Расспрашивать не время. Потом. Потом.
Герцога унесли, а наш конвейер продолжал работать. Среди раненых было и несколько женщин, молодых и пожилых, не военных, но в основном из листолета появлялись мужчины. Кого-то из раненых выводили этих можно было осмотреть позже, кого-то грузили на носилки. Часть тяжелых находились в стазисе.
Мимо, успев улыбнуться мне и придерживая на плече сложенные носилки, скользнула в трюм Таисия, жена Энтери. Я, продолжая записывать, снова взглянула в потемневшее небо.
«Люк ведь должен был сначала лететь в Форштадт. И говорил, что попадет в Таммингтон самое раннее после обеда. А от герцогства до Дармоншира даже на листолете не меньше восьми часов нет, больше, больше! Значит значит если он добрался до Таммингтона, герцога он в любом случае не застал»
Мысли сбивались, и я сосредоточилась на работе, загоняя панику внутрь. Подошел Леймин с несколькими своими сотрудниками они о чем-то беседовали с эмиратскими офицерами. Я улавливала только обрывки разговора не до подслушивания было. Подходила и леди Лотта, предложив эмиратцам ужин: главный согласился, но решил подождать, когда закончится передача раненых. А пока попросил принести воды для мытья полов и антисептик.
Солнце село окончательно, с моря в темноте подул ветерок, охлаждая наши разгоряченные лица, и командиры листолетов приказали включить посадочные фары, чтобы мы могли продолжать работу.
Лежачие и тяжело раненые закончились, пришел черед легких. На втором этаже уже сияли окна операционных: отсюда можно было разглядеть только высоких драконов, ассистирующих нашим хирургам как виталисты. С первого этажа слышался шум, голоса: несложных раненых нужно было разместить, накормить, вымыть, обработать порезы, ожоги и ушибы.
Последний! гулко крикнул один из наших санитаров из большого трюма, выводя пожилого и крупного сержанта, который шагал грузно, но довольно уверенно. За их спинами эмиратцы вымывали трюм от крови, обрабатывали лавки антисептиком.
Ожог кистей рук второй степени, обезвоживание, предынфарктное состояние сердце я успокоил, но нужна терапия Росс говорил медленно: лицо его было бледным, глаза покрасневшими. Шутка ли тридцать семь сканирований за я, дописав карточку, приколола ее к кителю пациента и поглядела на часы. Полтора часа прошло. Всего полтора часа.
Благодарю, сержант с облегчением потянулся обожженной ладонью к сердцу, но тут же поморщился, опустил ее.
Сейчас вам обработают руки, пообещал виталист и взглянул на меня. Ему бы сразу под капельницу. Регидрация, глюкоза
Я посмотрела в небо, оглянулась к Рите она еще заполняла карточки, и в ее листолете, по всей видимости, раненых было больше, чем у нас, и кивнула.
Я сейчас сама все сделаю, Росс. Отдохни.
В холле было шумно и суетно: процедурные были все заняты, поэтому легкие раны обрабатывались прямо здесь, внизу. Большинство старых пациентов были уже выписаны, инвентарь спрятан за ненадобностью, и теперь санитары вывозили из кладовых стойки под капельницы, тележки для лекарств и перевязочных материалов, медсестры разбирали уж несколько дней как не открывавшийся запасной шкафчик с медикаментами. Из кухни слышалось звяканье кастрюль: повара спешно готовили на почти восемь десятков новых пациентов.
Сержант, которому я, срезав китель и рубашку, обтерла торс махровой рукавицей, смачивая ее в тазу с теплой водой, а кисти обработала спреем, уже лежал на застеленной клеенкой койке с капельницей для регидрации и восстановления сердечной деятельности. Я, освободив подопечного от ботинок и аккуратно накинув длинную и свободную медицинскую рубаху, осторожно поинтересовалась, как таммингтонцы оказались на бортах эмиратских листолетов. И не встретили ли они где-нибудь моего мужа, герцога Дармоншира: он должен был сегодня навестить герцога Таммингтона.
