Я глубоко вдыхаю, чтобы остановить приступ истерики и еще больше не напугать дочь, и сажусь на пол. Милаша падает рядом со мной. Она дрожит. Я слышу, как стучат ее зубы.
В ожидании скорой кладу голову мамы к себе на колени. Ее бледное лицо вытянулось, щеки провалились, вокруг глаз и носа разлилась синева. Она часто, но поверхностно дышит. Другой рукой прижимаю к себе дочку.
Тихо, тихо, успокаиваю ее, а в голове бьется только одна мысль: «Только бы все было хорошо! Только бы все было хорошо!» Врачи вваливаются в квартиру вдвоем, отодвигают меня в сторону и занимаются мамой.
Что случилось? спрашивает низенький врач.
Не знаю. Мы приехали, она лежит в коридоре.
Сердечница? спрашивает медик в синем костюме и вытаскивает портативный аппарат ЭКГ.
Не жаловалась. Давление есть. Мама пьет по утрам таблетки.
Что же вы! Вместе живете, а ничего о матери не знаете, упрекает врач. Он внимательно следит за лентой ЭКГ, а потом переглядывается с напарником. Забираем. Нужно везти в больницу. Срочно!
В этот момент мама открывает глаза. Мы кидаемся к ней.
Мамочка, как ты? Что случилось? Мы пришли домой, а ты лежишь.
Б-больно, едва слышно сипит мама.
Где у вас болит? Можете показать пальцем?
Мама пытается поднять руку, но она с гулким стуком падает на пол.
Бабуля, у тебя что болит? плачет Милаша, но я прижимаю ее к себе.
Так, отойдите в сторону, врач скорой наклоняется к маме.
Его лицо встревожено. Я ловлю каждое движение губ, ресниц, каждый взгляд, и увиденное приводит меня в ужас.
Все плохо? спрашиваю помертвевшими губами, но доктор сосредоточен на маме.
Елена Андреевна, мы вас отвезем в городскую больницу. По словам вашей дочери, вы находились без сознания примерно полчаса. Это долго. Нужно обследоваться.
А что показывает ЭКГ?
Есть проблемы с сердцем, нужно лечиться.
Инфаркт? в ужасе спрашиваю я.
Кардиологи разберутся, тихо ответил врач. Мне трудно сказать, но ЭКГ вашей мамы мне совсем не нравится.
Медики кладут маму на носилки и выходят из квартиры. Я хватаю сумку, телефон и дочь, и мы бежим следом за ними. Мама снова закрывает глаза, отключается, а дальше начинается кошмар.
Иу-иу-иу воет сирена скорой помощи.
Этот звук острой иглой ввинчивается в мозг. Кажется, ещё немного, и я завою от боли и переживаний. Слёзы катятся по лицу и падают, падают с подбородка на пухлую ручку Милаши. Каждый раз дочка вздрагивает и судорожно цепляется за мои пальцы.
Ей страшно. От ужаса и у меня плавится душа.
Я, не отрываясь, смотрю на носилки, на которых в эту минуту умирает мама.
Доктор, спасите ее, пожалуйста! умоляю я.
Не мешайте!
Врач реанимации с интервалами жмёт на пластиковый мешок, прикреплённый к кислородной маске, лежавшей на лице мамы, а второй медик ритмично давит на грудную клетку, выполняя непрямой массаж сердца. Нажимы такие частые и сильные, что кажется, будто сейчас треснут мамины рёбра.
Мне страшно. Я сжимаюсь. Хочется закрыть уши ладонями: боюсь услышать этот звук и сойти с ума.
Осторожнее, пожалуйста! бормочу почти в беспамятстве.
Боюсь, не довезем, сипит от усердия доктор и кричит: Иваныч, долго ещё?
Десять минут. Мы и без того идём по «зелёному коридору».
Коридор, какой коридор?
Я поднимаю глаза и смотрю в лобовое стекло: боковые покрыты плотной тонировкой. С бешеной скоростью навстречу несутся деревья и здания. Автомобили замедляют движение и жмутся, как воробьи, к тротуарам, пропуская желтую машину «Реанимации». Поворот, ещё один. Я даже слышу, как скрипят шины по асфальту при резком торможении.
Двадцать девять, тридцать, считает вслух доктор.
Он на мгновение замирает, пока его напарник сжимает мешок, вгоняя воздух в легкие мамы. Затем проверяет пульс на сонной артерии, и начинает счет снова.
Мамочка, мне больно? где-то на заднем плане плачет Милаша.
Что? Почему?
Мгновенный взгляд на дочку: ее пальчики побелели: так сильно я сжимаю их.
