У вас всегда так тихо? не слишком дружелюбно спросил я, посматривая, не покажутся ли впереди многоэтажки.
Рядом со станцией никто не живет, вот и тихо.
Не переживай, мы почти вышли к городу ободряюще сказала Мэлоди.
Она снова улыбнулась, на этот раз, кажется, искренне, и я немного расслабился. Минут через десять впереди действительно показались огни, мы подходили ближе, и огни, к моему удивлению, становились ярче, намного ярче. На меня светили не просто окна многоквартирных домов и подсвеченные балконы зданий, в глаза бил красный и оранжевый свет вывесок кафе и закусочных, бегущей строкой зазывали парикмахерские и прачечные, огромные стрелки указывали в сторону отелей, а возле баров висели огромные голубые бокалы мартини. Город пылал, и его жар разливался по асфальту радужным спектром расплавленного неона.
Да у вас тут целый Лас Вегас! присвистнул я, обрадованный резкой переменой после мрачного пустыря.
Да, у нас тут очень на него похоже с веселым смехом ответил Геллерт, про которого я уже успел забыть у нас тут тоже света белого не увидишь!
Красиво, правда? спросила Мэлоди, незаметно толкая Геллерта в бок.
Да, ничего ответил я, запрокидывая голову наверх, мое внимание привлекла подсвеченная снизу доверху высокая башня А это что?
С виду башня напоминала средневекое сооружение, защищающее от врагов, но сделана она была из темного, как будто обтекающего ее материала, похожевого на эбонит.
Наши благодетели ответил Геллерт.
Он тоже принялся с интересом изучать заколоченные верхние окна, как будто впервые их увидел, закончив осмотр, он с сожалением резюмировал
Очень старое, но никак не развалится.
Строили на совесть ответила Индия.
Ты думаешь? с усмешкой спросил Геллерт, и не дожидаясь ответа двинулся дальше.
От Центральной площади мы свернули вбок. Здесь света было меньше, дорожка, от начала площади освещенная фонарями, к концу почти затухала, так что Мэлоди и Геллерт зажгли свои фонари, в отличие от Индии, у них были простые фонарики, какие можно найти в бытовом отделе. Индия остановилась возле старого мотеля. Вход внутрь охраняла дребезжащая вывеска, изображающая ворона, из последних сил он освещал двор бледно-голубым сиянием перьев. Мы вошли внутрь, за стойкой сидел угрюмый старик в прямоугольных очках и читал книгу. «Энциклопедия бабочек» прочел я на обороте, Индия, привлекая его внимание, постучала кулаком по стойке.
Добрый вечер, мистер Баффин, это Оливер ваш новый постоялец громко сказала она.
Да хоть мистер Феджин и вся его компания, мне разницы нет буркнул старик, с сухим скрипом перелистнув страницу.
Индия снова постучала по стойке.
Ну чего? нехотя, мистер Баффин поднял голову.
Ключи.
Не отрываясь от книги, старик протянул нам из-за стойки ключ.
Индия махнула нам следовать за ней. Над лестницей второго этажа висела лампочка без абажура, паутина ее внутренностей, то угрожающе накаливалась, то безнадежно угасала. От влажности, обои в некоторых местах отошли от стен и лоскутами свисали до пола. Поднявшись, мы нашли в конце коридора нужную дверь. Сильно пахло сыростью. Подсвечивая фонарем, Индия вставила в замок ключ с огромной биркой, рассохшаяся дверь с трудом распахнулась внутрь.
Твои апартаменты огласила Индия.
Я неспеша и без особого желания вошел в комнату, где запах плесени только усиливался. Это был небольшой номер с двухспальной кроватью, криво прибитой к стене деревянной полкой и маленьким круглым зеркалом на стене. В углу вместо гардероба был впихнут узкий университетский шкафчик с кодовым замком.
Индия пощелкала выключателем, но ничего не произошло, света в номере не было. Девушка пожала плечами и сказала:
Ванная комната слева по коридору, в это время года мотель пустует, так что все удобства в твоем распоряжении.
А вот это что за удобство? спросил я, брезгливо поднимая за край грязную занавеску на стене.
