Иду коровам раздавать, пояснила она, проследив за моим взглядом. А вы, значит, идете под обстрел?
Что? Ах да! стукнула я себя по лбу.
И сами будем искать жертв зловеще задвигала бровями Анька, возвращаясь с двумя пустыми ведрами.
Хорошо, отдыхайте. Рада была тебя видеть.
И я, теть Лен!
Мы направились к плотине, чтобы перейти на другую сторону и зайти за Миленой. Наполнив ведра в пруду, мы не спеша потащили их, постоянно оглядываясь.
Главное, держаться подальше от заборов, напомнила мне Аня.
Думаешь, ничего не изменилось? Я имею в виду, жители деревни седьмого июля продолжают обливать друг друга вместо приветствия?
А почему что‐то должно было измениться? удивленно моргнула Аня.
Не знаю Слушай, а где твой папа?
На рыбалке. Короче говоря, в запое.
Анькин папа разрушал мою теорию об отцах. Часто я слышала от нее злобные фразы: «Лучше бы его не было Лучше, когда вообще нет отца, чем такой Это обуза, которая тянет нашу семью, а особенно маму, ко дну». Что ж, со временем я стану лучше разбираться в психологии и перестану грести людей под одну гребенку.
Анют, зайдем к прабабушке?
Конечно, кивнула подруга.
От тяжести ведер отваливались руки, и мы с нетерпением ждали встречи с первой жертвой, чтобы их опустошить. Нам оставалось пройти по меньшей мере двадцать пять домов до прабабушкиного!
Стой! шикнула Анька и схватила меня за руку.
Мы отошли в ближайшие кусты и стали наблюдать за Журавлевыми. Ульяна и ее брат Саша, двухметровый блондин, держали в руках водяные пистолеты и собирались с кем‐то на встречу. Так я рассудила по пышным кудрям и яркому макияжу Ульяны. Сомневаюсь, что она бы накрасилась ради похода в коровник. Мы подкрались незаметно (насколько это было возможно с тяжеленными ведрами, которые бились друг о друга, расплескивая воду) и, как только наши жертвы обернулись, окатили их водой и припустили прочь со всех ног, заливисто хохоча.
Сволочи! кричала Ульяна.
Саша же принялся палить из пистолета. Он попал в нас обеих, и все же струи пистолета были гораздо безобиднее ведер, на жаре пара мокрых пятнышек высохнут мгновенно. А вот Ульяне придется поправлять поплывший макияж.
Ты видела их лица? смеялась Анька.
Я видела, как бежит тушь по лицу Журавлевой.
Мы не сбавляли темпа и, ввалившись в дом бабы Люси, здорово ее напугали.
Едрить тебя некому, Аглайка! Ой! спохватилась бабуля. Анечка, здравствуй! Как дела? Проходи, я тут крыжовника нарвала. А че эт вы мокрые?
Людмила Васильевна, так ведь Иван Купала!
А! А я думаю, чего это Воробьевы весь день у забора торчат? Точно выслеживали кого.
На улице раздался грохот. Мы с прабабушкой и Аней подбежали к окну. Кажется, все жители деревни решили устроить водную битву! Соседи повыскакивали из домов, обливая друг друга из ведер, шлангов, водяных пистолетов, люди смеялись и кричали, падали и бросались грязью.
Побежали! дернула меня за плечо Анька.
Бабуль, я сегодня у тебя буду ночевать!
Баба Люся только и успела, что махнуть мне на прощание. Мы с Анькой прокрались к колонке и быстренько наполнили ведра. Слева стояли Воробьевы, их инвентарь уже опустел, сами они промокли до нитки.
Аглая! радушно улыбнулся дядя Дима.
С праздником! крикнула я в ответ.
Он вмиг все понял. Прикрывая собой жену, дядя Дима попробовал бежать, однако большая часть воды из ведра его все же окатила. Дядя Дима и тетя Оля расхохотались.
Ах ты, шустрая девчонка! Попадись ты мне пятью минутами раньше!
Я видела, как безжалостно вы поступили с Ефремовыми, рассмеялась я в ответ.
Передавай привет Вите и Наде! Пусть заходят в гости!
Конечно, я
Тут‐то мне и прилетел удар. Повезло, что окатило лишь ноги, и все‐таки вся пятая точка мгновенно промокла. Я, ошарашенная, обернулась. Это был Андрей, гад такой!
Офонарел?! Это разве по‐дружески?!
Так ведь праздник‐то общий! усмехнулся он.
Анька! выразительно посмотрела я на подругу.
