Вот как прошелестело совсем рядом и Криза с испуганным вскриком отпрянула. Непонятно как, только что стоявший на корме Татльзвум оказался рядом будто перенесся вместе со скользнувшей вдоль борта струйкой тумана. И теперь глядел на Кризу в упор жутко фосфоресцирующими глазами. Значит, и правда не знаешь.
Ты Ты больше не похож на своего брата Айтвараса. вдруг словно впервые увидев его лицо, выдохнула Криза. Через щеку Татльзвума тянулась белая ниточка шрама раньше ее не было. Еще один шрам красовался в углу глаза, и третий на виске. А как же заживляющая мазь на мухах?
Ну знаешь, за пять дней по-моему, неплохой результат! возмутился Татльзвум, проводя кончиками пальцев по лицу.
Пять непонимающе начала Криза и вдруг вскинулась. Ты хочешь сказать, что эти шрамы ты получил пять дней назад? Пять? Врешь!
Обвинять во лжи истинного дракона Лун, сына Матери нашей Владычицы? прошипел Татльзвум так знакомо, что Криза вздрогнула. Не много ли на себя берет человечка, из милости принятая в Пещерах?
И вот тут Криза поняла, что с нее довольно.
Милоссссти? зашипела она в ответ. Я принята в Пещерах из милости? Как же ты мне надоел, Татльзвум Ка Рийо, со своим безголовым высокомерием! она вскочила, узкий челнок резко качнулся, едва не черпая бортами туман, Татльзвум зашипел, но Кризе было все равно. Как ты мне невозможно, до тошноты, надоел за последнюю сотню лет! Да в ваших Пещерах жить нормально начали только после того, как я к вам перебралась! До этого вас или никакой Зевсовой молнией не прибьешь, или сразу брык! и хвосты откидывали от любой болячки! Шешу тебя дери, я Иппокризия, дочь Гиппократа, пра-правнучка бога врачевания Асклепия! Вот этими самыми руками я вылечила тысячи десятки тысяч людей и драконов и других существ! Я создавала больницы в двух мирах! И основывала монастыри и дружила с герцогами, и королями, и да на мне даже проклятье и то от богини! И чтоб змееныш, на котором еще скорлупа толком не потрескалась, смел меня оскорблять?!
Замерший на носу челнока Тат уставился на нее, прижимая к себе шест, точно последнее свое оружие. Некоторое время они плыли в молчании: две фигуры в лодке казались темными силуэтами на белом фоне тумана.
Так я же сын Табити-Владычицы! по-детски обиженно пробурчал вдруг Тат. И не змееныш, а взрослый змей!
Это брат твой, младший, Айтварас Жалтис взрослый, а ты змеенышем был, змеенышем и остался! Наглым, бесполезным, ни к чему не пригодным! Чего, ну вот чего ты добился сам ты, черно-красный огненный Татльзвум Ка Рийо?
Я воевал! швыряя на дно челнока шест, заорал в ответ Тат.
Ты предавал! Эгоистичный, самовлюбленный змеишка, ты ввязался в заговор, потому что тебя, видите ли, недостаточно ценили! Хоть бы задумался а за что тебя ценить? Ты никто!
Я дракон Лун! озверевший Тат подскочил к Иппокризии и схватил ее за плечи.
Великое достижение! глядя ему в лицо сузившимися от ярости глазами, выплюнула она. Вывалится из-под хвоста не у кого-нибудь, а лично у главной драконицы! А еще? Ну хоть что-нибудь?
Ты-ы! встряхивая ее за плечи, провыл Татльзвум. Собранные в небрежный пучок волосы Кризы разметались по плечам. Ты-ы-ы! челнок под их ногами качался туда-сюда, в любое мгновение грозя вывалить обоих прямиком в туман.
Белая стена взбурлила, жадно, предвкушающе вспучилась
Ты! в третий раз выпалил Татльзвум и вдруг резко повернул ее, прикрывая ее плечом от тянущихся к ней щупалец белого тумана. Отомстила, выходит, человечка? угрожающе нависая над ней, прохрипел он.
Нет, не отомстила! не отводя глаз от нависшего над ней Тата, отчеканила она в ответ. Решила проблему! За тот год, что тебя не было, меня никто не смел оскорбить!
Ты их просто не бесила так, как меня! встряхивая ее при каждом слове, заорал Тат. Ходила по Пещерам, будто ты не человечка и даже не змеица а будто сама Мать-Владычица! У меня внутри все жгло, когда я тебя видел, а ты взрослую корчила! И это твое: «Как себя чувствуешь, зме-е-ейчик?» А я не змейчик! Я змей! Взрослый змей! он вдруг оттолкнул ее от себя, она плюхнулась на скамью и расхохоталась.
