В первые же месяцы войны многие из русских кораблей были потоплены или серьезно повреждены. Не желая сдаваться врагу, после боя с японцами экипажи крейсера «Варяг» и канонерской лодки «Кореец» уничтожили свои суда. Первая торпедная атака японских миноносцев на корабли Тихоокеанской эскадры на рейде Порт-Артура в ночь на 27 января 1904 г. на полгода вывела из строя два лучших броненосца эскадры и повредила один крейсер. 29 января взорвался и затонул минный транспорт «Енисей» (погибло 95 матросов и офицеров, включая командира), через два дня на собственную подводную мину наскочил крейсер «Боярин» (погибла машинная команда), 31 марта на минной банке подорвался флагманский броненосец «Петропавловск» на котором вместе с 630 членами экипажа погиб и новый командующий Тихоокеанской эскадрой, один из самых талантливых российских флотоводцев того времени вице-адмирал С.О. Макаров. Несмотря на то, что тяжелые потери нес и японский военный флот125, к весне 1904 г. господство на море перешло к Японии, а остатки русской Тихоокеанской эскадры были вынуждены ограничиться почти исключительно оборонительными действиями.
Пользуясь превосходством своего военного флота, в апреле июне 1904 г. Япония десантировала на материке крупные сухопутные соединения и начала наступление сразу в двух направлениях против основной русской группировки и на Порт-Артур, который в апреле был блокирован, а в июле и осажден. Из-за низкой пропускной способности Сибирской железной дороги (в лучшее время на отдельных участках не более 810 пар поездов в сутки, по японским оценкам по 1015 тыс. солдат в месяц126) Россия так же быстро перебрасывать подкрепления в Маньчжурию не могла, а это, в свою очередь, связывало руки российскому командованию и в целом предопределяло не в ее пользу исход борьбы и на сухопутном театре военных действий. Сказались и стратегические просчеты высшего российского военного руководства. Всего за год до начала войны, в феврале 1903 г., военный министр А.Н. Куропаткин убеждал Николая II, что Россия «отстоится» и с одними сухопутными силами, и чем дальше на материк заберется Япония, «тем поражение ее будет решительнее». Кроме того, министр был уверен, что в течение того же 1903 г. Порт-Артур «будет приведен в такое оборонительное состояние, что будет в силах выдержать осаду в полтора года»127. На практике все эти расчеты не подтвердились. «Сухопутная армия, выставленная Россией на Дальнем Востоке в 19041905 гг. в срок, который был ей предоставлен для борьбы с Японией, признавал позднее и сам Куропаткин, не могла победить японцев»128. Действительно, из-за допущенных просчетов Россия с ее многомиллионной армией вступила в войну, имея на ее основном театре менее 100 тыс. солдат, или около 8% ее состава мирного времени. На протяжении всего первого этапа войны (до Ляоянской операции августа 1904 г.) превосходство Японии в живой силе на суше было подавляющим кратным.
В общем, к весне 1904 г. стало очевидно, что переломить течение неудачно начавшегося конфликта можно, лишь обеспечив господство на море, для чего требовалось отмобилизовать и отправить на Дальний Восток силы Балтийского и Черноморского флотов. Вопрос заключался лишь в том, когда и какие именно суда посылать и какую задачу перед ними ставить.
Оправившись от шапкозакидательских настроений первых недель войны, Россия с тревогой взирала на катастрофическое ослабление на Дальнем Востоке своих военно-морских сил. «Спала тогда пелена с глаз у многих, вспоминал очевидец, и вместо прежних равнодушных речей, сомневавшихся в надобности для России иметь сильный флот в Тихом океане, стали раздаваться страстные призывы, доказывавшие, что государственный интерес России властно требует немедленного усиления нашей морской силы в Желтом море»129. В консервативной и проправительственной печати стали появляться все более настойчивые требования о скорейшей отправке туда подкреплений из Балтики и Черного моря. Необычайно широкий общественный резонанс получили статьи во влиятельной петербургской газете «Новое время» профессора Николаевской морской академии капитана 2-го ранга Н.Л. Кладо, в которых тот резко критиковал Морское министерство и зажигательно призывал возможно скорее направить на Дальний Восток все военные суда, вплоть до транспортов и кораблей береговой обороны, которые дальше Финского залива в море не выходили (при этом, как признавал впоследствии один из сотрудников «Нового времени», редакция газеты «была осведомлена об истинном положении и полной неподготовленности посылаемых судов и их снаряжения»130).
