Пэйн уже отследил мобильные телефоны Саманты, Джеймса и Дуэйна. Когда сообщение с требованием выкупа было отправлено с телефона Саманты на мобильник Дуэйна, Нелсон могла наблюдать за этим в реальном времени. Прошло три недели, но теперь незримая и очень тонкая нить пролегла между следователями, Самантой и еще кем-то неизвестным.
Пэйн настоял, чтобы каждый из следователей просмотрел записку с требованием выкупа. Оригинал он отправил в штаб-квартиру ФБР в Куантико для детального изучения: отпечатки пальцев, наличие волосков, ДНК. Пэйну важно было понять, как были сделаны фото и напечатана записка (какого типа пишущая машинка использовалась, если только это не был компьютерный принтер, какая пошла в ход лента, чернила и прочее). Ни одна деталь не была для него слишком незначительной и мелкой.
Несмотря на скептицизм Белла, он связался с подразделением ФБР, занимавшимся поведенческим анализом (ППА). Белл знал о ППА только из телевидения и кино. Он воображал людей, занимавшихся бумажной работой, сидевших в конторе, расположенной в тысячах миль от места преступления, которые с чувством собственного превосходства умудрялись составить подробный психологический портрет пока никому не известного подозреваемого.
Подобно многим своим коллегам-детективам, Белл считал этих профайлеров кем-то вроде людей, обладавших сверхъестественными способностями. Их предсказания почти всегда были похожи одно на другое. «Ваш подозреваемый молодой мужчина, по всей вероятности, белый, работник с низким уровнем заработка, с трудом поддерживающий отношения с другими людьми, злой на многое в этой жизни, но в особенности на женщин».
Неоригинальный вывод, к такому он мог бы прийти и сам.
Один вопрос выделялся пока на фоне всех остальных. Была ли Саманта запечатлена на полароидных фото живой или мертвой? Долл не была ни в чем уверена. Пэйн, Геден и Нелсон считали, что живой. По мнению Белла, она была мертва.
Но ведь на теле Саманты не видно ни порезов, ни синяков, отстаивал свою точку зрения Пэйн. Она даже накрашена. У нее аккуратно выбриты подмышки. Волосы собраны в косы. Кожа на лице имеет здоровый оттенок. А тот факт, что он держит голову рукой это скорее всего устрашающий прием. У эксперта из ППА не оказалось собственного мнения.
Записка с требованием выкупа пестрела грамматическими ошибками. Но не было ли это сделано намеренно? Должно было быть. Кто бы ни стоял за всем этим, в уме ему никак не откажешь. Но вставал и другой вопрос. Зачем оставлять записку рядом с основной городской улицей, популярным местом для прогулок, рискуя быть замеченным? Почему просить всего тридцать тысяч долларов? Всем было известно, что наградной фонд, собранный Джеймсом, достиг уже семидесяти тысяч.
И кое-что еще показалось Пэйну странным. В записке не упоминалось ничего о самой Саманте, пусть даже это была бы уличная сплетня. Ничего не говорилось о наркотиках или долгах за них. Ни единой ссылки на ее подруг. Прошлых или нынешних. Ничего, что бы указывало хоть на какую-то осведомленность о ее личности. А ведь, как напомнил себе Пэйн, похищения совершенно незнакомых людей это большая редкость. Быть может, это была попытка направить следствие по ложному следу?
Одну деталь они дружно согласились не предавать публичной огласке. Обещание преступника вернуть Саманту через шесть месяцев. Никто из их группы никогда не сталкивался с чем-то подобным прежде. Никто не поверил обещанию.
Теперь им предстояло дать ответ на записку. Все согласились, что Джеймсу необходимо было положить деньги на указанный банковский счет. Но что им написать? Это стало еще одним случаем, когда Пэйн обратился за помощью к ППА. Какая реакция могла с наибольшей вероятностью выманить похитителя на свет божий?
