Я пропустил ее мимо себя на площадку и улыбнулся, когда она вышла.
Я с удовольствием пойду с вами, сказал я, если, конечно, вас это не смущает.
Она метнула на меня неприязненный взор, но, поскольку нам предстояло более или менее в едином строю преодолеть узкий коридор, предназначенный для людей, идущих в противоположном направлении, она мало что могла сказать, пока мы не управились с лифтами, эскалаторами и пешеходными туннелями и вынырнули на свет божий у самого паддока.
Пен, по ее словам, первый раз была в Аскоте. Собственно, она вообще первый раз была на скачках.
И что вы об этом думаете?
Изумительно красиво. Изумительно смело. Совершенно бессмысленно.
Неужели в уродстве и трусости заключается здравый смысл?
Довольно часто в них заключается жизнь, сказала она. Разве вы не замечали?
Многие люди не могут быть счастливы, пока не испытают отчаяние.
Она тихо засмеялась:
Они говорят, что трагедия возвышает.
Вот пусть они с ней и возвышаются, сказал я. А я лучше полежу на солнышке.
Мы остановились на верхних ступенях посмотреть, как водят по кругу лошадей, и она рассказала мне, что живет в двух шагах от Джудит по той же улице, в доме, выходящем на общую лужайку.
Я жила там всю свою жизнь, задолго до того, как появилась Джудит. Мы встретились случайно, как это бывает, в местном магазинчике, и просто пошли домой вместе. Это было несколько лет назад. С тех пор остаемся подругами.
Повезло, сказал я.
Да.
Вы живете одна? спросил я.
Ее глаза обратились на меня с затаенным юмором.
Да, одна. А вы?
Я кивнул.
Мне так больше нравится, сказала она.
Мне тоже.
Ее кожа была чистой и еще девической, лишь полнеющая фигура создавала впечатление зрелых лет. Это да еще выражение глаз, этакая печаль в них: «Я многое повидала».
Вы мировой судья? спросил я.
Она, похоже, испугалась:
Нет, что вы. Что за странный вопрос!
Я поднял руки:
Просто вы выглядите как судья.
Она покачала головой:
Времени нет, даже если б и было желание.
Но вы делаете людям много добра.
Она была озадачена:
Почему вы так говорите?
Не знаю. На вас написано. Я улыбнулся, чтобы убрать оттенок серьезности, и сказал: Какая лошадь вам понравилась? Может, мы выберем и сделаем ставку?
Ну, например, Блуждающий Огонь.
По ее словам, ей просто понравилось имя, так что мы быстро добрались до окошечка тотализатора и рискнули частью выигрышей от Кретонны и Сэнд-Кастла.
Медленно лавируя в толпе у паддока и прокладывая путь обратно к ложе, мы наткнулись на Кальдера Джексона, который, будучи окружен почтительно внимающими слушателями, нас не заметил.
Чеснок действует не хуже пенициллина, говорил он. Если вы посыплете тертым чесноком зараженную рану, это убьет все бактерии
Мы немного замедлили ход, чтобы лучше слышать.
А окопник поистине волшебная трава, продолжал Кальдер. С ее помощью вдвое быстрее, чем обычно, срастаются кости и затягиваются трудноизлечимые кожные язвы.
Он говорил все это наверху, сказал я.
Пен Уорнер кивнула, слабо усмехнувшись.
Хорошо продуманная травяная терапия, сказала она. Не надо к нему придираться. Окопник содержит аллантоин, хорошо известный ускоритель процесса размножения клеток.
Серьезно? Я хочу сказать, вы в этом разбираетесь?
Гм. Мы пошли дальше, но она не сказала больше ничего, пока мы не добрались до прохода, ведущего в ложу. Не знаю, почему вам вздумалось сказать, что я делаю людям добро но в основном я отмеряю пилюли.
Вот как?
Она улыбнулась:
Я женщина в белом. Аптекарь.
Видимо, я в какой-то мере был разочарован, и она это почувствовала.
Что ж, вздохнула она, мы не можем все быть очаровательными. Я сказала, что жизнь может уродовать и пугать; я часто убеждаюсь в этом, видя своих заказчиков. Я вижу ужас каждый день и знаю его в лицо.
Пен, сказал я, простите мое легкомыслие. Вы справедливо меня покарали.
