Ронин опешил. Унга в страхе отполз подальше от сплетений. А у Эльны от волнения затряслись ноги, и, обняв малышку ещё сильнее, черновласая дева пала на колени на острые очерки рельефа.
Изумрудные потоки света и светящиеся пылевые облака в Храме Созидателя полностью померкли. Обитель Единства окутала тьма, и в пещере будто всё замерло в тот час. В непроглядном мраке дети больше не различали один одного ничего невозможно было разглядеть на расстоянии вытянутой руки. Только Оми и Эльна находились вместе в объятиях друг друга. Девочки затаились. Они не разговаривали и даже не шевелились, ибо боялись нарушить тишину грота и пробудить заточённого в корни незнакомца. Слева и справа они порой улавливали дрожащее дыхание и сопение Унги и Ронина да едва слышимый ручеёк, протекающий в складах подземелья, нарушал жуткое затишье.
И вдруг посреди темнящей черни, прямо перед молодью, засветились красные глаза, а в них возникли огромные зрачки чернее ночи: взгляд незнакомца вмиг оживился, и пламенные глаза, раз за разом смыкая веки, взялись смотреть то на Ронина, то на Унгу, то на Эльну и Оми, то куда-то вдаль.
Ронин рухнул без сознания. Оми, завидев светящийся зрак, отвернулась и закричала что есть сил: её визг эхом разнёсся по Храму Созидателя. Ещё сильнее прижавшись к черновласой деве, кроха принялась реветь взахлёб. Унги и вовсе не было слышно, а побледневшая Эльна, в тот момент вся трясясь от страха и не чувствуя ног, ненароком уловила пленительный и ужасающий взор.
И был тот взор живой и разумный! И не было никакого света в Обители Единства, кроме света огненных глаз. Отблески сияний жуткого взгляда тускло подсвечивали очерки окаменевшего лица, и узнала черновласая дева в тех очерках черты лика своего вождя. И мерещилось Эльне в тот час, будто губы вождя шевелятся, пытаясь что-то вымолвить, но мрачные стебли сдерживали скулы, словно подавляли глас
Полночное шествие
К приходу сумерек отряд Валла успел освежевать Длинношеего. Сородичи срезали столько мяса, сколько без затруднений смогли бы доставить в стойбище, а треть туши пришлось оставить на растерзание плотоядным.
Из шкуры побеждённой рептилии изготовили мешки. Их-то и набили убоиной. И костями охотники тоже поживились на славу: каждый раз любой поверженный гигант своими останками пополнял запасы экипировки по меньшей мере два костяных снаряжения. Прибавилось добычи и для других полезных в обыденной жизни принадлежностей, не говоря уже о трофеях в виде зубов и черепа. Часть хребта в окончании хвоста и вовсе являлась одной из составляющих костяного лука. Ещё один такой хвост, и полноценное мощное стрелковое орудие на смену древесного взял бы в руки какой-нибудь следопыт.
За сотню с лишним шагов от остатков ящера отряд поставил шатёр для ночлега, и уже в темноте, под стрекот и цокот ночной живности, вокруг постройки сородичи добивали последние рожны. Тут-то охотники и приметили в небе недалёко от Луны странное светило.
Эй! Гляньте! Это что за звезда? указал на свод Арвен.
Рилан, И́рис, Кун, Таро и другие подняли головы и стали с любопытством разглядывать таинственную явленность.
Первый раз вижу, озадаченно ответил Кун.
Да я тоже не видал такой звезды ни разу, подхватил Рилан.
Соплеменники отвлеклись от рожнов и принялись оживлённо обсуждать незнакомое явление.
Надо Валла позвать, предложил Таро. Может, он видел?
Валл в тот момент вышел из шатра, чтобы поторопить сородичей:
Что вы там возитесь? Бурную ночь хотите?
Валл, смотри! Какая-то странная звезда возле Луны, показал Кун.
Шаман тревожно взглянул на небо и на обнаруженную охотниками звезду, что зародилась прошлой ночью. Звезда всё так же переливалась оттенками алого, и показалось вожаку, что она приблизилась к Луне и увеличилась стала больше, чем её вчерашнее явление. Валл нахмурился.
Да, я видел. Добивайте рожны и в шатёр, пока ящеры не вышли на охоту! Подкрепимся, и поведаю вам о звезде и о гармонии с Длинношеим, да о Кострище.
