Он поскакал к месту сражения.
Песок больше не летел. Слипшаяся масса людей, животных, где были мертвые и умирающие, слабо шевелилась. Внезапно в тылу очаров захрустел песок – поднялся смерч. Оранжевые плащи посыпались как сухие листья.
Фалларины снова взялись за дело. Ряды очаров дрогнули.
Подняв копье, Старк вступил в сражение. Рычащие Собаки окружили его.
Он был с открытым лицом и без капюшона, так что его узнали сразу.
Красные плащи выкрикивали его имя. Собаки пробили ему проход в оранжевой стене к тому месту, где развевался штандарт Ромека над схваткой, напротив центра Илдана.
В обоих лагерях многие сражались теперь пешими. Песок был усеян мертвыми животными и пыльными плащами мертвых и раненых. Над ревом сражения слышался вой крутящихся ветров, они танцевали свой демонический балет, срывая одежду с людей, колотя их, ослепляя, играя с ними, как с хлебными колосьями, приводя их в ужас.
Очары дрогнули, атакованные со всех сторон, они начали уступать, их изводили ветры. Люди Малых Очагов яростно бросались на отступающие оранжевые плащи.
Штандарт Ромека развевался по-прежнему. Ромека окружали люди его клана. Их было не меньше сотни, и, у них еще не было потерь. Ромек Увидел Старка во главе пурпурных плащей. Подняв штандарт, он выкрикнул приказ, и его люди напали на центр Илдана, а сам Ромек стал пробиваться прямо к Старку.
– Отдохните, – сказал Старк Собакам. – Следите за своей безопасностью.
И он бросился на Хранителя Очага очаров.
В первом столкновении копья сломались о маленькие круглые щиты, и они оба оказались выбитыми из седла. Вытащив шпаги, они стали сражаться пешими, окруженные пурпурными и оранжевыми плащами, а над ними раздавалось страшное рычание ветра. Ромек представлял из себя комок холодной злобы: он презирал смерть, но при условии, что он захватит с собой и Старка.
– Убить? – спросил Герд, царапая землю. – Убить, И Хан?
– Нет, он мой.
Тут было достаточно и других, а сила у Собак ослабела.
Постепенно Старк понял, что он бьется с Ромеком в полной тишине: слышалось только звяканье их клинков и тяжелое дыхание бойцов. Их окружали пурпурные плащи.
Ромек, словно сделанный из стали и дубленой кожи, неутомимо крутил шпагой, но в конце концов и его рука устала. Старк двигался, как призрак.
Свет Старого Солнца отражался в его бледных глазах. В них читалось такое устрашающее терпение, каким могло быть терпение самого Времени.
Мягкие сапоги Ромека погружались в истоптанный песок. Он сделал ложный выпад. Старк отскочил. Ромек снова напал, но Старк дико повернулся, как поворачивается кошка в прыжке. Клинок Ромека просвистел рядом с ним.
Рука Старка опустилась, и его шпага прошла между плечом и подбородком Ромека рубящим ударом.
Герд понюхал отрубленную голову и лизнул руку Старка.
Илдан, в разорванном и окровавленном плаще, потрясал своей шпагой.
– Где очары? Где гордость Пришедших Первыми?
Поднялись дикие крики. Люди охотно бы торжественно понесли Старка на руках, но что-то останавливало их – и не только присутствие Собак.
Старк погрузил свою шпагу в песок, чтобы очистить ее. Сражение было закончено, происходили лишь последние мелкие стычки и убийства тех Бегунов, которые еще оставались в живых и были слишком глупы, чтобы убежать. Смерчи плясали на дюнах и хлестали живых, пытавшихся убежать, очаров.
– Где мои спутники? – спросил Старк Илдана.
– Там, за холмом, мы их оставили с нашими вьючными животными и с сильной охраной.
– А ты случайно не видел… не было ли с Ромеком чужака?
– Бендсмена? Нет, не видел.
– Объяви, что если между мертвыми обнаружится чужой, я хочу об этом знать.
Но Гельмара не было и среди мертвых.