Дэн, мы никуда не летим, мы
В это мгновение шасси оторвались от взлётно-посадочной полосы. Устремив нос к небу, самолёт начал набирать высоту. Мне было плевать. Расстегнув ремень, я бросилась к иллюминаторам со стороны бара, надеясь увидеть машину мужа. Денис вскочил, схватил меня за плечи. Грубо толкнул в своё кресло. Я вцепилась в его руки с такой силой, что он зашипел.
Объясни мне! ногтями впилась в кожу. Что случилось? Алексу кто-то угрожает? Что он задумал? Говори, как есть, Дэн! Ты меня знаешь! Я не ручная кошка, чтобы сидеть и ждать, пока всё само собой рассосётся. Не скажешь ты я узнаю сама. Узнаю, Денис!
Сядь ты уже! рявкнул он и швырнул меня на сиденье.
Надия смотрела на нас во все глаза, и, если бы не это, я бы снова бросилась на начальника службы безопасности, давно уже ставшего не просто человеком моего мужа, а его правой рукой. По его скулам ходили желваки, мышцы были натянуты. Пристегнуть меня он не попытался, сам тоже не сделал этого.
Добрый день, зазвучал из динамика голос пилота. Рад приветствовать Вас на борту, Стэлла Эдуардовна. Надия, тебе тоже привет! Сегодня отличная погода для полёта. Температура воздуха на острове Сицилия
Так мы летим на Сицилию? я повела руками, и Дэн отпустил меня. Перевёл взгляд на притихшую Надию. Опять на меня. Почему не Испания, Денис?
Алекс решил, что так будет безопаснее. О ваших планах насчёт Испании известно слишком многим.
Больше ничего не сказав, я вернулась к дочери. На табло всё ещё высвечивалась надпись, что все должны оставаться пристёгнутыми. Пристёгнутой оставалась только Надя. Я отодвинула шторку и невидящим взглядом уставилась на безоблачную лазурь.
Что всё это значит? Какая опасность нам грозит? Кто на сей раз перешёл дорогу моему мужу? Или кому перешёл дорогу он?!
В горле встал горький желчный комок. С силой растерев запястье, я обхватила висящего на шее Пегаса. По телу прошла волна холода. Крылья крохотного коня впились в кожу, я смотрела сквозь пространство, в бескрайность и желала одного вернуться.
Всё будет в порядке, Стэлла, подошедший сзади Дэн коснулся моего плеча. Алекс всегда знает, что делает.
Да, в этом Денис был прав. Какими бы безумными ни казались поступки мужа, они были продуманы. Порой продуманы с такой изощрённостью, что это походило на фарс. Только это меня не успокоило.
Надпись на табло наконец сменилась, и я склонилась к дочери. Помогла ей расстегнуть ремень и встать. Только потом посмотрела на Дениса.
Завтра мы вернёмся, твёрдо сказала я. Если для этого мне придётся угнать самолёт, Дэн, я это сделаю. Если придётся ехать через всю Европу на машине, я это тоже сделаю.
А если придётся пристрелить меня? с едва заметной усмешкой. Только взгляд тяжёлый и слишком пристальный.
Мне бы этого не хотелось, сказала с той же сдержанностью, с какой он спросил. Но, если другого выхода не будет, я сделаю и это.
Не сделаешь. Не сможешь.
Может быть, согласилась я. Может быть, не смогу. Но проверять я бы не хотела. Завтра мы вернёмся, Дэн, не согласная на компромиссы, повторила я и пошла к перекладывающей на диване игрушки Наде.
Взбесившееся солнце пекло до ожогов, воздух был густым, тяжёлым и приторным. Как я ни пыталась, сделать глубокий вдох не выходило. Лёгкие слиплись, кожу раздирало лучами. Может быть, мне всё это только казалось. Скорее всего, казалось, потому что никому, кроме меня, жара не мешала.
Сколько вам нужно времени, чтобы подготовить самолёт к вылету? спросила я у пилота, как только мы приземлились.
В его глазах отразилось непонимание и озадаченность. На лбу появилась складка.
Готовьте самолёт к обратному вылету, приказала я, не дождавшись толкового ответа.
Александр Викторович не говорил, что
Александра Викторовича тут нет, раздражение-таки вырвалось наружу.
