Не про пса колбаса!
— Зачем так грубо, Леля? — Он по-кошачьи гибко подкрадывался ко мне, заставляя меня все плотнее прижимать к груди покрывало и раздумывать о вреде эротических снов и влиянии умных троллей на женскую чувственность. — Я же тебе всю душу открываю!
— Мне кажется, ты невзначай ошибся и не ту дверцу открыл. — Я стояла как несокрушимая скала. — Пока что вижу лишь избыток либидо!
— Тяжело с тобой, любимая, — вздохнул мужчина. И я испытала сожаление, что ничего нельзя вернуть вспять и нельзя вычеркнуть из жизни Мыра, забыть Моня и уж в любом случае не выполнять условия договора.
— Кому сейчас легко? — задала риторический вопрос, пытаясь себя ущипнуть и проснуться. Честно, я уже не надеялась на свою стойкость. Мне все ближе и ближе становилась положительность. Та, которая произошла от глагола «ложить» с корнем «лож».
Фу! И о чем я только думаю!
— Солнышко, не дури! — пробовали меня ласково уговаривать бархатным голосом.
Номер не прошел!
— Я не солнышко, я — тучка! — вредничала я, шаря глазами по помещению в поисках одежды.
— Хорошо, — согласился мужчина, внезапно останавливаясь. Сделал призывный жест кистью. — Тучка моя грозовая, прекрати капризничать и плыви ко мне.
— Нетушки! — категорично отказалась я.
— Да что с тобой?!! — взорвался мачо. — Почему?
— Потому! — Сон мне перестал нравиться, потому что скандалить я не люблю.
— Это из-за тролля?! — запоздало догадался он, не оставляя попыток изловить своевольную красавицу.
— Возможно… — задумалась я. Но живой в руки не давалась. В отличие от покрывала. Ну, мы люди не гордые, нам и простыня, если что, тоже вполне годится!
— Он же зеленый! — возмущался мой неудавшийся половой партнер. — С красными глазками!
— Это экзотично! — оборонялась я.
— Клыкастый! — пер напролом разъяренный Парис. Почему именно Парис? Уж больно смазлив и загадочен. И дело откровенно идет к войне.
— Зато открывашки не нужно! — метко парировала Елена Троянская.
— Он же страшный! — уже не на шутку бухтел знойный мачо.
— На вкус и цвет!.. — Я осаживала этого неугомонного как могла, с шумом и топотом удирая от него по номеру, как алкоголик от навязчивой «белочки». Наши возбужденные скачки отражали бесчисленные зеркала. Ну, хоть какую-то функцию во сне исполнили…
— Он — животное! — ревел красавец-мужчина.
— И пусть! Ты не лучше!
— Дура! — в сердцах крикнул мужчина и рассыпался мириадами золотых искорок.
— Нет в мире совершенства! — вздохнула я. — Если женщина имеет свое мнение — значит, сразу дура.
Сон прервался. Я открыла глаза. Все как и было: я в гареме, за окном вовсю пиликают брачующиеся сверчки, а в остальном тишина и благоденствие.
— И что это было? — зевнула я. — Чего только не примерещится.
— Я НЕ НАДЕНУ ЭТО БЕЗОБРАЗИЕ!!! — раздался вопль из коридора. Моя входная дверь стукнула, и в спальню ворвалась Миримэ, потрясая шифоновой тряпкой. — Ты видела?!! — бесновалась эльфийка.
— Еще нет, — дипломатично ответила я, выпутываясь из одеяла и наблюдая — не пойдет ли у нее изо рта пена, чтобы во время определить бешенство.
— Сейчас я тебе покажу! — обрадовала меня девушка и начала расправлять розово-серебристую ткань на кровати.