Мы вернулись в ложу и обнаружили там одну Джудит. Генри замешкался, делая ставку.
Я сказала Тиму, что я аптекарь, сообщила Пен. Он думает, что это низменное занятие.
Я не успел высказать и слова протеста, как Джудит прервала меня:
Она не просто аптекарь. Она незаменима. Половина лондонских медиков обращаются к ней. С вами под ручку ходят золотые россыпи с нежнейшим сердцем.
Она обвила рукой талию Пен, и они обе принялись меня рассматривать. Искорки в их глазах, возможно, означали симпатию. Или ехидное женское превосходство над мужчиной, который лет на шесть моложе их.
Джудит! с трудом удалось выдавить мне. Я Я Больше ничего не выходило. Черт. Давайте выпьем «Крюг».
Очень вовремя, прервав неловкую минуту, вернулись хохочущие друзья Дисдэйла, а вскоре к толпе присоединились Гордон, Генри и Лорна. Вся компания высыпала на балкон понаблюдать скачку, и поскольку день этот был предназначен для чудес, Блуждающий Огонь легко обошел всех на три корпуса.
Остаток дня промелькнул быстро. В какой-то момент обнаружилось, что мы с Генри стоим в одиночестве на балконе. В ложе разливали чай, который был полностью противопоказан моему растянутому желудку, а вечно голодному Генри пришлось убраться подальше от искушения.
Как там ваш мультипликатор? добродушно спросил он. Мы ставим на него или нет?
Вы уверены Я должен решить сам?
Я же сказал. Да.
Что ж Я предложил ему принести в банк еще рисунки. И краски.
Краски?
Да. Я подумал, что если увижу его за работой, то буду знать Я замялся. В общем, я привел его в комнату для посетителей и попросил набросать эскиз мультфильма, чтобы я посмотрел, как это делается; и он тут же принялся рисовать на акриловой пленке. Двадцать пять эскизных набросков в ярких цветах, все за один час. Несколько персонажей, оригинальный сюжет и жутко смешно. Это было в понедельник. Потом мне ну в общем, эти рисунки мне приснились. Звучит нелепо, я знаю. Может быть, они просто застряли в памяти.
Но вы решили?
После паузы я сказал:
Да.
И?
Чувствуя запах горящих мостов, я сказал:
Будем продолжать.
Отлично. Генри вроде бы не обеспокоился. Держите меня в курсе.
Да, конечно.
Он кивнул и непринужденно сменил тему:
Мы с Лорной сегодня кое-что выиграли. А вы?
Достаточно, чтобы дядюшку Фредди возмутила неустойчивость моей личности.
Генри громко расхохотался.
Ваш дядя Фредди, сказал он, знает вас лучше, чем вам может показаться.
Головокружительный день подошел к концу, и мы всей компанией дружно спустились на первый уровень и стали пробираться к выходу: ворота вели на трассу, за ней была автостоянка и крытый переход к станции.
Впереди меня шел Кальдер. Кудрявый шлем доброжелательно склонился к Беттине, выразительный голос благодарил ее и Дисдэйла за «приятно проведенное время». Сам Дисдэйл, который полностью пришел в себя, но утратил связность речи от радости за свой удвоенный, утроенный и умноженный капитал, сердечно похлопывал Кальдера по плечу и приглашал его на уик-энд в «свои владения».
Генри и Гордон, без сомнения самые трезвые из всех, шарили по карманам в поисках ключей от машин и выбрасывали программки скачек в мусорные урны. Джудит и Пен судачили между собой, а Лорна любезно отделывалась от друзей Дисдэйла. Кажется, только я, ничем не занятый, глазел по сторонам, и только я хоть что-то замечал вокруг.
Мы вышли на тротуар, пока еще держась рядом, но ожидая случая перейти дорогу, разбиться на мелкие группы, рассыпаться и расстаться. Все говорили, смеялись, суетились; все, кроме меня.
Тут же, на тротуаре, стоял мальчишка, настороженный и неподвижный. Сперва я увидел застывшие, целеустремленные, горящие глаза, мгновением позже джинсы и линялую рубашку, которые резко контрастировали с нашими аскотскими одеяниями, и, наконец, не веря своим глазам, нож в его руке.
Я почти догадался, на кого он нацелился, но не было времени даже крикнуть. Мальчишка очертя голову помчался к нам, на ходу направляя удар.