Ничего не сделает.
Тогда я что-нибудь придумаю.
На том и разошлись. Илья Моравец ушёл весь пунцовый, сжимал кулаки, но понимал, что Добрыня прав. Княгиня Ольга правит землёй, воеводами у неё Свенельд и ещё сын Святослав. А он зачем нужен? Только для постели. Он ей привёл из Моравии тысячу кованной рати, а она её прибрала к рукам тихо и не заметно, не понятно как. Держат из милости, как собаку. Ну, ладно. Ещё поборемся. Тут ещё поглядеть надо: кто кого. Спасибо Добрыни, глаза открыл.
Глава 6
Филин и Ашава купили себе избу на Подоле. Ашава беременна, дохаживает последний месяц. Тяжело ей. Помощница Ашавы Пичай помогает ей, конечно, но Ашаву беспокоили сами роды одна Пичай может и не справиться.
На торгу встретила Вадаву, жаловалась Ашава мужу, такая гордая, прошла мимо, меня не заметила. Как же! Жена купца.
Они лежали на ложе под одеялом, Ашава доверчиво прижималась к мужу. Филин удивлялся: гордая, сильная Ашава превратилась в слабую женщину.
Переживём, успокоил её Филин.
Переживём. А рожать-то как одной?
Волк приехал с семьёй. Схожу завтра. Может чего посоветует.
Сходи, Филя, сходи. Скоро уже. Вот, смотри, и с этими словами она положила его руку на свой живот. И Филин почувствовал, как что-то перекатывается справа на лево и слева на право.
Беспокойный мальчишка будет, гордо заявила Ашава.
Мальчик будет?
Конечно, мальчик, без тени сомнения заявила Ашава.
Наутро Филин пришёл в терем к Волку. Друзья обнялись.
Ашава должна родить не сегодня завтра, пожаловался Филин, а я тут никого не знаю.
Да я кроме князя тоже никого не знаю, да вчера вот с Добрыней познакомился. Мёд пили. Может быть ему сказать?
Да что вы в бабьи дела такого мужа вмешивать будете? возмутилась Ждана. Вы бы ещё князю доложили! Я и одна справлюсь.
Там ещё Пичай, помощница Ашавы есть, сказал Филин.
Ну и хватит. Она, эта Пичай, по нашему-то, как?
Да говорит.
Ну и всё. Как начнётся беги сюда. И котёл с водой, что бы всегда был наготове.
Началось в этот же вечер. Они лежали на ложе, как Филин почувствовал, что под ним стало сыро.
Что это? растерянно спросил он.
Воды отошли, ответила Ашава.
Какие воды? не понял Филин.
Какие надо, ответила Ашава. Разбуди Пичай и к Волку беги.
А ты не родишь за это время?
Да уж подожду, улыбалась Ашана в темноте.
Через некоторое время Филин сидел на крыльце и прислушивался к тому, что твориться у него в избе, где хозяйничали Ждана и Пичай.
Под утро он задремал, прислонившись к балясине. Его разбудил крик Ашаны и плачь ребёнка. «Откуда там ребёнок?» сонно подумал, зевая, Филин. Над Днепром вставало солнце. «Двадцать четвёртый день серпеня, вроде как» вспомнилось Филину, «Жатва в самом разгаре». Тут дверь распахнулась, и радостная Ждана выпалила:
Сын у тебя! Радуйся!
Филин вскочил на ноги, а дверь перед его носом закрылась. Пришлось ждать ещё. «Надо же сын», думал он, еще не осознавая, что их с Ашавой уже не двое, а трое.
Наконец его впустили. На ложе лежала счастливая Ашава, а рядом с ней под левой рукой краснолицый свёрток его сын.
Давай назовём его Виряж, что значить Волк, сказала Ашава, в честь твоего друга и мужа Жданы.
Глава 7
И всё-таки, мать, почему ты не хочешь дать вольную ни Малуше, ни Добрыне? спросил Святослав княгиню Ольгу.
А зачем? Что тебя смущает, сын? нахмурилась княгиня Ольга.
Вопрос этот ей не нравился.
Ничего не смущает, но почему не дать им вольную?
Ты вон задираешь подолы холопок, валяешь их по углам да под лестницами и ничего, ушла от вопроса княгиня. А Малуше хочешь вольную?
Да.
Она ключница. Она очень много знает. Поэтому и холопка, что убить её можно будет в любое время без объяснений.
Убить и так можно. Кто с тебя спросит?
Никто не спросит, но подумают. Если я сама не выполняю закон, то, как я могу требовать его выполнения от других?
Я хотел бы, что бы Малуша стала моей женой. А на холопке я жениться не могу.
Правильно, не можешь, согласилась с сыном княгиня Ольга, и не женишься.
Но почему?
Я не хочу, чтобы потомок князя Мала имел хотя бы малейшие права на стол в Киеве! Владимир самый старший их моих внуков, но по закону он, сын рабыни, прав на стол не имеет. А если Малуша станет твоей женой, то такие права у него появятся.
