Вскоре Агидель увидела ветхую избушку, которая почти наполовину вросла в землю. А может, просто-напросто выросла из нее, словно гриб либо дерево. Ее острая крыша была полностью покрыта зеленым мхом, а единственное окно наполовину ушло под землю. «А ты что думала, Агидель? девушка обратилась сама к себе. Что ведьмак живет в замке?»
Ведьма топталась у порога. Она на скорую руку поправила прическу, заправив за ухо волосы, и разгладила длинное белое платье, подол которого промок в утренней росе. Агидель подозревала, что ведьме нравится Орислав. И сейчас она окончательно убедилась в своем предположении. Ведьма улыбнулась на щеках проступили ямочки и три раза постучала по двери. Вскоре на пороге показался Орислав.
Он вяло почесал голову, взъерошив черные волосы, и зевнул:
А, это ты, Ясмина. Заходи.
Ведьма кокетливо улыбнулась и скрылась за дверью.
Агидель подбежала к избушке и заглянула в окно. «Что я делаю! Подглядывать нехорошо!» девушка недоумевала от собственного поступка. Однако разглядеть интерьер ей так и не удалось. Агидель обо что-то споткнулась. Она машинально ухватилась за ветвь низенькой рябины, растущей у окна. Но ветка хрустнула, просто-напросто не выдержав ее веса. Агидель упала на мягкий мох, сбив ржавое железное ведро. «Вот ведь! Неужели проделки лешего?!» вставая с земли, подумала девушка и, потирая ушибленный локоть, быстро побежала на задний двор. За избушкой стояла полупустая дровница, заросшая вьюнком, и валялся хлам ненужный чайник, продырявленные резиновые сапоги, покореженная клетка для птиц и битое стекло. Вдалеке поблескивала гладь воды, не то пруд, не то озеро.
Вскоре отворилась дверь и на крыльце возник обеспокоенный Орислав и не менее обеспокоенная Ясмина. Парень недовольно хмурил брови и внимательно смотрел по сторонам. Девушка, скрестив на груди руки, стояла позади и нюхала воздух.
Упырей здесь нет, спустя какое-то время твердо заявила она.
Ведьмак кивнул, но, несмотря на слова девушки, неторопливо направился за дом.
«Нельзя допустить, чтоб меня обнаружили!» пытаясь унять дрожь в коленях, подумала Агидель. Она обошла избушку и забежала в открытую дверь, оказавшись в единственном помещении. Слева от входа находилась низенькая печка-буржуйка, на столе, накрытом белой скатертью, лежали столовые приборы и стоял глиняный горшок, в дальнем углу находилась кровать, застеленная одеялом, сшитым из разноцветных лоскутков ткани, а с правой стороны валялось несколько деревянных бочек. Услышав звук приближающихся шагов, Агидель смекнула, что нужно спрятаться за бочками.
Наверное, дикий зверь, вздохнув, произнесла ведьма, заходя в избушку. Она потопталась на пороге, стряхнув с подошвы грязь.
Кто-то за нами следил сиплым голосом ответил ведьмак. Парень вытер со лба проступающие капельки пота и присел за стол, застучав по столешнице пальцами.
На улице после дождя стояла влажность. Тело моментально потело, а намокшая одежда прилипала к коже.
Не думай об этом, кушай, отрезала ведьма, подвинув к Ориславу горшок. Девушка уперлась локтями о стол, и на ее лице заиграла сияющая улыбка.
Парень с неохотой взял со стола ложку и зачерпнул рисовую кашу.
Орислав, что приготовить на завтра? внезапно произнесла девушка, с любовью и нежностью посмотрев на парня.
Готовь, что хочешь, пожав плечами, сухо ответил парень.
Агидель стало немного неуютно. «Зачем я спряталась? Сказала бы, что заблудилась. Что мне теперь делать?» испуганно подумала Агидель, взглянув на бочки, покрытые пылью и паутиной, в которой болталась мошкара и иссушенная черная муха. Между стеной и полом было пустое пространство, проеденное мышами либо крысами. Агидель обхватила колени руками, с опаской поглядывая по сторонам.
