изодранной ночной сорочке. Лицо ангела осталось безмятежным.
Широко растопырив руки, точно курицу ловил, молодой казак кинулся Катерине наперерез. Девчонка вильнула, прыгнула вперед и с разбегу зацепилась за лежащее на площади тело в богатых одеждах. Кубарем покатилась, вскочила, постанывая от боли в разбитых коленках Ее схватили за косу, рывком подняли над землей. От лютой боли Катерина взвыла, слезы брызнули из глаз ей казалось, что натянувшаяся до предела кожа сейчас просто сорвется с головы, обнажая окровавленный череп.
Ах ты ж сквозь пляшущий перед глазами туман проступило искаженное злостью усатое лицо. Удар вышиб из Катерины дух, заставив закачаться точно груша на ветке. Сквозь гул в ушах накатывали крики:
Слава гетману! Слава!
Катерина всей тяжестью свалилась на землю поймавший ее усач тоже орал, потрясая саблей и не забывая другой рукой придерживать за косу свою пленницу. Гнедой конь с породистой «щучьей» мордой переступал тонкими сильными ногами, пробираясь меж трупами и грудами добычи. В седле, круто подбоченившись, возвышался пан в казацкой бараньей шапке, из-под которой торчал длинный польский чуб, и в роскошном аксамитовом кунтуше со смарагдовыми пуговицами. Битые черепки хрустели под копытами его коня. Навстречу, спотыкаясь и чуть не падая, ковылял городской войт15 в лучшем своем кафтане, накинутом прямо на исподнюю рубаху.
За что таковое разорение, пан гетман Косинский? останавливаясь в нескольких шагах от коня и не смея поднять глаз на всадника, пробормотал войт. Какая вина наша перед славным лыцарством запорожским? Или ж мы не православные?
«Косинский застучало в голове у Катерины. Это он, он поможет!» она отчаянно рванулась. Коса натянулась как струна и выскользнула из кулака ее поимщика.
Стой, куда?
Но Катерина уже повисла на гетманском стремени:
Пан гетман! Пан! Мы казацкого роду, тятя сотником Мамка, братик! Во имя Бога, пан гетман, спасите! Мы за вас! За вас!
Гетман Косинский опустил глаза, увидел поднятое к нему залитое слезами девчоночье лицо и брезгливо шевельнул сафьяновым сапогом:
Здесь нет никого «за нас». Нет казацкого роду. Он возвысил и без того сильный, с лязгающим польским акцентом голос так, чтоб слышно было по всей площади. Проклятые Острожские предатели казачества, и все, кто им служит суть здрайцы16 безбожные! Верно я говорю, братья-казаки?
Слава гетману! орали вокруг.
А кто хочет от предательского клейма обелиться присягайте на верность мне! И лыцарству запорожскому, торопливо добавил гетман.
Пан гетман, как можно? Князь Константин, воевода наш, не простит! испуганно забормотал войт.
Не того боишься, войт киевский! мрачно усмехнулся всадник и небрежно махнул унизанной перстнями рукою. Повесить!
Да как же? Да за что, пан гетман?! Войт рухнул на колени, но его, воющего от ужаса и причитающего, подхватили под руки и поволокли. Веревку перекинули через вывеску корчмы миг и рядом со свисающей на цепях бочкой закачалось длинное тело. Ломкая в свете пожара тень дернулась раз, другой и затихла.
Гетман тронул коня так и не расцепившая сведенных ужасом пальцев Катерина поволоклась за стременем.
Отцепите же ее! бросил в пространство гетман. Сильные руки ухватили Катерину за локти, и грубый голос с извиняющимися интонациями забормотал:
Прощенья просим, пан гетман, вырвалась, такая шустрая!
Девку к остальной добыче! жестко скомандовал гетман, кивая на возы, куда уже деловито принялись сгружать добро. Затрещала, отламываясь, дверца расписного комодика. Хрустели под сапогами черепки простых глиняных мисок и бесценных ваз веницейского стекла. А то знаю я вас! многозначительно погрозил хлыстом гетман и тронул коня.
«Мы добыча. Я, Дмитро, Рузя Мама Предатели, здрайцы безбожные Потому что иначе мы не были бы добычей!» вдруг поняла Катерина.
Пошла! за скрученные руки ее поволокли к возам. Она яростно брыкнулась видно, попала, ее пленитель зашипел от боли:
Побрыкайся мне! громадный кулак взвился над головой, и Катерина рухнула у колеса.
Глава 4. В погоне за бешеной коровой
Колеса уныло скрипели. Дорога, серо-коричневая полоса утоптанной пыли, все тянулась и тянулась, вихляя как змеиный след. Колесо подпрыгнуло на торчащем посреди дороги камне и тут же завалилось в выбоину.
Черт бы побрал эту проклятую телегу, и эту дорогу, и
Машенька! Ради бога, не ругайтесь так страшно, вы же дама! Греза Павловна тряпочкой повисла на ремне безопасности.
На заднем сиденье повалившиеся друг на друга Мурка, Кисонька и Нюрочка распутывали руки-ноги. Мама, пофыркивая, как разозленный еж, ткнула пальцем в кнопку GPS-навигатора.
Населенные пункты поблизости отсутствуют. в невозмутимом голосе навигатора, казалось, промелькнуло злорадство.
Никуда! мама стукнула кулаком по рулю. Этим летом мы не можем поехать вообще никуда! Мы обречены!
Ой, так еще страшнее, чем когда вы ругаетесь. Греза Павловна с трудом выпрямилась.
Мама рванула заклинившую дверцу, выбралась из задравшего капот «Мерседеса» и растерянно огляделась. Впереди была грунтовка и лес. Сзади тоже был лес, а грунтовки не было, она пряталась за поворотом, тем самым, за которым подлый навигатор обещал вожделенную цель а потом взял свои слова обратно!