– И часто он к вам заходит, что ты его уже так выучила хорошо? – Матушка таращится на меня округлившимися глазами.
– Зашел первый раз, но я с ним во время войны много общалась.
– Ой, жуть. – Матушку, видимо, бросает то в жар, то в холод, потому что она принимается обмахиваться хваталкой. – Неужто ребенка благословил?
– Дважды, – кивает Азамат. – Первый раз еще внутри. Я только поражался, как это до тебя слухи не дошли, что Ирлик-хон благословил наследника.
– А, – отмахивается матушка хваталкой, – в моей деревне никто в такие слухи не поверил бы. И мне бы враки рассказывать не стали про мою родню. О-хо-хо, ну, Азамат, ну у тебя и жизнь веселая!
– А вы-то откуда узнали, что это он? – Тирбиш продолжает нас допрашивать, видимо, все никак в голове не уложится, что и правда вчера пил с богом. – Только по тени?
– Я его уже видела в этом обличье, – говорю.
– А что ж вчера не сразу поняли, что это он?
– Поняла-то я сразу, но не хотела тебя пугать.
– Да ладно, я бы не испугался! – возмущается Тирбиш.
– Нет, – усмехается Азамат, – ты бы просто глупостей наговорил. А Бойонбот начал бы заикаться. Знаю я вас.
– П-погодите! – Бойонбот немедленно демонстрирует, что с ним случается на нервной почве. – Н-но ведь вы к н-нему н-не обращались как к б-богу!
– Видишь ли, Бойонбот, – ухмыляюсь я, – когда я его впервые встретила, я не знала, что он бог. Потом, когда узнала, спросила, надо ли мне его правильно величать. Он сказал, что не надо. Вот так и получилось, что я ним на «ты».
– А я весь вечер старательно избегал обращения, – сознается Азамат. – Сказал бы «вы» – Ирлик-хон мог и обидеться, а сказал бы «Вы», все бы сразу поняли, оно же совсем по-другому звучит. Вот хорошо на всеобщем, один-единственный способ обратиться, хоть к богу, хоть к кому. Вряд ли только Ирлик-хон на нем понимает. Кстати, Лиза, написала бы ты своей родственнице, пока я не уехал. Чтобы не откладывать в дальнюю суму. А ты, Бойонбот, давай собирайся, нам улетать надо.
Писать бабушке дело дохлое, потому что она не разделяет почту на домашнюю и рабочую, и среди сотен ежедневных писем легко затеряться. Я сверяюсь с календарем, устанавливаю, что сейчас в ее городе восемь часов вечера, и звоню бабуле.
– Гринберг на связи! – решительно сообщает бабушка, появившись на экране. Бойонбот шарахается и чуть не сносит стол.
– Бабуль, привет, это я. Как у тебя дела?
– А, Лизонька, – смягчается бабушка. – Как твои дикари, цивилизуются?
К счастью, мы говорим на родном.
– Да вот, представляешь, мой муж решил выучить наш язык.
Бабушка с подозрением прищуривается.
– И куда он для этого обратился?
– Пока никуда, я подумала, что надо тебя спросить.
– И то хлеб. А то я уж боялась, он от тебя учиться стал. А ты же сама как инопланетянка, даже истории не знаешь толком, сколько я ни трудилась…
– Ладно, ладно, бабуль, не обо мне речь. Ты можешь ему порекомендовать какие-нибудь удаленные курсы, самоучители там?
Бабушка постукивает торцом карандаша по столу, раздумывая.
– Этот твой муж, он ведь заметный человек на этой вашей планете, так?
– Ага, Император.
Бабушка склоняет голову набок.
– Это значит, не просто курсы надо, а чтобы с дипломатическим уклоном. Ему же для переговоров язык нужен.
– Ему язык нужен, чтобы понимать, когда я с ребенком сюсюкаю.