Вскоре парень доел кашу и тихо промолвил:
Ступай к сестре.
Ясмина неохотно кивнула, словно не хотела уходить, и, взяв горшок, медленно поплелась к двери.
Прошлой ночью упыри вновь напали на деревню на ходу произнесла девушка.
Да, с этим нужно что-то делать, дождемся ночи. А сейчас я хочу побыть один, твердо ответил ведьмак, выпроваживая девушку.
Пока, кинула на прощание Ясмина, а уголки ее губ небрежно опустились.
Агидель и ведьмак остались одни. Орислав подпер подбородок рукой и о чем-то задумался, изредка посматривая в окно. Пряди его черных волос то и дело лезли в глаза, из-за чего Орислав постоянно моргал. Было в его образе что-то загадочно-холодное. Белая, словно лист бумаги, кожа, уверенный взгляд, острые черты лица, обрамляющие лицо черные волосы и алые тонкие губы. Казалось, через мгновение-другое Орислав обратится волком и выбежит в лес. Однако ничего такого не случилось. Парень не спешил покидать избу. Он прошелся по комнате и присел на корточки. Подняв половицы, ведьмак достал из подпола толстую книгу в пошарпанном кожаном переплете. Агидель, словно завороженная, с интересом наблюдала за Ориславом. Тот в свою очередь положил перед собой раскрытую посередине книгу и, слегка приоткрывая губы, стал произносить заклинание, одновременно с этим рисуя сову. В помещении откуда ни возьмись загуляли холодные потоки воздуха, а над книгой появилось голубоватое свечение. Вскоре перед Ориславом показалась птица. Она взъерошила полосатые перышки и села на жердочку. Ведьмак что-то написал в воздухе, и сова, будто поняв, что там написано, взмахнула широкими крыльями и вылетела в открытое окно.
Агидель протерла глаза. «Как такое возможно?» недоумевала девушка.
Ведьмак продолжал сидеть над книгой, отвернувшись от Агидель. Девушка не видела, что делает парень, но в скором времени заметила, как по полу начал стелиться туман. Вскоре очертания комнаты скрылись. Агидель зевнула и, закрыв глаза, провалилась в глубокий сон.
Агидель проснулась глубоким вечером. В избушке было темно. На столе догорала единственная свеча, а из открытого настежь окна сквозило прохладой. Орислав куда-то собирался. Он надел ботинки, снял с вешалки черный плащ и спешно покинул избу. Агидель соскочила с места и, выйдя из укрытия, двинулась следом за ведьмаком. «Орислав приведет меня в Мостилесово! Ясмина упоминала, что в ней появились упыри», поежившись, подумала девушка. Агидель не хотела вновь встретить упыря, при виде которого у нее подкашивались ноги, а по спине пробегали мурашки. Девушка дотронулась до мочки уха и обнаружила, что ее сережка куда-то пропала. «Наверное, где-то обронила. Неудивительно!» подытожила Агидель.
Ведьмак, несмотря на позднее время суток, хорошо ориентировался в лесу. Он, не сбавляя темпа, уверенно обходил болота и раскидистые лапы елей, которые так и норовили нахлестать по лицу. Вечер в деревне существенно отличался от вечера в лесу. В деревне прогретая за день земля долгое время отдавала тепло, а после захода солнца на улице вплоть до одиннадцати было светло, тогда как в лесу земля казалась промерзлой, а с закатом природа тут же погружалась в темноту.
Сквозь черные неподвижные силуэты елей пробивался тусклый свет луны, а небо было усыпано множеством звезд. В воздухе кружили зеленые светлячки, норовя запутаться в волосах, а над канавами, заполненными мутной дождевой водой, стелился густой туман. Агидель никогда не была в лесу после заката. Она с интересом смотрела на завораживающий пейзаж, сожалея о том, что не умеет сочинять стихи или же рисовать, чтобы запечатлеть на бумаге необычайную красоту ночного леса. Однако Агидель умела сочинять небольшие рассказы. Она записывала их на бумаге и хранила листы под матрасом. В этих историях Агидель представляла себя чародейкой, способной победить зло.