Публика приняла предложения Кладо с восторгом, однако многие специалисты отнеслись к ним настороженно. В военно-морских кругах Кладо вообще недолюбливали и считали человеком небескорыстным, действовавшим в интересах вице-адмирала А.А. Бирилева, который мечтал о кресле морского министра и в конце июня 1905 г. действительно его получил нечастый и в российской, и в мировой практике случай, когда в условиях еще продолжавшейся войны руководителем военно-морского ведомства назначался адмирал, не имевший боевого опыта131. Позднее личный секретарь адмирала З.П. Рожественского лейтенант Е.В. Свенторжецкий явно со слов своего шефа так комментировал публицистические выступления Кладо:
«Знаете ли Вы, что г. Кладо все свое гражданское мужество проявляет в надежде на воздаяние? Весь его литературный вопль перепев бирилевского доклада от октября (или ноября) месяца 1904 года! Доклада, в котором наш боевой адмирал (где только он воевал?) доказывает полную возможность и даже необходимость посылки нам в подкрепление всякой рухляди Свалят [морского министра] Авелана, посадят на его место Бирилева тут-то Кладо и расцветет!»132.
В общем, вокруг флотских дел закипели нешуточные страсти. На волне этих настроений 1 (14) февраля 1904 г. Николай II принял группу адмиралов Рожественского, Абазу и великого князя Александра Михайловича, а спустя еще три недели заслушал «длинный морской доклад»133. Вскоре о подготовке похода части Балтийского флота во главе с Рожественским к японским берегам открыто заговорили и в Западной Европе134. Однако зарубежные комментаторы британский авторитет в военно-морских вопросах У. Уилсон (W.H. Wilson), а за ним и другие западноевропейские эксперты усомнились в способности будущей русской эскадры не только выполнить возложенную на нее боевую задачу, но даже добраться до цели, настолько труден и долог быть ее предполагаемый путь135.
Российскому императору понадобилось более двух месяцев, чтобы окончательно осознать, что в лице Японии Россия столкнулась вовсе не с таким заведомо слабым противником, как ему представлялось накануне войны. К практическому решению проблем своих военно-морских сил на Дальнем Востоке Николай II обратился в начале апреля 1904 г., едва, по собственному выражению, «опомнившись от ужасного несчастья» гибели адмирала Макарова на броненосце «Петропавловск». 2 (15) апреля он принял бывшего командующего Тихоокеанской эскадрой адмирала Старка, 5 (18)-го выслушал очередной пространный «морской доклад», а 12 (25)-го долго беседовал с начальником Главного морского штаба контр-адмиралом свиты Рожественским, которому тогда особенно благоволил136. В ходе этих совещаний был принципиально решен как вопрос о формировании новой эскадры и посылке ее на Дальний Восток, так и проблема ее командующего. Еще 31 марта (12 апреля) в интервью французской газете «Petit Parisien» Рожественский признал, что вопрос о нем как командующем эскадрой, фактически, уже решен, причем на самом высоком уровне137. 17 (30) апреля дядя царя, генерал-адмирал великий князь Алексей Александрович приказом по морскому ведомству распорядился именовать бывшую Тихоокеанскую эскадру 1-й, а суда, строящиеся на Балтике, 2-й эскадрой флота Тихого океана. 19-го числа командующим новой эскадрой был утвержден Рожественский с оставлением в должности начальника Главного морского штаба. Инициатива этого назначения исходила от Николая II и его дяди, генерал-адмирала. Сам же Рожественский, судя по воспоминаниям его соратников и его собственным позднейшим документам, не хотел брать на себя эту тяжелую обузу, будучи вообще против посылки эскадры в планировавшемся составе. Однако, как человек чести и долга, он счел себя не вправе официально заявлять об этом и принял новое назначение.