Как двухлетка, он был хорош, кивнул Генри.
Да просто великолепен! пылко воскликнул Дисдэйл. И только вспомните его родословную. От Кастла и Амперсэнд. Трудно подобрать лучшую пару.
Не всем были знакомы эти имена, однако все почтительно закивали.
Он мой банкир, сказал Дисдэйл, распростер руки и хохотнул. Окей, у нас тут полон дом банкиров. Но я нынче доверяю свои деньги Сэнд-Кастлу. Ставлю на него и удваиваю капитал на каждых скачках. Утраиваю. Умножаю. Верьте слову доброго дядюшки Дисдэйла. Сэнд-Кастл самый надежный банкир в Аскоте! Его голос положительно потрясал евангельской верой. Он просто не может проиграть.
Вам нельзя ставить, Тим, сурово прошептала мне на ухо Лорна Шиптон.
Я не моя мать, кротко ответил я.
Наследственность, мрачно сказала Лорна. А ваш отецпил.
Я подавил смешок и в отличном настроении принялся за свою землянику. Что бы я ни унаследовал от своих родителей, только не склонность к их дорогостоящим удовольствиям; скорее, твердое намерение никогда больше не допускать судебных исполнителей к нажитому имуществу. Эти флегматичные господа забрали даже лошадку-качалку, на которой шести лет от роду я в своих фантазиях выигрывал Национальный кубок. Мать со слезами хватала их за руки, объясняла, что это мои вещи, а не ее и господа должны их оставить, а господа, как глухие, направились к выходу, унося с собой все пожитки. Из-за собственных пропавших сокровищ мать тоже страдала, но здесь ее страдание и горе безнадежно смешивались с виной.
В двадцать четыре года я уже достаточно повзрослел, так что смог отделаться пожатием плеч от наших подлинных потерь и более или менее возместить их (кроме лошадки-качалки), но ярость того дня впечаталась в мою жизнь намертво. Я молчал, когда это происходило; я был бледен и нем от бешенства.
Лорна Шиптон ненадолго отвлеклась от меня и перенесла свое неодобрение на Генри. Она велела ему не брать к землянике ни сливок, ни сахара: ей не понравится, если он наберет вес, заработает сердечный приступ или покроется сыпью. Генри безропотно взглянул на запретные лакомства, к которым он и не собирался прикасаться. Боже сохрани меня, подумал я, от женитьбы на Лорне Шиптон.
Мирное времяпрепровождение за кофе, бренди и сигарами было нарушено. Народ ринулся к кассам, возлагая надежды на первый заезд, а я, игрок не настолько азартный, что бы там ни думала миссис Шиптон, неторопливо вышел на балкон и полюбовался «королевской» процессией: лоснящиеся лошади, открытые экипажи, золото, блеск, плюмажи колышутся, и точно волшебная сказка легкой рысью движется по зеленой дорожке.
Ну разве не чудо? раздался голос Джудит за моим плечом, и я взглянул на ее выразительное лицо и встретил прямой взгляд смеющихся глаз. Проклятье, подумал я, мне хотелось бы жить с женой Гордона.
Гордон пошел делать ставки, сказала она, так что, наверное, у меня есть возможность То, что случилось, его ужасно потрясло знайте, мы в самом деле очень благодарны вам за все, что вы сделали в тот кошмарный день.
Я покачал головой:
Я ничего не сделал, поверьте.
Ну, это еще полдела! Вы ничего не сказали. В банке, я имею в виду. Генри говорит, что не просочилось ни шепота.
Но я же не мог
Многие люди могут, вздохнула она. Вы же знаете этого Алека!
Я невольно рассмеялся:
Алек человек незлой. Он бы не рассказал.
Гордон говорит, что он молчалив, как рыночный зазывала.
Не хотите ли спуститься и посмотреть лошадей? спросил я.
О да. Наверху чудесно, но слишком далеко от жизни.
Мы спустились к паддоку поглядеть в непосредственной близости на лошадей, которых прогуливали по кругу, и на жокеев, садящихся в седла в ожидании выезда на дорожку. От Джудит исходил чудный запах. «Остановись! сказал я себе. Остановись».
Вон та лошадь, показал я, это про нее говорил Кальдер Джексон. Он ее вылечил. Кретонна. Жокей в ярко-розовом.
Собираетесь на нее поставить? спросила Джудит.
Если хотите.
