Вдалеке мигнул светом окон и провалился в темноту жилой район
Танька виновато вздохнула.
Ну что же нам было делать? в пустоту спросила она, спланировала вниз и зажгла фонарик.
Это это как же? охнула женщина, прижимая к себе спасенного малыша. Но глядела она только на мыкающегося вдоль обочины барана. Вы ж говорили Если удастся Он обратно превратится? И она устремила обвиняющий взгляд в спину неподвижно застывшей невдалеке Ирки.
Мы говорили может быть. дипломатично ответила Танька. Далеко это у него все зашло. Обратно не вернуть. И она снова с сожалением поглядела на мечущегося по обочине барана.
А по-моему, так даже лучше, сонно выдохнул серебристым призраком покачивающийся между проводами здухач. Теперь от него хоть польза будет. Заведете еще пару овечек
Ты что ж такое говоришь? взвыла женщина. Чтоб мой собственный, родной муж И с какой-то овцой?
Вы чем-то недовольны? прозвучал тяжелый, как могильная плита, голос, и Ирка медленно обернулась. И снова на женщину уставились страшные звериные глаза.
Тетка слабо пискнула и попятилась назад, волоча сына за собой.
Я Я всем довольная Всем! завопила она. Спасибочки, да спасибочки! залепетала она, старательно кланяясь на все стороны то Ирке, то Таньке, то плавающему в воздухе здухачу. И что сыночка спасли И что мужа в барана обратили тоже Тоже! Ему, и правда, лучше так! И овечек я заведу! взвизгнула тетка, безумным, неотрывным взглядом всматриваясь в лицо Ирки. Я Я к матери уеду! В деревню! У меня мать строгая, у нее хозяйство
Танька поморщилась никогда она не считала, что расти в деревне лучше, чем в городе. Но в сложившейся ситуации
Темной тенью Ирка метнулась к женщине и та слабо, задушенно вскрикнула, ощутив, как у нее на затылке смыкаются когти.
В деревню хорошо, особенно, если мать строгая, прошипела нависающая над ней черноволосая девочка, сейчас вызывающая у женщины больший ужас, чем все черти вместе взятые. И помни! Когти на затылке сомкнулись еще крепче, женщина почувствовала, как за шиворот течет что-то теплое, но не посмела даже шевельнуться. Если ребенка отдает чертям отец мать может спасти его, отдав взамен самого отца. А если ребенка отдаст мать Нет для него ни надежды, ни защиты, ни спасения. Никто и ничем ему не поможет! страшный шепот сочился женщине в уши, шебуршал под черепной коробкой, морозом продирал спину. В общем, если я узнаю, что тебе надоело возиться с пацаном и ты отдала его очень буднично закончила Ирка. Я приду за тобой! И у самого горла женщины звучно лязгнули собачьи клыки.
Тетка завизжала. Хватаясь ручонками за мать, заревел Василёк.
Иди домой, Ирка! касаясь плеча подруги, мягко сказала Танька. А мы Василька с мамой домой проводим, и тоже спать! Во всяком случае, я, этот-то и так сейчас дрыхнет, усмехнулась она здухачу. А ты иди, а то на тебе лица нет! искоса поглядывая на торчащие из-под Иркиной верхней губы клыки и обрастающие шерстью уши, добавила Танька. Скоро одна сплошная морда останется.
Ладно, пойду, жестко проведя ладонью по щекам, не стала спорить Ирка. Она бросила на тетку последний короткий взгляд, круто повернулась на каблуках и, не оглядываясь, пошла в сторону темных, погасших жилых домов.
За что она меня так ненавидит? услышала она за спиной плачущий голос женщины.
За компанию! недобро бросила в ответ Танька.
ПРОЛОГ К ЧЕРТОВОЙ МАТЕРИ
Уходящая в темноту Ирка криво усмехнулась. Действительно, за компанию. С собственной мамой. Откуда они берутся, такие? Она даже не винила отца Василька она просто не думала об этом существе, обратившемся в скотину гораздо раньше, чем у него и впрямь появились рога и копыта. Но мать, мать Василька! Как она могла? Смотреть, как отец лупит мальчишку, как Василёк мерзнет и плачет от боли и голода, и ничего, ничего не делать! Почему ей было все равно? Спохватилась, только когда ворвавшееся в дом чудовище с рогами и крыльями уволокло ее сына с полного согласия пьяного папаши!
