Глава 2
Владелец разбитой машины принял мои извинения, вспомнил, что его машина застрахована, и решил в суд на нас не подавать. Полисмен вздохнул, перечеркнул свои записи и удалился. Джоди опустил пандус своего фургона, вывел Энерджайза и поспешно увел его в сторону конюшен. А я подобрал свой бинокль, снял пострадавшее пальто и задумчиво направился в весовую.
Целых десять минут все было тихо-спокойно до тех пор, пока Джоди вернулся из конюшни и обнаружил, что я своего распоряжения насчет него не отменил.
Он нашел меня в небольшой толпе, стоявшей на веранде перед весовой.
Эй, Стивен! начал он. Ты, видно, забыл им сказать, что я по-прежнему на тебя работаю!
Он не проявлял ни малейшего беспокойства только легкое раздражение по поводу моей забывчивости. На миг я готов был сдаться при мысли о том, какая буря сейчас разразится. И снова принялся малодушно убеждать себя, что он ведь действительно хороший тренер и мои лошади действительно время от времени берут призы Я мог бы просто внимательно следить за счетами, так, чтобы он знал об этом А что до всего остального Легко ведь можно сделать так, чтобы в будущем меня не обкрадывали
Я набрал воздуху в грудь. Теперь или никогда!
Я не забыл, медленно произнес я. Я своего решения не отменял. Я забираю лошадей.
Чего?!
Я их забираю.
Неприкрытая ненависть, отразившаяся на его лице, потрясла меня.
Ублюдок!
Люди начали оборачиваться в нашу сторону.
Джоди выкрикнул еще несколько нелицеприятных эпитетов, очень громко и отчетливо. Я краем глаза заметил, как вокруг запорхали белые блокнотики репортеров, и решился пустить в ход единственное, что могло заставить Джоди заткнуться.
Сегодня я ставил на Энерджайза на тотализаторе.
Ну и что? тут же ответил Джоди, прежде чем до него дошло, что это может значить.
Я закрываю свой счет у Дженсера Мэйза.
У Джоди был такой вид, словно он готов меня растерзать, но он снова не спросил почему. Он стиснул зубы, покосился на репортеров на этот раз он был им явно не рад и прошипел очень тихо и угрожающе:
Если ты что-то скажешь, я подам на тебя в суд за клевету!
За оскорбление личности, автоматически поправил я.
Чего?
Клевета это то, что распространялось письменно, а оскорбление наносится устно.
Короче, если ты что-нибудь скажешь, я тебя привлеку!
Ты настоящий друг! заметил я.
Глаза Джоди сузились.
Для меня было большим удовольствием нагреть тебя как можно круче!
Наступила тяжелая пауза. Я внезапно проникся отвращением к скачкам и подумал, что лошади никогда уже не будут доставлять мне такого удовольствия, как раньше. Три года простодушной радости развеялись, как дым.
В конце концов я просто сказал:
Энерджайза оставь здесь. О перевозке я позабочусь.
Джоди с каменным лицом развернулся на каблуках и скрылся в весовой.
С перевозкой проблем не было. Я договорился с молодым шофером, владельцем транспортного предприятия, состоящего из одной машины его собственной, что он заберет Энерджайза в свою конюшню, а на следующий день отвезет его к тренеру, которого я подыщу.
Темно-гнедой конь. Почти черный, сказал я. Сторож вам скажет, в каком он деннике. Конюха при нем, скорее всего, нет.
Оказалось, что шофер, он же владелец фирмы, может подыскать и конюха, чтобы тот присматривал за Энерджайзом.
Все с ним будет в порядке, сказал он. Не тревожьтесь.
Он привез на ипподром еще двух лошадей, одна из которых участвовала в последней скачке, и пообещал мне, что вернется, когда отвезет ее в конюшню, где-то через час после окончания скачек. Мы обменялись телефонами и адресами и ударили по рукам.
Потом я скорее из вежливости, чем потому, что мне хотелось смотреть остальные заезды, вернулся в ложу, принадлежащую человеку, который перед тем угощал меня ланчем и вместе со мной любовался победой моей лошади.