Чем же древлянский князь тебе не угодил, что ты на него злишься?
А ты не знаешь? Он убил моего мужа князя Игоря и твоего отца.
Так не сам. И я слышал, что он был против убийства отца.
И, тем не менее, допустил это, жёстко сказала княгиня. За всё в своём княжестве отвечает князь. Я тоже его не сама к берёзам привязывала, и не сама бояр древлянских в бане запирала, не сама баню поджигала, но по моему приказу и грех тот на мне.
Она перекрестилась на икону.
Хорошо, согласился Святослав, пусть после меня будет князем Ярополк. Он тоже мой сын. Но Олег и Владимир получать свои уделы.
Да. Олег как можно ближе к Киеву, а Владимир как можно дальше от Киева.
Как можно дальше это куда?
Новгород. И не князем, а наместником князя.
Новгород? Ладно, пусть будет Новгород, пусть будет наместник. Ты так не любишь Владимира, своего внука?
Нет, его я люблю больше всех. Первый мой внук! Но если он будет здесь, то древляне могут восстать и погубить двух других, а их я тоже люблю.
Ладно, убедила, сдался князь. А Добрыня что?
А что Добрыня? У него права только на древлянскую землю. Не на Киев. Киев на земле полян. Чем ближе Добрыню держать к себе, тем лучше.
Так почему бы Добрыню не отпустить? Он жениться собрался. А за холопа кто свою дочь отдаст?
Жениться? На ком?
На дочери Путяты, нового воеводы городского полка.
А это меняет дело. Я подумаю.
Святослав ушёл. Горько. Мать так и не отдаёт бразды правления. Сколько это будет продолжаться?
Через несколько дней перед княгиней Ольгой сидели все трое: Святослав, Добрыня и Путята.
И так, Добрыня Никитич, сказала Ольга, ты решил жениться.
Да, государыня.
Я рада. Хотя, твоя должность в Царьграде называется паракимомен, что значить «спящий рядом» и берут на неё в основном только скобцов.
Как тебе повезло, Добрыня, что ты не в Царьграде, сказал Святослав.
Это да, согласился Добрыня.
К чему ты это, матушка? спросил Святослав.
Что хорошо, что мы не в Царьграде, улыбнулась княгиня, но должность великая. Повернулась к Путяте. И чем зять не устраивает? подумала и добавила: Путислав Твердимирович.
Путята смутился, встал и сказал:
Я, княгиня, привык быть Путятой, Путятой Твердятечем, а не Путиславом или Путей. Я не кривич, а словен ильменский. Извини, коль обидел.
Путята поклонился княгине.
А я из кривичей, Путята Твердятич. Так чем зять не угодил? Ты, как ни как, тысяцкий в граде Киеве, а Добрыня охрану князя несёт. Обязаны породниться.
Это так, княгиня. Я-то роду простого, а Добрыня сын князя древлянского. Но он твой холоп, а так-то честь была бы великая. А как дочь за холопа отдашь. Да и рано ей ещё.
Сколько ей?
Пятнадцать.
Год подождать можно, согласилась княгиня. А тебе бы, Добрыня, я бы дала вольную, был бы ты крещён.
Я крещён, сказал Добрыня и чуть подумав, добавил: наверное.
Наверное! Вот ты даже не знаешь: крещён ты или нет.
Да как узнаешь? развёл руками Добрыня. Хотя бы знак, какой был. Но говорят, что крещён.
Да какой ещё знак? А если и крещён, то принимало твоё племя крещение от немцев.
А какая разница, мать? спросил Святослав. Христос-то один.
Христос один, да служат ему по-разному. Ты же не хотел, сын, что бы священнослужители лезли в княжьи дела? А на Западе, у немцев, они лезут. И себе и князю неприятности доставляют. Так вот, Добрыня Никитич, был бы ты крещён от греков, дала бы тебе вольную. А так не знаю. Думай. Может быть, за год чего и измениться. Думай.
Глава 8
Боярин Воланд возвращался домой из княжеского терема после пира. Возвращался хмельной, один, слуг отпустил ещё в начале. Сокращая путь, решил, как князь Святослав, перейти овражек по бревну. А что? Если князь может, то он морской волк, викинг и подавно. В молодости, баловства ради, чтобы показать свою удаль, перепрыгивал через борт драккара и бежал по вёслам. Но это было в молодости. А теперь вот зрелость. Поздняя осень на дворе, грязь налипла на черевья и Воланд поскользнулся на середине бревна и полетел в овраг. Боярин вымазался в глине, ругался страшно. Стены у оврага крутые, не выбраться, пришлось идти вниз к реке. А тут ещё и дождь начался. Проклиная всё и князя, и его пир, и свою беспечность, Воланд шёл по дну оврага, и оказалось, что выбраться из него можно было только на другую сторону оврага, а не на ту, где его дом. «Теперь какой крюк придётся делать!» думал он. Перейти по бревну боярин уже не рискнул. Холодно, дрожь пробирало всё тело.