Я помню, ваза была действительно очень роскошная с позолотой и росписью сценок из жизни китайской аристократии династии Чинь.
Нет! Нет! только и успела прокричать я.
Множество осколков валялись у моих ног.
На звон и грохот вовремя подоспела моя кузина Альфия, которая до этого наряжалась. Увидев всю представшую перед ней картину, она упёрла руки в бока, глаза её при этом презрительно сузились.
О, Аллах, мама обязательно накажет тебя за такое, сказала она.
ГЛАВА 4
«ФАТИМА ХОЗЯЙКА КОТХИ»
«..Аллах призывает к Обители мира
и ведёт,
кого пожелает к Прямому Пути»
(Коран, сура 10, 26 стих).
Меня закрыли в комнате и не выпускали оттуда. Это была совсем другая комната, она была намного меньше, чем наша с Лейлой, и внутри неё совсем не было окон, своего рода, некий склеп. Поэтому я не знала, день или ночь, потому что комната всегда оставалась тёмной. Меня никто не тревожил и не приходил ко мне в последующие два дня.
Лишь только утром и вечером кухарка Диляра вместе с прятавшимся за её юбками Хабибом навещали меня, чтобы оставить мне скудную еду.
Нет, это был не плов и не пахлава, а жидкая похлёбка, в которой едва различимо плавали кусочки баранины. Диляра ставила на пол свечу, и тотчас комната вся целиком освещалась, словно, таинственная пещера Али-бабы.
О, Аллах, причитала Диляра, прости душу нашей жестокой хозяйке. Она не ведает, что творит.
С этими словами Диляра ставила поднос на пол, а мой нос тотчас улавливал ароматы похлёбки. Я заметила Хабиба.
О, Хабиб, что ты здесь делаешь? Возвращайся обратно к тётушке, иначе если тебя увидят здесь со мной, тебе не сдобровать.
Хабиб вытирал слёзы и мотал своей детской головой:
Нет, сестра. Мама злая, а ты добрая. И Альфия тоже злая.
Но тебе попадёт.
Они не найдут меня, уверил меня мальчик.
Я ела, а затем Диляра уносила пустую миску, чтобы никто ничего не заметил.
На третий день моего заточения в дверях заскрежетал замок, и в комнату вместе со свечой вошла сама тётя Амиран. Тусклый свет свечи осветил её золотые браслеты и серьги.
Знаешь ли ты, Марджина, почему оказалась здесь? наконец, после долгого молчания я услышала властный голос Амиран-апы.
Я разбила Вашу дорогую китайскую вазу, ответила я.
Очень дорогую, заметь, которую мы хранили в этом доме очень давно, ибо этой вазы касался покойный император династии Чинь. И это была последняя капля в чаше моего терпения. Ты невнимательна, непочтительна и ленива, к тому же, ешь даже больше, чем твоя сестра, а я очень довольна ею. Я думаю, пожалуй таким, как ты место в домах терпимости, и я продам тебя моей знакомой Фатиме.
Она вдруг замолчала, и мне показалось, что прошла целая вечность прежде, чем тётя Амиран заговорила вновь под дрожание одинокой свечи.
Но всё можно изменить, вдруг сказала Амиран-апа.
Изменить?
Если ты скажешь, что ты знаешь об алмазе.
Но я ничего не знаю, простодушно ответила я.
Тётя Амиран вздохнула.
Хорошо. Сегодня ты останешься без еды, а завтра я решу, что с тобой делать.
Она ушла со свечой, и в комнате снова стало темно и неуютно. Правда, в ту ночь мне не суждено было голодать. Часа через два по моим ощущениям в комнату вошла Диляра с подносом.
Я принесла тебе рагу. Ты, должно быть, проголодалась, девочка.
Свет свечи позволял рассмотреть уже немолодое лицо этой доброй женщины. У неё были глубокие чёрные восточные глаза, в которых горел огонь мудрости. «Наверное, подобный взгляд принадлежит всем старикам», подумала я.
На ней было тёмно-вишнёвое платье с жёлтой полосой по воротнику и подолу.
Наверное, в молодости она была очень хороша собой, но почему-то одинока.
Спасибо, Диляра-апа, произнесла я.
Кушай, девочка, во имя Аллаха, и не думай о плохом.
Курица оказалась очень сочной, возможно, больше мне будет не суждено так вкусно и сытно поесть, судя по угрозам тёти Амиран.
