Ясное дело, кивнул Витек, хлебнув крепкого до черноты чая. Михалыч, поглядев на смачно жующего приятеля, отрезал себе колбасы с хлебом и соорудил гигантский бутерброд. Какое-то время они сосредоточенно жевали, прихлебывали чай, отставив початую бутылку водки в сторону. Но что-то не давало покоя Витьку время от времени он пристально всматривался в затылок мирно сопевшего на диване Петьки.
Да что ты все его разглядываешь? не выдержал наконец Михалыч. Обыкновенный пацан, только бездомный и безродный. Сейчас таких по стране тысячи болтаются
Знаешь, Сережа, мне все время кажется, что с Петькой твоим я знаком
Когда кажется креститься надо. И сколько же ты с Петькой знаком?
Восемь лет.
Да ты с ума сошел! поперхнулся Михалыч. Ему восемь лет назад еще пяти не было! Ты что, в детском саду его тогда видел, что ли?
Нет, не в саду. И было ему тогда не пять лет, а двенадцать.
Так, ты сегодня не пьешь, убрал бутылку под стол Михалыч. Еще ни одного глотка не сделал, а уже полную ахинею несешь.
Может, и ахинею, пожал плечами Витек. Но очень уж похож, и зовут также, как и того
Кого того?
Того пацана, который меня чуть не убил.
В другой ситуации лицо Михалыча вызвало бы улыбку широко раскрытые глаза и округлившийся от удивления рот никак не вязались с громадной коренастой фигурой. Со смесью страха и удивления смотрел Сергей на Витька, словно впервые увидел давнего приятеля. Недоеденный бутерброд свалился на стол из невольно разжавшейся руки.
Че? только и сумел выдавить из себя Михалыч.
То самое, ровным голосом отозвался Витек. Ты нашу последнюю встречу помнишь?
Дак, как же ты как раз новое назначение получил куда-то в Сибирь
Точно. Только это "куда-то" было "ящиком", который и сейчас еще в сверхсекретных числится.
То-то ты тогда темнил куда едешь!
Еще бы мне не темнить подписку о неразглашении давал! И на письма твои отвечал через пень-колоду по этой же причине: в Новосибирске-то я жил не больше полугода, а в "ящике" работали вахтовым методом месяц там, потом месяц дома отдыхаем.
Дак, а Петька-то тут причем?
А ты не перебивай, а слушай. Ровно через год после свадьбы Нинка моя рожать затеялась. Я как раз сидел дома после очередной вахты, когда у Нинки схватки начались. Я "скорую" вызвал, через полчаса приехала такая расфуфыренная мадама. Нинка от боли орет, а эта сука спокойненько так расспрашивает: "На каком месяце? Когда воды отошли? Нет, дамочка, рановато вам еще рожать" Я чуть не силком заставил везти Нинку в роддом, сам рядом сел. Только от дома отъехали Нинка рожать начала. Я докторшу эту из кабины зову, а она: "Не морочьте мне голову!" И ведь не выскочишь же на ходу из машины чтоб этой стерве морду набить! Витек трясущимися руками вытащил из кармана начатую пачку "Беломора", закурил, жадно затягиваясь дымом. Тут санитары доперли что дело не шуточное, стали в стекло барабанить. Остановились. Врачиха меня в кабину перегнала, сама стала над Нинкой колдовать. В общем, когда к роддому приехали, из машины забирали двоих Врачи сразу сказали ребенок уже мертв, а жена при смерти, слишком много крови потеряла. Полночи врачи Нинку с того света вытащить пытались, да без толку А пока я приемном сидел и чуда ждал, эта сучара со "скорой" в журнале целый роман накатала якобы я всячески мешал врачам исполнить свой долг, не подпускал к жене из религиозных побуждений И под этим ведь вся бригада расписалась! Меня из роддома прямиком в КПЗ доставили убийца, мол. Как я там с ума не сошел, одному Богу известно. Дело, конечно, сразу прекратили, когда стало известно кто я и где работаю. Но с работы все равно погнали дескать, дыма без огня не бывает. Хорошо хоть с квартиры не выгнали она Нинкина была, от родителей еще осталась, кооперативная. Схоронил я Нинку и мальчонку своего рядом с ней похоронил, памятник сделал, надпись "Нина и Олег" заказал Мы с Нинкой, как узнали, что пацан будет, сразу имя выбрали, все необходимое купили. Вот и пригодилось На работу надо было устраиваться, а на душе такое: не то что работать на людей смотреть не могу. Думаю, фиг с ним, деньги на книжке кое-какие есть, месяц дома пересижу, очухаюсь.
