– Подожди… Тогда ответь… – Валерг запнулся на секунду, боясь спугнуть едва уловимое доверие, что установилось между ними. – Ответь только одно: почему люди не могут проникнуть в Дар, пока не разрушат его?..
Аниг подошла к нему и положила руки на плечи. Она улыбнулась снисходительно и простодушно одновременно.
– Это же так просто!.. – она рассмеялась, забавляясь его непониманием. – Я же не могу проникнуть в тебя, пока не разрежу твое тело… Неужели не ясно? – Она покачала головой.
– Вы – тело Дара?
– О нет, мы его часть… – и она вновь рассмеялась.
«Она может смеяться, зная, что завтра ее не станет?» – Валерг содрогнулся, представив теплое мягкое тело в виде черного обугленного насекомого, пепел будет плыть по голубой воде, а зарево зальет красным небо…
– Нет… – вскрикнула девушка и отшатнулась. – Не думай об этом… Дай мне последние минуты не думать…
Он обнял ее за плечи к привлек к себе, прижался лицом к пушистым волосам. Сладкий запах, вкус на губах, как сахар… Это невыносимо. Вечно цветущая сурта, вечный рай… Горелый сахар. До горечи вкус…
– Я увезу тебя отсюда. Хочешь?
Она колебалась. Он чувствовал это: будто ветер раскачивает ее тело, хотя неподвижная, она прижималась к нему, как зверек прижимается к спасительному дереву.
– Спаси Дар… – попросила она. – Ты сможешь…
– Как?
Она не успела ответить. Полный ярости крик распорол воздух. Кричали возле поселка или даже в самом поселке. Кричал человек… Аниг разжала пальцы и соскользнула на песок, будто крик ранил ее и обездвижил. Валерг попытался поднять ее.
– Беги, беги к нему… – попросила девушка.
Секунду Валерг колебался, а потом повернулся и понесся к поселку…
«Мои мысли горчат, как мысли землян…»
Раньше он боялся так думать – вдруг из горьких мыслей можно создать образы, поместить их в Храм и… Потом он понял, что боится зря, – негде их больше шлифовать. Уцелевшие храмы едва могут поддержать равновесие Дара… А их становилось все меньше.
Тано коснулся лампы и свет стал гаснуть. В комнате воцарился желтый сумрак. Роберт не скоро вернется – он будет купаться, а потом пойдет бродить по зарослям. Тано улыбнулся. Роберт был почти так же ясен ему, как любой дарвит. Конечно, в нем, как во всяком землянине, есть некоторая непрозрачность, но она так мала…
Был ли Роберт понятнее того рыжего веснушчатого парня в черном комбинезоне охраны, который время от времени приходил в резерват и стрелял по дарвитам из лучемета? Приближаясь к нему, Тано чувствовал, как его захлестывает душной волной. Этот человек часами сидел на крыльце, уставившись в одну точку или бродил по зарослям, страдал от скуки и зависти к тем, кто был на планетах с вредной биосферой о которых Тано ничего не знал. Зато он знал другое: лимгардист не любил Дара, он не хотел здесь быть, все его раздражало. Он в самом деле предназначен для другого: короткого и решительного броска, а затем такого же короткого и бестолкового отдыха с шумом, весельем и буйством. Это очень хорошо понимал Тано, но не понимали те, кто назначил лимгардиста в резерват.
Тано покачал головой. Люди – странные существа. Они хотят рисковать и состязаться со смертью оттого, наверное, что каждому назначен разный срок.