Сородичи переглянулись и, заинтригованные призывом шамана, поторопились доставить оставшиеся колья.
Переносной таборный шатёр был подобен обычным шатрам, что возводили в стойбище в Доме Охотников: всё тот же дымоотвод, всё те же округлые стены и такой же охват на земле. Только вот шкурой строение сие обтягивали дважды, чтобы свет от пламени костра не просвечивался наружу, и стены его извёсткой не обмазывали да сваи не такими мощными были и не вбивались наглухо, а балки потоньше и напрочь не привязывались. Шатёр был разборным! И у каждого охотничьего отряда, что уходил на промысел Большой Охоты, всегда такой имелся. Если остановиться в поле приходилось, как этой ночью, или же на болотах, или в хвойном лесу каком-нибудь, как роща араукарий у поселения нынешнего, или в другом месте, где нет лианового дерева, то ставили это строение наземь и за десяток шагов по кругу рожны вбивали. И если шатёр в Доме Охотников на близкий род рассчитан был четыре-пять родичей, среди которых и дети, то в переносном шатре охотники спали битком один к одному. Двадцать соплеменников ровно охотничий отряд вплотную друг к другу вмещались в лежачем положении, и ни одним больше!
После трапезы Валл зажёг два факела и подвязал их к балке под дымоотводом, чтобы осветить получше пространство ночлега. Костёр шаман притушил и кострище разворошил, освободив место для посиделок. Сородичи расположились по кругу поплотней, а вожак достал из-за пазухи пергамент и бросил его наземь перед соплеменниками.
Это наш кратчайший путь к Великому Вулкану, Валл указал кончиком стрелы на начертанную тропу. Я прошлой ночью поднимался на кроны и видел свет Кострища.
Рискованно, попрекнул Кун и взял карту.
Уж лучше ночью, чем днём, возразил шаман, и указал на свой шрам на лице. Охотники одобрительно закивали.
Изучив путь, косматый сородич протянул пергамент рядом сидящему Арвену. По очереди рассматривая начертания, сделанные Валлом, и передавая друг другу расписной лоскут, соплеменники ознакомились с предстоящей дорогой.
Как думаешь, Валл, за три Огня доберёмся? поинтересовался Таро.
Попробуем, ответил вожак. Если никакие приключения по дороге не нагрянут.
А что там с Саласом? Он живой хоть? В себя приходил? обратился Таро к Тирану.
Дышит, живой. Ни разу не очнулся, доложил худощавый юнец. Может, его попробовать растормошить? Или водой облить?
Нет! возразил Валл. Пусть сам. Только Пангея и духи Заврини знают, что с ним. Начнём тревожить, а он как Азис потом кончит Что я Радону скажу?
Стойкие следопыты зашумели, поддерживая решение вожака.
Валл, а ты хоть знаешь, кто Азису единство нарушил? Никто не зна не договорив, Арвен уловил хмурый взгляд не только вожака, но и других бывалых охотников.
Не знаю! повысив голос, ответил шаман. И знать не желаю! Кто там когда-то что-то нарушил Нашёл, о чём думать на Большой Охоте о небылицах дозорных!
Старшие следопыты ворчливо загуторили, поддерживая возмущения главаря, а молодые, раздосадовавшись, глянули на Арвена уж очень любопытно им было знать, кто же это однажды зашёл в Шатёр Единства.
Каждый в племени, к слову, будучи загонщиком слышал, и не раз, у костра наставления о единстве. Будь те наставления от старца или знахарки, от бывалого охотника или самого вождя не важно, но каждый загонщик познавал, что единство, первое оно или любое другое, в умиротворении должно происходить, и нарушать его нельзя! И многие юнцы и девы внимали в тех наставлениях о таинственном единстве Азиса старого шамана, что жил в те времена, когда нынешние старцы и мудрецы ещё старцами и мудрецами не были. Будто прервал Азису кто-то гармонию, а кто именно никогда наставники не говорили. И мало кто ведал из молоди, что на самом деле произошло в ту ночь. И раз за разом, когда ученья у костра о первом единстве начинались, не только загонщикам любопытно становилось знать, кто же тот нарушитель, а и подросшим с лунами молодым дозорным. Но тайну мудрые соплеменники берегли как зеницу ока, всячески пытались избегать вопросов и быстро меняли тему беседы.