Это ты зря подал голос Михалыч.
Я потом и сам понял, что зря. День-то жил нормально, а как дело к вечеру чудилось что Олежка в своей кроватке плачет. Я к нему, а там пусто Потом стало казаться, что Олежка уже подрос, по полу бегает и лопочет чего-то Нинкин голос ни разу не слышал, а Олежкин каждый вечер. На шестой день отчетливо услышал, как он "папа" сказал! Вот тогда я бутылку водки, которая уже полгода нетронутая в холодильнике стояла, и открыл
Это понятно
За полгода я пропил все, что до этого заработал. Дома из мебели только матрас, стол и Олежкина кровать осталась.
А кроватку-то зачем оставил?
Не знаю, не смог я ее продать. Пил просто беспробудно, только бы голос Олежкин не слышать. А он с каждым разом все отчетливей, с каждым днем взрослее Словно он за месяц год проживал. Когда пить стало не на что, пошел искать собутыльников Ну да это дело обычное, сам небось также водку добывал?
Было дело, кивнул головой Михалыч. Недоеденный бутерброд так и валялся на газете, чай в стакане давно остыл.
В общем, превратилось мое жилище в натуральный клоповник. И вот бреду я как-то по улице, ищу кого-нибудь, кто на водку расщедрится, и вдруг сзади Олежкин голос: "Папа!" А до той поры я голос только дома слышал! А сзади снова: "Папа, пойдем домой!" Я где стоял, там на снег и уселся. Обернулся никого, только пацаненок незнакомый глаза таращит. Я говорю: "Подойди сюда, не бойся". Он подошел. Я спрашиваю: "Это не ты папу сейчас звал?" Молчит, только головой мотнул нет, значит. Я опять спрашиваю: "А звать-то тебя как?" Петькой, говорит. Голос совсем другой, на Олежкин ничуть не похож. "Ладно, говорю, Петька, беги домой, а то батя с мамкой тебя заругают, что с таким чучелом связался". "Не заругают, отвечает, нету у меня ни бати с мамкой, ни дома: интернатский я". Потом помог мне подняться, посопел и говорит: "Вы, дядя, меня не прогоняйте, а то мне жить негде сбежал я". Витек сунул погасшую "беломорину" в набитую окурками жестянку с надписью "Морская капуста", хлебнул остывшего чая. Самое удивительное, что я тогда все принял так, словно так оно и должно было быть. Пришли ко мне, начали потихоньку житье налаживать. Соседям сказали, что племяш мой приехал, сиротой остался. Друзья тамошние помогли на работу устроиться, денег ссудили в долг. В "комиссионке" кровать купили и тахту для Петьки, одежонку кое-какую. Работенка, кстати, неплохая была телевизоры в ателье чинил, благо по радиосвязи кандидатскую защищал и паяльник в руках держать умел. Петьку в это время учительница одна к школе готовила, только с документами проблемы были. Голос Олежкин я слышать перестал, да и выпивкой больше не баловался. Так и жили почти год, до августа. Я справил Петьке документы все та же учительница помогла, форму купили И как-то вечером ребята в ателье говорят: задержись после работы, у мастера день рождения. Я домой позвонил, Петьку предупредил чтоб не волновался. И засиделись! Конечно, до беспамятства никто не упился с утра же на работу, но поддали хорошо. Домой пришел Петька сидит у окна, обиделся, время-то к одиннадцати шло, а мы в семь заканчивали. Ну, сперва он меня отчитал по первое число, потом помирились. Сели вместе на подоконник, в окно смотрим. А над городом такое небо! Звезды сияют, месяц вовсю светит! Посидели немного, я Петьку в охапку и на тахту спать, говорю, пора. Во сне, говорю, дети быстрее растут, а ты у меня за год почти не вырос. Петька сразу как-то весь сжался, к стене отвернулся. Я внимания не обратил, по плечу его потрепал и сам спать пошел. Вырубился сразу, словно кто-то рубильник выключил. Не знаю сколько проспал, но, когда от сушняка в глотке проснулся, за окном еще темно было. Только вставать собрался, слышу дверь открывается, на пороге Петька стоит. Спрашиваю: "Чего не спишь, Петь?". Он подходит, в руке стакан. Говорит, слышу, как ты тут ворочаешься, наверное, пить хочешь? Думаю, вот добрая душа я про него спьяну забыл, обидел, а он мне воду принес! И не просто воду, а еще сиропу туда добавил Выпил я, отослал Петьку дальше спать и сам отключился. А очнулся только через три месяца, в реанимации.