Нет, госпожа герцогиня, степенно и чуть сонно отвечал военный, да мы и не могли его встретить, выходит. Мы ведь из замка отступили еще вчера ночью, через подземный ход, когда иномиряне захватили столицу, перемололи наши отряды и прорвались к нам. И, стыдно сказать, но благо, что герцог наш на тот момент уже без сознания был, иначе не разрешил бы бежать, и всех нас там бы вырезали. Лорду Роберту ведь еще два дня назад на болоте одна из этих тварей летучих ногу раздробила. Еле отбили, стрекозу сожгли, дотянули его светлость до замка. Уже тогда просили его отступить, а он ни в какую приказал обезболить переломы и до последнего готовил оборону. Ждал, что наши отряды в болотах иномирян как раньше потопят. Не потопили, видишь ты через день уже к нам враги вышли, а за ними и рой налетел.
Он завздыхал, и я, раскрыв ширму, заслоняющую койку от соседей, принялась срезать с него брюки и белье под рубахой. Нужно было провести обработку тела целиком, пока нет возможности полноценно вымыть.
Да куда уж сами-то, госпожа, запротестовал сержант, приподнимаясь на локтях.
Спокойно, сказала я, аккуратно, но настойчиво укладывая его обратно, я, знаете, сколько таких бойцов, как вы, изнутри во время операций видела? Думаете, после потрохов меня можно чем-то смутить? Полежите, потерпите, не маленький. Если все хорошо пойдет, завтра уже полноценно и самостоятельно сможете принять душ.
Он снова завздыхал, но к тому времени, когда я вернулась с тазом, сменив воду, видимо, смирился. Но поглядывал мученически.
А ожоги у герцога откуда? чтобы отвлечь, спросила я, продолжая процедуру.
Так вчера ведь, ответил он, когда оборонялись уже в замке, в руках лорда Роберта горючий коктейль взорвался. Ровно когда герцог, лежа на лестничной площадке, сверху врагов ими забрасывал. Хорошо, маг с нами был, быстро потушили. Вот, он пошевелил кистями, это я рядом был, сбить огонь попытался. Но нефть ведь так не потушишь, она и на коже горит, и на одежде. Благо, у лорда броня была надета. Обгорел, сознание потерял, но еще дышал, а враги уже по лестнице поднимались. Так маг наш щит поставил, и пока его ломали, мы, те, кто еще ногами своими идти могли, и герцога, и других раненых на себе по тайной лестнице в подземный ход спустили. Мертвым-то все равно, а живых как оставлять зверям этим? лицо его исказилось то ли от боли, то ли от горя.
Я насухо вытерла ноги, и аккуратно вытянула из-под пациента клеенку. Сложила, укрыла его одеялом. Сделав отметку в карточке в изголовье кровати, поднесла ко рту сержанта поильник, и он некоторое время пил, с благодарностью глядя на меня. Вокруг, за ширмами так же хлопотали другие медсестры и санперсонал, слышался стук тарелок и кастрюль: помощники поваров раздавали еду. Тихий последние дни холл снова превратился в огромный лазарет.
Кого смогли, вытащили, продолжил он рассказывать, пока я складывала клеенку и рукавицу в дезраствор и готовила несколько уколов, до моря в темноте прошли, а там на припрятанных рыбацких лодках и отплыли. Помогли, видно, нам Матушка-Вода и Отец-Инлий: луну тучами скрыло, море штормило не слышны были моторы. А в километре от берега давно на случай отступления было приготовлено рыболовецкое судно. Погрузились мы в него, как кильки в бочку, и пошли в сторону Маль-Серены. Герцога нашего маг держал поначалу, на стазис уж сил не хватило, но часов через шесть сам без сил упал. Так мы шли подальше от инляндского берега, чтобы твари эти нас летучие не заметили, к рассвету уж и широту Лаунвайта прошли, к полудню и Маль-Серену вдалеке увидели, и тут его светлость давай помирать. И так ведь долго продержался, Инлиева кровь-то держала! Мы ведь за ночь пятерых в море проводили: не дотянули они. Думали, и герцога придется Матушке отдавать.