Он смотрел на нее, в ярости сжимая и разжимая кулаки, а она смеялась, стряхивая налипшие на щеки пряди и туман дрожал в такт ее смеху.
Это что же наконец отхохотавшись, спросила Криза. Я тебе нравилась, что ли? И ты донимал меня своими оскорблениями как людские мальчишки дергают девчонок за косички? А еще говоришь, что взро-ослый? она снова по-кошачьи фыркнула. Всерьез думал, что так привлечешь мое внимание маленький змейчик?
Теперь я даже не змейчик. Благодаря тебе! отворачиваясь, глухо буркнул он. Мне вот только любопытно: что, если Мать наша Владычица узнает? Что ты умеешь лишать драконов крылатого облика?
Криза вдруг подалась к нему навстречу, близко-близко, и прошептала, почти касаясь своими губами его губ:
А она знает.
Что? Татльзвум застыл, продолжая сжимать ее в почти-объятиях.
Неужели ты думаешь, что в Ирие можно что-то сотворить с драконом без ведома Матери вашей Владычицы?
Мне удавалось! возвращаясь на свое место на носу, презрительно хмыкнул он.
Недолго! в тон ему откликнулась Криза. Так что можешь не сомневаться она разрешила. и с некоторым смущением косясь в его враз закаменевшее лицо, пробормотала. Как еще она могла спасти твою жизнь? Если бы Айтварас Жалтис тебя и помиловал, Вереселень Рориг и Сайрус Хуракан обязательно потребовали казнить. А казнь дракона, это все-таки Криза неопределенно повела плечом. Ты, все же, ее сын. Она спасла тебя как смогла, а мне Я, конечно, в теории предполагала, какие нервы надо пережать, чтоб не допустить смены облика, но кто б мне дал попробовать на практике? А так очень удачно материал для эксперимента подвернулся.
Материал Для эксперимента Я наконец сказал он и во взгляде его плескалось такая пламенная ярость, что казалось весь потерянный огонь перетек туда. Что ж, Иппокризия, создательница и основательница и сквозь зубы, с шипением. Экссспериментаторшшшша Молись своему пра-прадедушке, чтоб все эти твои лечения и эксперименты были не напрасны! Потому что друзья-короли тебе тут точно не помогут! он с силой оттолкнулся шестом, и вспарывая острым носом белую стену тумана, челнок вырвался снова на залитое лунным светом болото.
И Криза увидела
Год назад
Насквозь мокрый, с облепленными грязью ногами Татльзвум стоял, тяжело опираясь на шест. На половине пути правящего челноком астема пришлось сменить, иначе тот бы просто свалился, и теперь Тат думал, как бы не рухнуть самому: гнать челнок по вязкой болотной жиже оказалось неожиданно тяжело. Шест увязал, и выдернуть его стоило немалых усилий. Пару раз ему казалось, что за шест дергали с другой стороны, и приходилось цепляться за него изо всех сил. Потом челнок пришлось оставить и брести по колено в хлюпающей жиже, лупя шестом по всплывающим из ее глубин острым гребням и жадным голодным глазкам. Каждый шаг давался все труднее и труднее, а когда туман вдруг раздался, Тат полетел кувырком по невысокому травяному склону. Поднимался с трудом, цепляясь за шест и чувствуя, как дрожит каждая жилка. Вывалившийся следом астем оглянулся на колеблющуюся стену тумана за спиной, на отливающую серебром гладь реки у их ног и ткнув пальцем вперед, напряженно спросил:
Это мы где?
Кисельные Берега. рассеяно обронил Татльзвум, тоже разглядывая городок. Рядом с которым никакого болота сроду не было. А вот туман да, туман был Тат не раз видел его с высоты драконьего полета, но даже не догадывался, что этот туман такой интересный. Он оглянулся на туманную стену, усмехнулся. А вот что с одних лишь киселей, пусть даже прославленных на весь Ирий, городишко существовать никак не мог, догадывался, да Хорошо, что хватило ума этими догадками ни с кем не делиться! Татльзвум готов был дать на отсечение хвост (которого и так нет!), что Быкоголовый пошел туда и в городе его ждали. Ты давай, нюхай! По тут сторону тумана мы ухоронку Быкоголового не нашли, значит, она должна быть здесь.