В течение некоторого времени мы так и сидели молча. Наконец, я спросила:
Диляра-апа, расскажите, почему до сих пор Вы одна?
Она тяжело вздохнула, поправила платок, скрывавший её густые уже поседевшие волосы.
Когда-то я любила, и возможно, была бы очень счастлива с ним.
Возможно? Но Вам что-то помешало? спросила я.
Он погиб где-то в горах, и я ничего о нём не знаю до сих пор.
Слёзы проступили на моих глазах, ещё немного, и я бы разрыдалась, но мой восточный темперамент и горячая кровь возобладали. Я сдержала свои эмоции и только грустно произнесла:
Мне жаль, Диляра-апа. Мой отец тоже погиб в горах. И теперь у меня никого нет.
Я почувствовала, как Диляра-апа погладила меня по голове. Она сочувствовала мне, и от этого на моей душе стало теплее.
А где же Хабиб? спросила я.
Он спрашивал о тебе, но я уложила его спать.
Хабиб добрый мальчик, сказала я.
Совсем не такой, как его родители, едва слышно проговорила кухарка, возможно, боясь, что нас могут услышать.
Кроме рагу Диляра-апа принесла ещё кусочек халвы, той халвы, которую я всегда так любила.
Она ушла, оставив меня совершенно одну. Свеча дрожала, я ещё раз вдохнула ароматные запахи, исходящие от рагу.
«Почему Амиран-апа думает, что я могу что-то знать об алмазе?» подумала я.
Мысленно я возблагодарила Аллаха, что тётя Амиран не догадалась обыскать меня, ведь алмаз хранился в кармане моей внутренней юбки. В тот вечер я так и не смогла спокойно уснуть, вспоминая всю свою жизнь, родной дом в Бухаре, в котором существование моё было вполне беззаботным. Я беспокоилась за Лейлу, ведь моя младшая сестрёнка был такой беззащитной. Я бы смогла помочь ей, если бы почувствовала, что ей плохо.
Свеча погасла, рагу и халва были съедены.
Диляра-апа пришла за тарелками уже под утро, чтобы Амиран не узнала о её скромной помощи мне.
Хабиб ещё спит? спросила я.
Кухарка кивнула:
Да. Но скоро он проснётся.
Тётушка Амиран осуществила свою угрозу, и я поняла это, когда в мою «маленькую тюрьму» вошли две женщины. Одной из них была сама Амиран-апа. Второй оказалась женщина средних лет в очень дорогом платье с изумрудными перстнями на пальцах её ухоженных изящных рук. Её густые волосы были спрятаны под великолепной работы накидку с жемчугами. Она была немолода, но всё ещё красива. У неё была загорелая кожа темнее, чем у жителей Солнечного Самарканда. Войдя, он обе остановились напротив меня.
Я заметила, каким оценивающим взглядом смотрела на меня незнакомая гостья. Я встала, потому что меня приучили в присутствии старших вести себя почтительно.
Вот, Фатима-апа, это и есть та самая девочка, о которой я говорила Вам, сказала Амиран, указывая на меня.
Я видела, как гостья одобрительно закивала.
Она хороша собой, и я уверяю вас, дорогая Фатима, в будущем эта девочка принесёт много денег Вашей котхе.
Я вижу, улыбнулась Фатима-апа.
Она обошла меня кругом, посмотрела в моё лицо. Я опустила глаза, потому что гостья очень пристально глядела на меня.
Она, конечно же, не умеет танцевать, но в Вашей котхе её обучат. Я видела, как она двигается по дому. Она довольно пластична.
Фатима взяла меня за руку и повернула вокруг оси. Мои длинные юбки заколыхались.
Весьма недурно, прокомментировала Фатима-апа.
Она ещё раз прокрутила меня вокруг оси, будто лишний раз решила полюбоваться моими движениями.
Ну, как? спросила тётя Амиран, Как видишь, я плохого тебе не посоветую, иначе я бы не носила имя Амиран Джелиль.
Я почему-то подумала в этот момент, должно быть, Альфия ужасно обрадуется, когда меня увезут из этого дома.
Я представила себе высокомерную Альфию, которая ни на что не была способна, кроме как примерять свои многочисленные наряды. После гибели моего отца, один из его братьев дядя Исмаил стал ещё богаче; получается, горе, случившееся в моей семье, принесло им только больше счастья.
Ты ещё сомневаешься, Фатима? сквозь завесу своих мыслей услышала я голос тёти Амиран.