Две недели девочка провела в бреду, а мать у ее изголовья. На шестнадцатый день Галя открыла глаза. Валентина Павловна дремала в своем инвалидном кресле, склонив голову на грудь. «Боже, как постарела мать! Как вымоталась!» подумала она, глядя на ставшие за эти дни седые волосы матери, на худое изможденное лицо и осунувшиеся плечи. «Она не должна ничего знать. Это ее убьет. Я сильная, переживу как-нибудь, а вот мать вряд ли». Почувствовав на себе взгляд дочери, Валентина подняла голову и улыбнулась.
Здравствуй, мамочка. У нас покушать что-нибудь есть?
Очнулась! Вот радость-то какая! Сейчас, доченька, сейчас принесу, затараторила счастливая мать и укатила на кухню греметь посудой.
Галя отбросила одеяло и осторожно ступила на пол. Боль, пронзавшая ее насквозь и разрывавшая на куски тело, исчезла. Осталась только слабость и глубока, как колодец, душевная пустота, словно из тела вынули душу, а вместо нее ничего не вложили. «С этим мы как-нибудь справимся!» решила девушка и двинулась на кухню.
Через три дня Галя окрепла настолько, что уже сама могла выходить из дому. Теперь каждый вечер они с матерью выходили гулять в сквер. Прохаживаясь по аллеям и болтая без умолку, Валентина Петровна с тревогой в сердце прислушивалась к голосу дочери. Он был неживой, какой-то механический, холодный. После болезни она утратила способность смеяться, радоваться. Обсуждает комедию, а в глазах пустота, рассказывает анекдот, а в голосе звучит металл. Нет прежнего задора и жажды жизни. В ней умер человек.
Как-то ближе к вечеру Галя вдруг куда-то засобиралась. Она, словно одержимая, заметалась по квартире, заскочила на кухню и торопливо натянула туфли.
Ты куда, доченька? выглянула из комнаты мать.
Пойду прогуляюсь, решительно ответила девушка и сжала кулачки так, что побелели костяшки пальцев.
Галочка! Жизнь моя! заплакала мать, предчувствуя недоброе. Я не могу тебя удержать здесь и не могу запретить, но помни, что ты та нить, которая столько лет держала меня на этом свете. Если с тобой что-то случится, я не проживу и минуты. Мое сердце и так болит, не доставляй ему еще больших страданий. Пожалей меня.
Я скоро вернусь, холодно произнесла дочь и вышла.
Через полчаса она стояла у входа на дискотеку. В дверях топтались знакомые охранники.
Здравствуйте, поздоровалась Галя. Вы меня узнаете?
А разве мы должны тебя узнать? пожал плечами один из них.
Ну как же? изумилась девушка. Я была здесь почти месяц назад с двумя девчонками. Помните? Вы еще спросили, откуда я такая.
Слушай, детка, я не помню, что я ел на завтрак, а ты хочешь, чтобы тебя целый месяц помнили. Да таких как ты тут каждый вечер, знаешь, сколько ошивается? Каждую помнить мозгов не хватит.
Твоих мозгов не хватить даже на то, чтобы запомнить, как выглядит собственный член, огрызнулась Галя и шагнула к двери.
А ну стоять, кошелка! взревел охранник и схватил ее за руку. Да я тебя сейчас, за такие слова по стенке размажу!
Я думаю, что на размазанную по фасаду девушку, кроме ментов, никто не польститься. Поэтому, подари ее мне, раздался за их спиной до боли знакомый голос. Это был Стас.
Сколько раз за эти дни Галя прокручивала в голове эту встречу, сколько вынашивала планов, готовила слова. А сейчас, когда он взял ее за руку и повел вдоль улицы в сторону от дискотеки, девушка молча плелась за ним с покорностью овцы.
Я смотрю, уже встала на ноги? Это хорошо, покровительственным тоном произнес Стас, когда они отошли подальше от клуба. Значит, ты сильная девушка! Это нам подходит.
Куда мы идем? спросила Галя, чувствуя в душе лишь огромную усталость.
Хочу показать тебе одно кино, рассмеялся парень, думаю, оно понравится.