Желтые шелковые розы кивнули, и мы весело встали в очередь делать ставки. Вокруг нас двигались серые цилиндры, пузырились легкие платья, толпа Аскота бурлила, кипел и пенился праздник в сиянии солнца, фантастический обряд, вера в чудо, торжествующая над грубой реальностью. Вся жизнь моего отца была погоней за духом, который я улавливал на лицах здесь, в «королевском» Аскоте; заманить бы в ловушку счастье
О чем вы так торжественно думаете? спросила Джудит.
Поедатели лотоса безвредны. Пусть бы террористы ели лотосы.
Как строгая диета, сказала она, они вызывают тошноту.
В такой день можно влюбиться.
Да, можно. Она с преувеличенным вниманием разглядывала свою программку бегов. Но нужно ли?
После паузы я сказал:
Нет. Не думаю.
Я тоже. Она взглянула на меня серьезно, с пониманием и с затаенной улыбкой. Я знаю вас шесть лет.
Я не заслуживаю доверия, сказал я.
Она рассмеялась, и минута прошла, но признание было совершенно ясно сделано и в известном смысле принято. Я остался рядом с ней, и между нами не возникло неловкости, скорее, возросла теплота. И во взаимном согласии мы решили остаться на первый заезд у паддока, а не карабкаться вверх по лестницам, чтобы, добравшись до ложи, обнаружить, что лошади пришли к финишу.
Проводив взглядом спины жокеев, легким галопом направивших своих лошадей к месту старта, я сказал, будто продолжая разговор:
Кто такой Дисдэйл Смит?
Ох Мой вопрос ее позабавил. Он имеет какое-то отношение к автомобильной промышленности. Любит пустить пыль в глаза, вы сами видели, но не думаю, что дела его так хороши, как он прикидывается. Во всяком случае, Гордону он сказал, что подыскивает кого-нибудь, с кем можно разделить расходы на эту ложу, и спросил, не хочет ли Гордон снять сегодня половину. Он точно так же сдает половину и в другие дни. Не думаю, что он имеет право так делать, пожалуй, об этом лучше никому не говорить.
Хорошо.
Беттина его третья жена, продолжила Джудит. Она манекенщица.
Очень мила.
И далеко не так глупа, как выглядит.
Я услышал сухость в ее голосе и сообразил, что мои слова прозвучали снисходительно.
Понимаете, великодушно сказала Джудит, его вторая жена была прекраснейшим из земных созданий, но в ее голове две мысли одновременно не умещались. Даже Дисдэйла утомляла совершенная пустота в сияющих фиалковых глазах. Конечно, когда все мужчины при первой встрече бросаются ухаживать за вашей женой, это как-то льстит, только вот приходится спускаться с небес на землю, когда через пять минут те же мужчины констатируют ее полнейшую тупость и начинают жалеть вас.
Могу представить. Что с ней случилось?
Дисдэйл познакомил ее с парнем, который унаследовал миллионы, и коэффициент умственного развития у него был под стать ей. Последнее, что я слышала о них, купаются в блаженстве.
Оттуда, где мы стояли, беговой круг было не разглядеть, и мы увидели лошадей, только когда они подходили к финишному столбу. Никоим образом я не рассчитывал на это, но когда оказалось, что на первой лошади сидит жокей в ярко-розовом, Джудит вцепилась в мою руку и затрясла ее.
Это же Кретонна, правда? Она послушала, как объявляют номер победителя. Вы понимаете, Тим, что мы с вами выиграли кучу денег?
Она засмеялась от удовольствия, и лицо ее было освещено солнечным светом и нечаянной радостью.
Молодчина Кальдер Джексон!
А вы ему не верили, сказала она. Я видела по вашим лицам, по вашему, и Генри, и Гордона. У всех одна и та же манера вглядываться человеку в душу; и у вас тоже, хоть вы еще так молоды. Вы все так неправдоподобно вежливы, он мог и не понять, что за этим кроется.
Я усмехнулся:
Звучит неприятно.
Я замужем за Гордоном девять лет, сказала она.
Тут вдруг опять наступило мгновение тишины, и мы посмотрели друг на друга, безмолвно спрашивая и безмолвно отвечая. Потом она легонько покачала головой; чуть погодя я кивнул в знак согласия и подумал, что с такой женщиной, открытой и умной, я мог бы прожить в согласии всю жизнь.