— Какой гипноз! Может, он у него и есть, но где-то глубоко внутри и пока наружу не выдавливается! Может, немножко постараться и сжать посильней?
— Нет в тебе почтения к высшей расе, — ласково попеняла ей Эсме, развязывая эльфийку.
— Да где ж его взять? — вытаращилась змеелюдка. Потом еще раз взглянула на обалдевшего мужика и пояснила: — Я ж с Гадючьих топей, до нас культура не дошла, где-то по дороге скопытилась.
— Это не культура, — подала голос пепельноволосая эльфийка, — а воспитание!
— Да ты что?!! — изумилась Шушу. — Как я глубоко заблуждалась. И научить меня некому…
— Сейчас научу, — самоуверенно пообещала эльфийка. — Мой папа — церемониймейстер при дворе Владыки светлых эльфов. Только вуаль на поганца наденьте, пожалуйста.
— Пожалуйста! Он у меня щас по самые брови замотается, — заверила ее змеелюдка и покрепче сжата кольца хвоста. — Слышь, зеленоглазенький, личико занавесь, пока весь наружу не вышел!
Змеелюдка чуть ослабила хватку. Мужчина с посиневшей ряхой не стал испытывать судьбу и закрыл лицо. После этого Шушу его отпустила, и мы отошли в сторону.
— Учи, — вздохнула змеелюдка. — Я вся внимание.
Эльфийка выдвинулась на передний план и мелодичным голоском пропела:
— Если вы будете не против, то я бы хотела попенять вам на недопустимость ваших поступков и сделать некоторое внушение. — И девушка с ноги очень метко показала, какое «внушение» она имела в виду. Последовал удар по неосторожно открытому кое-чьему «достоинству».
— О-о-у! — взвыл несчастный, сгибаясь. — Ты мне всю честь отбила!
— А нечего ее хранить в легкодоступных местах! — парировала Эсме. Развернулась. — Пойдемте, девочки!
— Вот это я понимаю — воспитание! — восхитилась Шушу. — Я бы еще немного поучилась… на живых примерах…
— К вашим услугам, — легко поклонилась эльфийка.
— Тогда мы сейчас пойдем к Леле, — расцвела Шушу, — и вы нас научите правильно, согласно этикету выражать свои мысли и прикладывать воспитание с нужным ускорением. Как вас, кстати, зовут?
— Нас, кстати, зовут Миримэ, — вежливо улыбнулась эльфийка.
— Эсме, — представилась орчанка.
— Леля, — протянула я руку.
— Шушу, — застеснялась змеелюдка, сворачивая замысловатую фигу из хвоста.
— А ну, девы, повернитесь ко мне! — раздался сзади голос очухавшегося диэра. Мелодично произнес, словно оперный певец. Или суггестор!
— Смотри-ка, — широко улыбнулась Шушу, — оклемался. Можно я попробую повторить подвиг во имя культуры?
— Воспитания, — педантично поправила Миримэ, старательно зажмуриваясь.
— Ой, девочки, — пропела Эсме. — Хочу посмотреть на этого красавчика!
— Зачем? — поразилась я.
— Н-ну-у… — затруднилась с ответом орчанка. — На память. Меня никто фавориткой не выберет, и я, может быть, никогда в жизни не посмотрю на живого диэра…
— Ну ты зверь! — восхитилась змеелюдка. — На живого не посмотришь, а на мертвого?..
— Ко мне вообще кто-нибудь повернется?! — повысил голос диэр.
— Какой нетерпеливый! — хихикнула Шушу и развернулась всем корпусом, свернув впереди себя хвост кольцами, словно Каа в ожидании бандерлогов.