Минут через десять они вошли в квартиру. Это была «двушка», переоборудованная в подобие киностудии. В центре большой комнаты стояла кровать, а рядом с ней два самодельных прожектора и видеокамера. В меньшей находилась разная аппаратура. Стас сел в кресло и включил видеомагнитофон. Первые кадры показали обнаженную девушку, лежащую на кровати. «Это же я!» пронеслось в голове у Гали, и она впилась пальцами в спинку кресла, чтобы не упасть. Затем на экране показались двое голых парней, и Дальше началось такое, от чего девушка готова была умереть. Она в ужасе закрыла глаза и застонала.
Ну, как фильм? голос Стаса был мягким и ироничным. Кстати, он имеет большой успех. И название я ему придумал: «В постели у Золушки». Правда, классное?
Ах ты, мразь! воскликнула Галя и выхватила из сумочки нож.
Парень, словно ждал чего-то подобного, спрыгнул с места и схватил ее за руку.
Все вы сначала с оружием приходите, проговорил Стас, когда пальцы девушки выпустили рукоять ножа. У меня их столько накопилось, что хоть выставку холодного оружия открывай. А потом ничего, некоторых и не выгнать, так нравится. И ты через месяц-другой сама сюда бегать станешь. Ну что, начнем вторую серию? Думаешь, я тебя сюда привел кино смотреть? Ошибаешься, дорогуша. Снимать, Дэн!
Из глубины квартиры возник крепкий парень и схватил Галю сзади за руки. Стас достал из шкафчика стакан с какой-то жидкостью и силой заставил ее выпить. Девушка брыкалась, отплевывалась, но вскоре почувствовала уже знакомую слабость; комната зашаталась, поплыла, и Галя полетела куда-то в пропасть.
Она очнулась на кровати. В глаза бил свет прожекторов, голова раскалывалась от боли, а тело и душа были растерзаны в клочья. И кругом была грязь. Грязь от прикосновений, от надругательства, от унижения, от всего того, что совершили с ней эти подонки. Девушка с трудом поднялась и выглянула за дверь. Из кухни раздавался смех и звон стаканов. Превозмогая боль, она кое-как оделась и выскользнула из квартиры.
Доченька! шепотом прокричала мать, когда Галя вошла домой.
Мама! Я не могу больше жить! Я не хочу больше жить! воскликнула она, и, упав рядом с матерью на колени, зарыдала.
Валентина Петровна гладила ее по голове и тоже плакала.
Ну успокойся, успокойся, моя маленькая, шептала она, все будет хорошо. Я сейчас водички принесу, тебе легче станет.
Когда мать отправилась на кухню, Галя вошла в комнату и посмотрела на прочный крюк, торчащий из потолка. Мысли ее прервал телефонный звонок. Девушка машинально сняла трубку.
Дорогуша, не хорошо сбегать на половине дела, услышала она ненавистный голос. Мы только-только во вкус вошли. Короче, или ты через десять минут выходит из дому и садишься в машину, которая будет тебя ждать у подъезда, или кассету с фильмом мы показываем твоей матери. Я думаю, ей будет интересно. Так что поторапливайся, мы тебя ждем.
Галя повесила трубку и потеряла сознание.
4
Девушка открыла глаза и изумленно огляделась по сторонам. Она лежала в больничной палате. Белоснежная простыня укрывала ее до подбородка, а к правой руке были прикреплены трубочки, по которым втекала в нее жизнь.
Слава Богу, очнулась! сказала медсестра, увидев, что девушка рассматривает палату.
Где я? одними губами спросила Галя.
В реанимации, ответила сиделка. Доктора над тобой всю ночь колдовали, чуть с того света вернула. Теперь ты просто обязана жить долго и счастливо.
Девушка отвернулась к стене и закрыла глаза. На второй день ее перевели в общую палату. Кроме нее, там лежали еще две женщины. Они подошли, чтобы познакомиться с вновь прибывшей и принесли ей кто яблочко, кто сок, но девушка закрыла глаза и притворилась спящей. Ей не хотелось ничего: ни есть, ни пить, ни говорить. Она хотела одного умереть. Ведь уже день, значит, матери показали кассету с фильмом.
После полудня одну из женщин выписали, и забирать ее пришел молодой человек. Он остановился у Галиной кровати и внимательно посмотрел на девушку. Она отвернулась к стене.