Кто-то из тактического подразделения ФБР предложил заблокировать карту Дуэйна и Саманты, сняв с нее все деньги, чтобы потом Джеймс отправил на мобильный телефон Саманты сообщение с запросом о встрече. Деньги наличными взамен за Саманту.
Пэйн окаменел. Это была самая плохая идея, с какими он только сталкивался. В немом удивлении он слушал, как следователи всерьез начали обсуждение, сработает ли подобная схема.
Этого ни в коем случае не должно было произойти. Банковская карточка и мобильный телефон Саманты оставались последними ниточками, связывавшими их с ней. Тот, кто совершает подобные преступления, размышлял Пэйн, непременно постарается удалиться как можно дальше от места действия. Кто бы то ни был, его никак нельзя было считать дилетантом.
Пэйн старался оставаться спокойным. Он должен был добиться своего. Пэйн считал, что Саманта пока не покинула пределов штата, пусть даже находилась не в самом Анкоридже. С каждой минутой шансы найти ее становились все более призрачными. Необходимость спорить из-за абсурдного предложения только подвергала Саманту лишней опасности.
Но Пэйн знал, что должен реагировать правильно. Чтобы логика возобладала, ему необходимо было оставаться хладнокровным, убедительным, властным.
Если мы оборвем последнюю связь с Самантой, сказал Пэйн, это станет огромной ошибкой. И я не уверен, что мы сумеем исправить ее.
Вместо этого он предложил держать карту в активном состоянии. Автор записки явно все тщательно обдумал. Шестнадцатизначный номер банковского счета Саманты был приписан внизу, показывая его готовность играть честно. Существует возможность, что, как только деньги поступят на счет, их сразу же снимут.
Если определим банкомат, где будет пущена в ход карточка, настаивал Пэйн, то получим отличный шанс отследить того, кто взял Саманту в заложницы.
Остальные члены группы, включая Долл, были уверены, что уже знают, у кого находится карточка, потому что ей уже воспользовались, и даже не один раз в ночь исчезновения Саманты.
Разве в ФБР не считали странным поведение Джеймса, не пустившего полицию в дом через двадцать четыре часа после пропажи Саманты? О Джеймсе ходили слухи, что он связан с торговлей наркотиками. Долл слышала, что Джеймс недавно получил «товара» на шестьдесят тысяч долларов и мог присвоить половину. Зачем продолжать разгадывать шарады? Почему бы не посмотреть, что предпримет Джеймс, если ему предложить организовать встречу с похитителем?
Но даже Белл посчитал версию Долл чересчур смелой. Долл, думал он, стала жертвой собственного опыта. Она годы провела в отделе по борьбе с наркотиками, работая под прикрытием, и теперь неизбежно концентрировала внимание на теориях, связанных с зельем. Желание Пэйна сохранить карточку активной и положить на нее деньги выглядело правильным.
Пэйн стал победителем в этом споре.
Их радостное возбуждение продлилось недолго. Как выяснилось, Джеймс Кениг не желал класть деньги на счет дочери.
Прошло четыре дня, пока следователи убеждали Джеймса, который не был уверен, что записка подлинная. Фотографии, утверждал он, могли быть фальшивками. Более того, Джеймс заявил, что все это было попыткой большого надувательства с целью заставить его расстаться с деньгами, которые он собрал в фонд спасения дочери.
Долл в это не верила. Пэйн отверг ее подозрения, а сейчас они начали оправдываться. И почему к ее мнению никто не прислушивается? Не потому ли, что она была в этой команде единственной женщиной?
От ее версии нелегко было так просто отмахнуться. Почему Джеймс продолжает тянуть время? Он все еще выпрашивал деньги в «Фейсбуке». Почему? Откуда он взял необходимую сумму меньше чем через сорок восемь часов после исчезновения Саманты? Ведь он сразу же выложил в «Фейсбук» такой текст: