Темнота пропитывала мир, как тушь шелк. Внизу в долине тявкали койоты. Время от времени в воздухе мелькали летучие мыши. Клевер вскакивала при каждом шорохе, всматриваясь в глубокую тьму. Немигающая луна бодрствовала вместе с ней, ее подслеповатый свет отбрасывал неопределенные тени.
Как Клевер ни старалась не спать, глаза сомкнулись сами собой, и тут же перед ними возникло лицо отца. Он смотрел на нее сверху вниз, и его призрачные черты искажала тревога.
Ты когда-нибудь простишь меня? взмолилась Клевер. Теперь она видела отверстие от пули в его груди, расположенное точно в центре, бескровное, маленькое, как червоточина, но Клевер казалось, что оно может поглотить ее всю. Ты ведь предупреждал, что от диковин одни неприятности. А я была слишком упрямой и непослушной, я не слушала тебя. Я чувствую, все это случилось из-за меня.
Беда не приходит одна, сказал он, прикрывая рану рукой, словно хотел скрыть пятно на жилете.
Беды еще не закончились? Пожалуйста, скажи мне, как все исправить!
Милая девочка, я научил тебя находить источник кровотечения и лечить его. Я научил тебя действовать собранно, пока не будет достигнута цель. Врач должен сохранять спокойствие и не терять головы даже в кровавой сумятице.
Я найду способ отомстить за тебя.
Месть забава для трусов, сказал он, присев рядом с дочерью. Его тело было полупрозрачным, как лунный свет, но голос был теплым и сильным. Я воспитывал не волчонка, продолжал он. Я растил врача.
Но как я
Я же сказал тебе. Сохрани диковину. Доставь ее в Общество.
Хорошо. Папа, я стараюсь. Но где же диковина? Я не могу понять.
Это то, что neobkhodimo, ответил Константин. В ней надежда.
Глава 4. Сильное лекарство
На рассвете Ганнибал так раскукарекался, словно обнаружил неприятеля. Клевер уже не спала. Она раскладывала на плоском камне инструменты отца.
Банки для кровопускания, мелисса бормотала она. Настойка белладонны
Когда-нибудь всему этому предстояло стать делом ее жизни и помогать ей лечить людей. Но сейчас сейчас перед ней были буквы неизвестного ей языка.
Чего я не замечаю? спросила она. Ганнибал, вы не видите здесь диковины?
Ганнибал обвел набор инструментов пристальным взглядом.
Это можно использовать в военных действиях? и он клюнул бутылку горького орехового сиропа.
Лучше это не трогать. Клевер оттолкнула петуха. Он сказал, что в этом есть надежда, размышляла она. А на что тут можно надеяться, кроме здоровья? Значит, речь о каком-то лекарстве.
Но Клевер не могла припомнить, чтобы ее отец использовал в лечении больных что-то особенное. Пациенты нередко благодарили его за «чудо», но он никогда не скрывал своих методов, и Клевер с раннего детства знала, что главное в медицине усердный труд и упорная учеба.
И еще, это что-то необходимое.
Клевер поднесла к глазам настойку грецкого ореха, рассматривая чернильно-черную жидкость на просвет. Потом потрясла пустой саквояж, и оттуда выпала монетка единственное напоминание о том, что иногда отцу платили и настоящими деньгами.
Здесь нет ничего из описанного в журналах. Но у вдовы Хеншоу всего три номера, да и те вышли еще до моего рождения. С тех пор могли быть сделаны новые открытия, могло найтись множество предметов, о которых я знать не знаю.
Необходимое Это сердце. Мозг. Питьевая вода
Ее мысли путались. Она так долго повторяла это слово, «необходимо», что оно превратилось в бессмысленное сочетание звуков, которые таяли, как дым.
Если ты закончила инвентаризацию, следуй за мной, приказал Ганнибал, бодро спускаясь по склону горы. Путь до Нью-Манчестера неблизок.
Пока Клевер заново укладывала саквояж, ей подумалось, что и не нужно самой искать диковину. В конце-то концов, Аарон Агат признанный эксперт, его лекции и статьи широко известны. Уж он-то распознает диковину с первого взгляда. И, возможно, объяснит Клевер, почему Константин ее скрывал. Объяснит, почему все так случилось. Девочка побежала догонять Петуха, а внутри у нее, словно крошечная колибри на тоненькой веточке, встрепенулась надежда.
* * *
Снизу от побеленных домов Роуз Рока доносился аромат теплого хлеба. Клевер и Ганнибал смотрели на городок сверху, с широкой проселочной дороги. Отсюда стога в полях казались катышками шерсти Клевер сбривала такие с поношенного шерстяного пальто Константина, чтобы он не выглядел неопрятным.
Ганнибал нетерпеливо захлопал здоровым крылом.
По этой дороге мы доберемся до Тракта Регента, который выведет нас прямо к Нью-Манчестеру.
Обернувшись, Клевер посмотрела назад, на подернутые дымкой горы. От беготни по крутым склонам ныли ноги. Ее дом остался там, по другую сторону. Оставалось надеяться, что вдова Хеншоу похоронит отца в другом костюме в том, что поприличнее.
Здесь я и планировал примкнуть к моим боевым товарищам, но не вижу никаких следов отряда, сказал Ганнибал. Хватит ли у тебя денег на дилижанс?
Нет, развела руками Клевер. У меня только десять центов.
Придется продать эти инструменты, заявил Ганнибал.
Скорее вы окажетесь в суповой кастрюле, чем я продам инструменты, решительно ответила Клевер.
Не забывайся, ты разговариваешь с заслуженным полковником!
Скорее вы окажетесь в суповой кастрюле, сэр.
Ганнибал смерил ее мрачным взглядом, но спорить не стал.
В таком случае нам придется реквизировать верховое животное.
Мы не станем воровать лошадь. Клевер начала спускаться по дороге.
Воровства у меня и в мыслях не было! сказал Ганнибал, маршируя рядом с ней. Мы вернем животное в хорошем состоянии и выплатим щедрое вознаграждение, как только доберемся до Нью-Манчестера. Не можем же мы тратить время, скитаясь по дорогам, подобно паре никчемных батраков.
Если вы заберете у этих людей лошадь, нас в смоле вымажут, возразила Клевер. Нет уж, придется нам поискать какой-то другой выход.
По крутому песчаному склону они кое-как спустились к тракту. Рядом с развалинами мельницы паслась дряхлая коза. Когда-то отец обратил ее внимание на руины, и с тех пор Клевер начала всюду замечать этих безмолвных свидетелей войны. К сохранившейся части кирпичной стены кто-то недавно приклеил плакат.
ОБЕРНА В ПРЕЗИДЕНТЫ!
На нем был изображен сенатор с героически вздернутым подбородком. Внизу алыми буквами было написано:
РАДИ БУДУЩЕГО БЕЗ СТРАХА ГОЛОСУЙТЕ ЗА ОБЕРНА!
Сенатор весьма дальновидный человек, который видит как все опасности, так и потенциал нашей эпохи, задумчиво пробормотал Ганнибал. Гордость Фаррингтона. Настоящий джентльмен, не желающий довольствоваться пепелищем проигранной войны.
Клевер решила не признаваться, что ее отец называл Оберна «кровожадным воинственным слизняком, который продавал оружие обеим сторонам». На мощеной дороге, ведущей к городской площади, девочке внезапно стало не по себе. Было немного страшно снова оказаться среди людей. Ей довелось видеть много ужасного: цингу и истощение, колотые раны и тиф, но к бандитам на мосту она оказалась не готова. Они словно всплыли из самых темных вод. и так глубока была пришедшая с ними беда, что могла поглотить все.
Проходя мимо конюшни, Клевер сощурилась на другой плакат, приклеенный к стене. Поплывшая надпись гласила:
$ НАГРАДА ЗА БЕГЛЫХ РАБОВ! $
Штат Фаррингтон вместе с пятью другими северными штатами уже давно объявил рабство вне закона, но по федеральному закону помощь беглому рабу по-прежнему считалась преступлением. Клевер отвернулась, к горлу подкатила тошнота. Нужно было как можно скорее добраться до Нью-Манчестера, оказаться в безопасном месте, о котором говорил отец.
К счастью, никто не обращал внимания на усталую девочку, плетущуюся по дороге со своим петухом. Куда больше прохожих привлекала суматоха на центральной площади, где кто-то бил в гонг, собирая публику на представление.