Воронцова поняла меня с полуслова и тут же отправила литров пять воды в сторону Андрюхи. Этот хитрец не успел отскочить и теперь хлопал мокрыми ресницами.
Ладно. Один один. Пойдем за Грачевской?
И мы мокрый Андрей, подмокшая я и почти сухая Анька пошлепали к Миленке. У нее во дворе творился настоящий хаос дети бегали друг за другом с водяными пистолетами, а наша подружка лежала в засаде, то есть в яме рядом со свинарником, и оттуда палила по младшим.
Не вздумайте выдавать меня! прошипела она, лежа на земле.
Тогда вылезай оттуда и иди к нам! позвал Андрей.
Это что у вас? Ведра? вскинула бровь Милена.
Ага, наши орудия, хмыкнула Аня.
Оставьте их здесь, я возьму пистолеты. А этот пусть прогуливается со своим ведерком, нечего нам тяжести таскать. Кстати, а где Вова?
Ты опять забыла? У его бабушки сегодня день рождения, взмахнула руками я.
Слушай, это ты себе забиваешь память всякими бесполезными датами! проворчала в ответ Милена.
Бесполезными? Тогда в следующий раз, когда ты спросишь, какого числа день рождения у Аньки или Андрея, я тебе не отвечу, высунула язык я.
Ты правда не помнишь?! сердито уставилась на Милену Аня, скрестив руки на груди.
Ой, все! Дайте мне уже руку и вытащите отсюда, ради бога!
А где «пожалуйста»? растянул слова Андрей.
Р-р-р-р Из ямы послышалось невнятное рычание.
Понял, смекнул Андрей и пошел вызволять нашу злюку. Слушай, Грачевская, а ты бываешь доброй? Хоть иногда?
Только когда ты помалкиваешь!
Все, ребят, брейк! фыркнула Аня. Они действительно могли цапаться весь день напролет. Пистолеты не забудьте.
Дождавшись их в заброшенном поезде, где пахло гниющим сырым деревом и подземкой, мы пошли гулять. Решив пока не попадаться на глаза деревенским, мы свернули в лес, который вел на левую сторону.
Вы тоже это заметили? спросил Андрей.
Что? хором выпалили мы втроем.
Ну, что все как‐то иначе. Что мы другие.
Недалеко от нас подала голос кукушка. Под ногами хрустели сухие ветки, кроны деревьев не пропускали солнечные лучи, оттого с каждым шагом становилось прохладнее, несмотря на жару.
Андрей, как странно слышать от тебя такие философские размышления хмыкнула Милена.
Ты прав, поддержала его я. Я чувствую это с самого первого дня. Не то, что вы какие‐то не такие, а то, что мы повзрослели. Я словно отчетливо ощутила, что детство ушло.
Наверное, мне сложно вырваться из детства, поскольку дома меня ждут маленькие монстры, вздохнула Милена.
Я согласна с Гайкой. Все проблемы, которые раньше мной вообще не воспринимались, вдруг обострились. Мне уже не плевать, когда отец пьяный, я больше не испытываю перед ним никакого страха. Не горю желанием лазить по деревьям, делать кукол из мальвы и каждый раз перед сном думаю а не последнее ли это лето в деревне?
Этот вопрос ударил мне под дых. Ведь и меня он преследовал с тех пор, как я сюда приехала. Только вот взрослеть совсем не хотелось.
Не могу представить, что однажды мы перестанем видеться, вздохнул Андрей, покосившись на Милену.
О, я грежу об этом каждый день! бросила Милена, но все мы знали, что это неправда.
Ты ведь собираешься перебраться в столицу. Значит, если не в деревне, то уж в Москве точно будем видеться, попыталась поддержать Андрея Аня.
Этот разговор вызвал необъяснимую горечь разлуки, хотя впереди нас ждало почти два месяца лета.
Давайте не будем о грустном! воскликнула я. О, кажется, мы вышли к Степкиному дому.
А вот и он сам шепнул Андрей.
Степа и Женька Черный стояли у машины прямо перед железными воротами. Ворота были закрыты, видимо, Степа куда‐то собрался. На створках ворот были нарисованы крупные розовые лилии их лет десять назад нарисовала Степина бабуля, и дед после ее смерти каждый год подкрашивал бледнеющие цветы.
Степа оперся на колесо ногой, что‐то бурно рассказывая Женьке. У Женьки была говорящая фамилия. С первого взгляда можно было подумать, что он уроженец горных республик, однако такой уж была его кожа загар к ней лип, как мухи к