– С Уильямом.
Все это время они потихоньку приближались к Уильяму, сидевшему лицом к ним в конце зала и разговаривавшему с высокой стройной женщиной, стоящей к ним спиной. Когда Галт и Донал подошли, Уильям взглянул на них мимо женщины.
– А, маршал, – сказал он с улыбкой. – И Протектор?
Женщина обернулась, и Донал оказался лицом к лицу с Анеа.
Если пять прошедших лет произвели изменения во внешности Донала, то на внешности Анеа они отразились еще сильнее. Теперь ей было больше двадцати лет, и последние следы юношеской незрелости исчезли. Она сейчас блистала той редкой красотой, которая никогда не уменьшается с годами и не оставит ее даже в пожилом возрасте. Она очень развилась с того времени, когда Донал в последний раз видел ее, приобрела женственность. Зеленые глаза ее с неопределенным выражением смотрели на Донала с расстояния в несколько десятков сантиметров.
– С радостью вижу вас вновь, – сказал он, наклоняя голову.
– Я тоже, – голос ее изменился.
Донал поглядел на нее и произнес:
– Принц, я...
Уильям встал и обменялся рукопожатием с Доналом и Галтом.
– Польщен новой встречей с вами, Протектор, – сказал он вежливо Доналу. – Полагаю, это маршал пригласил вас на конференцию. Для меня это очень хорошо.
– Да, это хорошо для вас, – ответил Донал.
– Я люблю юных откровенных людей за столом конференции – не обижайтесь, Хендрик. Они обычно гораздо восприимчивее к новому.
– Я не собираюсь претендовать на что‑нибудь иное. Я – солдат, – ответил Галт.
– И это делает вас особенно опасным. Политиканы обычно чувствуют себя лучше с людьми, от которых они знают, чего ждать. Честный человек – это всегда проклятие для дельцов.
– Жаль, – вмешалась Анеа, – что их очень мало для того, чтобы проклясть всех дельцов.
Она взглянула на Донала. Уильям улыбнулся.
– Избранная из Культиса вряд ли может относиться иначе к обычным смертным, – высказался он.
– Вы можете отправить меня на Экзотику в любой момент, – возразила она.
– Нет, нет, – Уильям, смеясь, покачал головой. – Человек такого типа, как я, чувствует себя хорошо только в окружении хороших людей, подобных вам. Я погружен в жестокую действительность – это моя жизнь, и я не хочу иной, но иногда для душевного отдыха нравится заглянуть через стены в монастырь, где наши величайшие из трагедий кажутся шипами розы.
– Не следует недооценивать розы, – сказал Донал. – Люди умирали из‑за разницы в их цвете.
– Верно, – сказал Уильям. – Война Алой и Белой Розы, древняя Англия. Но этот конфликт, как многие другие, возник из‑за вопросов собственности. Войны никогда не возникают из‑за абстрактных причин.
– Наоборот, – сказал Донал. – Войны происходят именно из‑за абстрактных причин. Они развязываются людьми среднего и пожилого возраста, но ведет их молодежь. А молодежь нуждается в чем‑то большем, чем политические и практические мотивы, для величайшей трагедии Вселенной ведь, если вы погибаете в юности, с вами погибнет вся Вселенная.
– Что за необычное суждение со стороны профессионального солдата, – засмеялся Уильям. – Это напомнило мне, что я должен обсудить с вами кое‑что. Я знаю, что вы считаете самым главным в армии подготовку полевых войск и добились в этом больших успехов. Это заинтересовало меня. В чем ваш секрет, Протектор? Вы разрешите прислать наблюдателей?
– Никакого секрета нет, – сказал Донал. – Причина успеха заключена в одном человеке – полевом командире Яне Гриме.