А что должно случиться с самой Иркой, чтобы ее мама вспомнила о ней там, у себя, в Германии? Да хоть узнает ли она? Когда Таньки долго нет дома, в глазах у ее мамы поселяется тревога тихая, молчаливая и неотвязная. А когда Танька возвращается, лицо ее мамы словно вспыхивает мгновенным облегчением. Танька счастливая. И Богдан тоже. А Ирка Девчонка зло выдохнула сквозь стиснутые зубы. Мама, я привыкла жить без тебя, я научилась, но все-таки, мама
Мама! откуда-то из погруженного в кромешный мрак переулка позвал тоненький детский голосок. Мамочка! и в темноте горько и жалобно заплакали.
Ирка остановилась. После всего случившегося снова детский плач? Это могло быть неспроста Это могло быть ловушкой
Вот черт! раздосадованно пробормотала себе под нос Ирка и принялась озираться.
Ой! задушенно выдохнули в темноте. Брат! Она нас видит! Видит!
Молчи! Ничего она не видит! откликнулся едва слышный шепот. Это она так ругается!
В темноте затаились. Ирка чувствовала, как они замерли под прикрытием густых теней неподвижные и в то же время готовые в любую секунду броситься: то ли на нее, то ли бежать. Внимательные глаза настороженно следили за ней. Даже тот, кто плакал, сейчас затих, только дышит глубоко и нервно.
Двое. Маленькие. Боятся.
Ирка нерешительно потопталась на месте. Правильнее всего уйти. Хватит с нее на сегодня заботы о детях если там действительно притаились дети. Ага, уйдешь, а потом саму себя обглодаешь, как косточку а вдруг и впрямь беда, могла помочь и не помогла. Подойти? Какая-нибудь киношная героиня и впрямь подошла бы и получила тяжеленьким по башке в благодарность за заботу.
Не отрывая глаз от напряженно сопящей тьмы, Ирка сделала шаг назад, еще И скрылась за углом дома.
Какое счастье, что они с ребятами отрубили свет, что темнота вокруг хоть глаз выколи! Вот чего сейчас не хватало, так это запоздалого прохожего, оторопело наблюдающего, как, прижимаясь к стене, здоровенная черная борзая машет крыльями на уровне второго этажа. Стараясь не скрипеть когтями по кирпичу, Хортица влетела в переулок. Кажется, здесь Она зависла в воздухе. Темнота больше не была темной сквозь нее отчетливо проступали скорчившиеся под окнами маленькие фигурки. Теплые куртки, перчатки, смешные вязаные шапочки с козырьками Похоже, и правда дети. Только вот запах от них странный неприятно знакомый.
Ушла! облегченно вздохнул один, продолжая вглядываться в начало переулка, где пару секунд назад стояла Ирка.
А может, она бы нас к маме отвела? дрожащим от страха и надежды голоском спросил второй.
Первый только скептически хмыкнул в ответ.
Мама нас сама найдет! Обязательно, вот увидишь! отрубил он так решительно, что сразу стало понятно он уже ни во что не верит и ни на что не надеется. И если бы не надо было утешать младшего брата, сейчас бы сам ревел взахлеб.
Этого Хортица уже не выдержала. Она еще раз внимательно прислушалась и принюхалась. В квартирах суетятся, ругаются, в «аварийку» звонят, а на улицах точно никого ни людей, ни нелюди. Дети и впрямь одни Черная борзая оттолкнулась лапами от стены, кувыркнулась в воздухе Черноволосая девочка приземлилась перед малышами.
Ой! пискнули оба, вжимаясь лопатками в промерзшую стену.
Из-под задравшихся козырьков вязаных шапок на Ирку смотрели маленькие красные глазки над поросячьими пятачками на покрытых черной шерсткой мордочках.
«А под шапками наверняка рожки!» сообразила Ирка. Вот почему запах знакомый. Еще бы не знакомый!
Чертенята! невольно выдохнула она.
Ой! снова пискнула парочка. Младший скорчился еще сильнее, зато старший вскочил и шагнул вперед, закрывая собой брата.
Иди мимо, человек! с решимостью отчаяния крикнул он. Ты нас вообще видеть не можешь!