Стивен, где же вы были? А мы вас ждали, чтобы отметить победу!
Чарли Кентерфильд, хозяин ложи, встретил меня с распростертыми объятиями, с бокалом шампанского в одной руке и сигарой в другой. Еще восемь или десять гостей сидели за большим столом, застеленным белой скатертью, на которой теперь вместо остатков ланча красовались полупустые бокалы с шампанским, программки сегодняшних скачек, бинокли, перчатки, сумочки и билетики от букмекеров. В воздухе витал слабый аромат гаванских сигар и хорошего вина, а за плотно закрытой стеклянной дверью находился балкон, с которого открывался вид на ипподром, продуваемый декабрьским ветром.
Четыре заезда были позади, оставалось еще два. Середина дня. Промежуток между кофе с коньяком и чаем с пирожными. Все довольные и веселые. Уютная комнатка, дружеская болтовня с легким налетом снобизма.
Милые, порядочные люди, которые никому не делают ничего плохого.
Я вздохнул про себя и ради Чарли постарался изобразить хорошее настроение. Я пил шампанское и выслушивал поздравления по поводу блестящей победы Энерджайза. Мы все ставили на него Дорогой Стивен, какая удача Какой замечательный конь Какой замечательный тренер этот Джоди Лидс
Угу, ответил я довольно сухо. Но этого никто не заметил.
Чарли предложил мне сесть на пустой стул между ним и дамой в зеленой шляпке.
На кого бы вы поставили в этой скачке? поинтересовался он.
Голова у меня была абсолютно пуста.
Я не помню, кто участвует в этом заезде.
Чарли немедленно сменил тон. Я и раньше замечал за ним такое: мгновенная реакция на новые обстоятельства. Видимо, в этом и крылся ключ к его колоссальному деловому успеху. Он мог лениво сидеть в кресле, добродушно потягивать сигару и растекаться воздушным пудингом, но разум его непрерывно работал.
Я криво улыбнулся.
Давайте пообедаем вместе, предложил Чарли.
Сегодня вечером?
Он кивнул.
Я поразмыслил.
Давайте.
Хорошо. Скажем, в «Парксе», на Бошам-плейс, в восемь.
Договорились.
Мы с Чарли уже несколько лет были чем-то средним между хорошими знакомыми и друзьями. Мы радовались друг другу при случайных встречах, но нарочно не встречались. Сегодня он впервые пригласил меня в свою ложу. Приглашение на обед означало окончательный переход на новый уровень.
Пожалуй, он мог неправильно истолковать мою рассеянность. Но я все равно хорошо к нему относился, а потом, ни один человек в здравом уме не станет отказываться от обеда в «Парксе». Надеюсь, ему не придется пожалеть о пропавшем впустую вечере
Гости Чарли понемногу принялись разбегаться они отправились делать ставки на следующую скачку. Я взял забытую на столе программку и понял, почему Чарли так интересовался моим мнением: в этой скачке с препятствиями участвовали двое из лучших фаворитов, и газеты обсуждали ее уже в течение нескольких дней.
Я поднял голову и встретился взглядом с Чарли. В глазах у него было любопытство.
Ну, так который из двух?
Крепитас.
Вы на него ставите?
Я кивнул:
Уже поставил. На тотализаторе.
Чарли фыркнул:
Я предпочитаю букмекеров. Чтобы заранее знать, сколько я получу в случае выигрыша. Если учесть, что его ремеслом были банковские инвестиции, это было вполне логично. Только сейчас мне неохота спускаться вниз.
Могу поделиться с вами своей ставкой.
А сколько вы поставили? осторожно спросил Чарли.
Десять фунтов.
Он рассмеялся:
А ходят слухи, что вы мыслите исключительно в пределах трех нулей!
Это профессиональная шутка, сказал я. Ее неправильно понимают.
А что имеется в виду?
Я иногда пользуюсь прецизионным токарным станком. Он позволяет установить точность в пределах трех нулей после запятой. Ноль-ноль-ноль-один. Одна десятитысячная дюйма. Это мой лимит. Большая точность мне недоступна.
Чарли хмыкнул:
А на лошадей вы тысячами не ставите?