Прости, доченька, прости, я притягиваю ее голову к груди, а слёзы капают с новой силой на светлую макушку, но теперь уже от жалости к ребёнку.
Я плохая дочь и плохая мать!
Мамочка, не плачь! Я больше никогда не буду так делать. Честно-честно!
Солнышко, ты не виновата.
Мне страшно.
А ты смотри на меня.
Мамочка, бабушка поправится?
Все будет хорошо.
Я говорю, а сама прижимаю к себе дочку, как спасательную соломинку, словно эта крошка может защитить мое сердце от боли, и молюсь, молюсь про себя: «Господи Боже! Ты же милосердный! Пожалуйста, спаси мою маму! Накажи лучше меня!»
Есть пульс! сипло выдыхает доктор.
Я вздрагиваю. Сердце вот-вот выскочит из груди. Внутри разгорается надежда.
Чт-то? К-как?
Сердцебиение восстановилось, врач вытирает пот со лба, садится на кушетку рядом со мной и лезет в медицинскую сумку. Вытаскивает ампулу и шприц и смотрит на напарника: Лёш, работай Амбой (мешок Амбу ручное устройство для выполнения искусственной вентиляции легких), не останавливайся.
Чудо! С хрустом сцепляю пальцы в немой молитве. Я верю в чудо! Не может же мама умереть из-за обычной ссоры!
Не может! Нельзя! Я себе этого не прощу!
Последний разворот по кругу, и машина останавливается у подъезда приемного покоя. Нас уже ждут.
Врачи спрыгивают, вытаскивают носилки, которые мгновенно превращаются в каталку на колёсах, и бегут к зданию. Я подхватываю Милашу на руки и несусь за ними.
Что у вас? нас встречает медсестра.
Сердечный приступ. Была кратковременная остановка дыхания. Проведена СЛР (сердечно-легочная реанимация). Введён один миллиграмм адреналина. Больная без сознания.
Всю информацию врач выкрикивает на ходу. Мы бежим следом.
Опекун?
Дочь. Сзади. Она расскажет, что случилось.
Помогите переложить пациентку.
Каталку ставят рядом с кроватью, все дружно обступают ее.
Раз, два, три
Секунда, и мама уже лежит на кровати, окружённая медиками. Можно выдохнуть: теперь помогут.
Хронические заболевания? на ходу спрашивает у меня медсестра.
У мамы? бестолково мямлю я.
А здесь есть ещё пациент?
У мамы давление.
Аллергия на препараты?
Нет Кажется Не знаю, слёзы с новой силой наполняют глаза. Я действительно не знаю эту информацию, отчего становится ещё хуже.
Эгоистка! Махровая эгоистка!
Что у нас здесь?
Я оборачиваюсь. У кровати стоит молодой врач в очках. Он держит в руках узкий фонарик, приподнимает сначала одно веко, потом другое и светит на зрачки.
Девушка, подвиньтесь.
Это мне? Сзади приближается медсестра и катит аппарат на колесиках.
Подключать?
Да, проверим сердечный ритм.
Медсестра делает ЭКГ.
Дмитрий Владимирович, смотрите.
Что? Что там? кажется, что сердце сейчас остановится и у меня.
Врач не отвечает, обращается к другой медсестре.
Света, поставь капельницу, тут он называет незнакомое лекарство, и пригласи кардиолога. Кто сегодня дежурит?
Вихров.
Медики переглядываются. Доктор слушает маму и хмурится, ждет, пока Света сделает ЭКГ. Потом сравнивает две ленты: со скорой помощи и свою. Я замираю от волнения. Наконец он выпрямляется и задумчиво теребит подбородок.
Опять Вихров? Он же хирург!
На подмене. У Степанова жена рожает, отвечает медсестра.
О, нужно парня поздравить.
Кого? Вихрова или Степанова?
Степанова, конечно. Вихрова, кажется, быстрый взгляд на маму, потом на меня, поздравлять, кажется, не с чем: тяжелая предстоит смена.
Я слушаю ее и не понимаю, что происходит. Кто рожает? Почему рожает? Здесь лежит без сознания моя мама. Ей только что делали искусственное дыхание, а медики спокойно, как ни в чем ни бывало обсуждают незнакомого человека.
Простите, что с мамой? не выдерживаю я, когда доктор заканчивает осмотр и идет к столу.
Это вы нам скажите, усмехается доктор. Что случилось?
Моя дочь убежала из садика. Мы целый день ее разыскивали, а когда я вернулась домой, мама лежала на полу, с трудом выжимаю я слова. Я сразу вызвала скорую.