Мэлоди тут же оказалась рядом и отодвинула пыльную ткань, за которой было спрятано небольшое окно. Натянув рукав кофты, девушка протерла им грязное стекло.
Номер класса люкс, с окном! торжественно объявила она, и при этом мой кислый вид ее нисколько не смущал.
Я подошел посмотреть поближе. Окно выходило на часть Центральной площади, но огни уже почти погасли, поэтому ничего интересного видно не было.
Ну как? с любопытством спросил Геллерт.
Замечательный вид вежливо соврал я, но не удержался и добавил лучший номер класса люкс в моей жизни.
И наполовину это было правдой, так как до этого я никогда не жил в гостинице. Геллерт, подпиравший стену, заговорщицки ухмыльнулся:
А то!
Мы пойдем сказала Индия, подгоняя друзей а ты отдыхай с дороги, увидимся завтра вот по этому адресу.
Она положила на полку клочок бумаги.
Спасибо за помощь! живо ответил я, мечтая поскорее остаться в одиночестве.
Приятно было познакомиться! прокричала Мэлоди из коридора, куда ее уже наполовину выпроводил Геллерт может зря мы поселили его в номере с окном это было последнее, что я услышал перед тем, как они захлопнули за собой двери.
Я тут же прокрутил в замке ключ. На бирке стояло мое полное имя, хотя я его здесь никому не сообщал. Может родственники постарались? В этот момент усталость и одиночество одолели меня, так что прямо в одежде я плюхнулся на кровать и почти сразу заснул. Это был долгий, очень долгий год.
Глава 2. Набор юного следопыта
На тумбочке раздражающе запиликал будильник, который, кстати, надеясь выспаться с дороги, я не заводил. Часы сигнализировали 5 утра. Спросонья я не сразу понял, где нахожусь, но, когда вспомнил, то окончательно проснулся. Новый город, как он там изменился за ночь? Я соскользнул с кровати и, подойдя к окну, отодвинул занавеску. За ней открывалась удивительно невзрачная картина: бетонные высотки на фоне серого неба облепили пустынную площадь, оставив в середине квадрат, смутно напоминающий площадку для прогулки тюремных заключенных. Я взглянул на бумажку, оставленную вчера Индией. Мои новые знакомые ждали меня в шесть утра в кафе Кэнди-Мэнди на Центральной площади. До встречи оставался всего час, так что я направился в душ. Ванная, которая по словам Индии, была в моем полном распоряжении сильно напоминала раздевалку в моем школьном бассейне: несколько душевых с занавесками, сколотая плитка, порядком проржавевшие сливы. Когда я открыл кран душа, вода недовольно зафыркала и умолкла. Пришлось перейти в следующую душевую. Затем в еще одну, и еще, пока я не добрался до последней, откуда наконец полилась еле теплая струя воды.
В кафе я пришел раньше назначенного времени и уже думал заказать себе завтрак, но вовремя понял, что денег у меня нет. Мысль о том, что меня отправили сюда на верную смерть все больше стала обживаться в моей голове: она расстелила там коврик, обложилась подушками и с комфортом прилегла в ожидании скорой хозяйской кончины. Голодный и злой, пытаясь сохранять внешнее спокойствие, я недовольно барабанил пальцами по столу и нетерпеливо поглядывал на часы. Еще я пытался вспомнить точный момент, когда дядя с тетей решили меня сюда отправить. Может они сели за завтраком, нервно взглянули друг на друга, решая, кто же сообщит? Нет. Тогда может социальная опека неожиданно решила, что пора мне самому вставать на ноги. Кажется, такого тоже не было. Может здесь живет более специализированный психотерапевт? Нет, в голове совсем ничего не всплыло, ни сообщения, ни прощального взмаха рукой на вокзале. Могли ли они погрузить меня в поезд тайно, и какая статья угловного кодекса следует за этот проступок? Хорошо бы электрический стул. Впрочем, последние недели прошли как в тумане, я толком не слушал, что окружающие говорили мне. С тревогой, я подумал, что мог в это время даже не взглянув на бумагу, подписать согласие на лоботомию или пересадку органов. Мои размышления прервал дверной колокольчик.