Я посмотрела в сторону, на развлекавшую Надию сотрудницу аэропорта, на свою дочь. В руках её была чёрная пантера, которую она взяла с собой из самолёта. Покидать борт я не хотела. В голове намертво засело только одно вернуться. Только это и было важным. Таким же важным, как дышать. Перестану дышать умру. Если не увижу Алекса в ближайшие часы, если не вернусь умру.
Стэлла, давай отойдём, Дэн силой отвёл меня в сторону.
Говорить с ним мне было не о чем. Я не боялась ни грязи, ни крови. Правда давно отпечаталась шрамами на моей спине и заключалась в одном: я принадлежу Алексу. И, если он решит сунуться в адово пекло, я пойду с ним.
У тебя дочь, мать твою, Денис не церемонился. Рывком повернул меня к себе. Ты что думаешь, Алекс отправил вас подальше развлечения ради?
Понятия не имею! огрызнулась зло. Меня никто в известность не поставил, зачем он отправил нас подальше.
Жизнерадостный смех Надии резанул по нервам. У меня дочь. Да, у меня дочь. У нас дочь.
Если Алекс хотел, чтобы я уехала, он мог сказать мне об этом сам.
И ты бы уехала?
Я отвернулась, рассеянно отмечая давно знакомые детали: несколько столиков в углу возле кофейного аппарата, панорамное окно, сквозь которое виднелось взлётное поле, привычную форму работницы аэропорта, идущей к Надии со стаканом сока. И Дэн, и я знали ответ. Не уехала бы. Нет силы, способной вынудить меня оставить Алекса в опасности по собственной воле. Нет силы, способной заставить меня сидеть и малодушно надеяться.
Я должна быть с ним.
Ты должна быть с дочерью, резанул словами Дэн.
Я набрала в грудь побольше воздуха и выдохнула. Ничего больше не сказав, пошла к выходу, возле которого нас уже ждала машина. Услышала, как меня догоняет Надия, и остановилась. Молча подала ей руку. Она тронула мои пальцы. Сжала их с уверенностью своего отца.
Мы не будем кататься на пони, да?
Почему?
Папы же нет. Как мы будем кататься на пони без папы?
В её глазах отражалась моя душа. Те детские наивность и вера, которых я не знала, но которые когда-то жили и во мне. Дэн был прав. Прав, будь он неладен! Я должна думать о дочери. Потому что Алекс может разрядить обойму в тварь, решившую поиграть с ним в игры. Она нет. Защитить её, кроме нас с Алексом, некому. И, если, по какой-то причине, он решил, что это должна сделать я, значит, так надо. Я слишком хорошо выучила уроки, преподанные мне улицей и ублюдками, растерзавшими моё детство, чтобы позволить Надии пройти через подобное.
Папа просто я стиснула её пальчики. Голос сипел. Папа просто занят. Мы с тобой сами покатаемся на пони. А потом папа Он приедет, и мы будем кататься все вместе.
Она не верила мне. Или верила, но чувствовала что-то, объяснения чему я и сама не знала. Я сжала её пальцы ещё крепче. Она прижимала к себе игрушку и внимательно, по-взрослому смотрела на меня.
Если не будет пони, это ничего страшного, мам, сказала Надия тихонько. Я не очень хочу пони.
А что ты хочешь, котёнок?
Хочу Чтобы папа приехал. И чтобы мы все вместе пошли купаться. А ещё, чтобы папа меня кинул в воду Вот так, забывшись, махнула игрушкой. Спохватилась, выпустив её из рук, и подобрала. Подняла голову.
Я судорожно втянула воздух. Я тоже хотела этого. Но всё, что мне оставалось, малодушно ждать.
Дэн открыл нам дверь, и мы прошли к машине. Наши вещи уже лежали в багажнике. Только пантера примостилась между мной и дочерью. Её длинный чёрный хвост щекотнул меня по ноге. Надия залезла на сиденье и, расстегнув ремешок, скинула сандалии на коврик внизу.
Яркое сицилийское солнце светило сквозь стёкла. От работающего в машине кондиционера исходила прохлада, но я всё равно опустила стекло. Глядя на Надию, я не могла представить, что была немногим старше, когда в тёмную, пронзённую вспышками молний и грозовыми раскатами ночь бежала по лесу, спасаясь от смерти. Мама-волчица защитит своего детёныша. А папа-барс защитит волчицу. Закрыла глаза и словно наяву услышала рокот грома. Вдохнула пахнущий сырой землёй воздух. Беги, Стэлла! Беги! Беги, детка