Неожиданно гравитационное поле вокруг города бандитов, болезненно извиваясь, завихрилось – Амальфи каким‑то внутренним чутьем безошибочно чувствовал это – и начало подниматься, отрываясь от кипящего грязевого озера. Бандиты улетали. Еще мгновение – и они проскользнут через минный зонт по только им одним известному проходу. Амальфи решительно нажал кнопку – единственную, которая на этот раз была к чему‑то подсоединена.
День Движения наступил.
С поверхности планеты Он взметнулись шесть ослепительно белых колонн диаметром никак не менее сорока миль. Мягкая почва пришла в движение. Разрушенный Фабр‑Суит прямо сидел на боку одной из них. Мгновение – и город‑бандит превратился в разлетевшиеся хлопья пепла, порхающие на вершине добела раскаленного причудливого поршня.
Колонны с ревом поднимались все выше – пятьдесят, сто, двести миль – и, конечно, лопались, начиная с верхнего конца, словно кукурузные хлопья. Онианское небо заполнилось несущимися в разные стороны раскаленными стальными метеорами. Разбросанные в ближнем космосе мины, отрезанные невероятной силы полем спиндиззи от того мира, в котором они, словно спутники, совсем недавно свободно плыли, удалились в глубь долины Провала.
Метеоры постепенно догорали; появилось солнце.
Мир планеты Он двинулся под действием спиндиззи, магнитное поле которого перешло в момент движения. Планета превратилась в самый гигантский «город‑Бродягу», когда‑либо существовавший в пределах вселенной.
Времени на то, чтобы осознать происходящее и испугаться, не оставалось. Прежде, чем человеческий мозг смог бы воспринять этот невероятный факт, солнце яркой вспышкой промелькнуло мимо и превратилось в едва различимую точку и исчезло. Дальняя стена Провала пришла в движение, разделяясь на отдельные светящиеся точки.
Планета Он стремительно пересекала долину Провала. Амальфи, охваченный ужасом, попытался определить скорость, с которой город мчался, увлекаемый планетой, но тут же отбросил эту бесполезную затею. Планета Он находилась в движении – это все, что он мог четко осознать. Но скорость движения воспринять было невозможно. Лишь одно соображение не вызывало у мэра никаких сомнений: скорость этого импровизированного «города» находилась в соответствии с его невероятной массой, и он летел, проглатывая световые года словно надоедливых комаров. Сама мысль о том, чтобы попытаться каким‑то образом управлять полетом, казалась просто смешной.
Звезды мелькали по сторонам мчащейся планеты, как светлячки. Приближалась противоположная сторона Провала. Планета постепенно отклонялась от гигантского облака, внутри которого она совершала невероятный перелет. Звезды остались далеко позади.
В поле зрения появилась поверхность блюдца, – в таком виде представлялась простирающаяся впереди галактика.
– Босс! Так мы выскочим за пределы галактики! Посмотри…
– Я знаю. Если уж мы поднялись над Провалом достаточно высоко, чтобы увидеть старое солнце планеты Он, я хотел бы взглянуть на него. Можешь настроить экран. Потом будет поздно.
Хэзлтон принялся за дело, которое отняло у него всего полчаса. Но и за это время звезды успели отстать от планеты Он настолько, что стал отчетливо виден серый шрам покинутой долины Провала – длинная тень тверди, усыпанная блестками. Онианское солнце маленькой точкой десятой величины продолжало светиться в ее глубине.
– Думаю, все получилось не так уж плохо. Но повернуть планету назад нам уже не удастся, а до следующей галактики придется добираться не менее тысячи лет. Не пора ли нам расстаться с планетой Он, босс? Боюсь, иначе мы утонем в этих глубинах.
– Пожалуй. Мы взлетаем немедленно. Включить двигатели.
– А наш контракт…
– Выполнен. Даю слово, что с ним все в порядке. Запустить спиндиззи!
Город пружиной взмыл ввысь.