На следующий день Зоя увидела в школе объявление первого собрания французского клуба. Клуб вёл учитель французского мистер Ндоку. Он просил называть его «месье» Ндоку, чтобы они сразу же понимали, что находятся на занятиях французского. Это был невысокий коренастый мужчина, выходец из Камеруна. Месье Ндоку Зое очень нравился. Ходил он в ярких, расписных рубашках и всегда улыбался. Он носил огромные очки квадратной формы, которые закрывали его лицо почти наполовину. И Зоя решила, что запишется в его клуб. Ей уже виделось, что в этом клубе она сможет выделиться, показать себя, а потом с лёгкостью отметит свои достижения в анкете при подаче документов в тот самый престижный университет. И её обязательно примут. В какой именно университет она будет поступать, Зоя пока не знала. Она краем уха слышала, что в Америке надо подавать документы одновременно сразу в пять, шесть или даже десять разных университетов и что делать это надо ещё осенью, почти за год до окончания школы, но Зоя особо не вдавалась в детали. Ведь до поступления было ещё целых два года.
Собрания французского клуба проходили по четвергам, после школы. Зоя пришла в кабинет месье Ндоку в отличном настроении. Она уже решила, что станет самой активной участницей его клуба. Кроме учителя, который сидел за столом и ковырялся в бумагах, там никого не было. Месье Ндоку поднял глаза и заулыбался широкой, яркой улыбкой.
Зоэ! Месье Ндоку всегда звал Зою на французский лад, что тоже ей очень нравилось. Как я рад, что ты пришла! Сейчас начнём. Ты присаживайся, присаживайся.
Зоя послушно села за парту. Месье Ндоку углубился в бумаги. Так прошло несколько минут. Зоя уже было решила начать делать домашнюю работу, которой было очень много, но в этот момент, пыхтя от напряжения, в класс ввалился Яков Сидельников. «Яшенька», как его звала мать, был огромным, краснощёким и вечно потным увальнем с ярко-зелёными, кошачьими глазами. Яша был на год младше Зои, но выглядел на все семнадцать. Их родители были знакомы каким-то необъяснимым образом, каким все иммигранты из бывшего СССР знали друг о друге в Питтсбурге. Яшина мать казалась Зое приятной женщиной, и Зоя удивлялась, что такой отталкивающий Яша её сын. Яшина мать подтверждала врачебный диплом, что было делом трудным и кропотливым, но сулило светлое будущее для всей семьи. Яша ходил в школу с кожаным портфелем и носил шёлковые рубашки, аккуратно заправленные в костюмные штаны. Над ремнём нависало округлое брюшко. Общим видом он напоминал скорее господина средних лет, чем четырнадцатилетнего подростка, но Яша ощущал себя вполне комфортно. В школе он держался обособленно, и его никто не трогал.
А вот и Жак! воскликнул месье Ндоку и заулыбался.
Якова учитель тоже переименовал на французский лад, и неприятное уху имя «Яков» стало вдруг ласковым «Жак». Осознав, что теперь во французском клубе она будет проводить время с Яшей, Зоя начала судорожно думать, как бы оттуда поскорее сбежать.
«Можно им сказать, что я забыла, что мне надо на работу, думала Зоя. Или же просто выйти и не вернуться? Может, не заметят?»
Яша сел рядом с Зоей, бухнув свой кожаный портфель на парту.
Друзья мои, начал ничего не подозревающий мистер Ндоку. Итак, я очень рад, что у нас есть группа основателей французского клуба, Зоэ и Жак. Я предлагаю вам углубиться во французскую культуру и наследие. А ещё я надеюсь, что этой весной мы сможем поехать на экскурсию во Францию.
Зоя подумала, что ослышалась. Неужели они и правда поедут во Францию? Зоя сразу же решила, что поездка будет именно в Париж. Побывать в Париже по-настоящему было Зоиной мечтой с тех пор, как она очутилась там «во сне», как она называла свои перемещения туда в марте 1989-го. С тех пор её парижские сны больше не повторялись и казались ей чем-то странным и сумеречным. Записки в дневнике, где она законспектировала объяснения Инны Львовны про временные ветки и параллельные аспекты, Зоя не перечитывала. И вдруг Париж, прекрасный и древний, снова заиграл яркими красками, как когда-то, когда Зоя вдруг проснулась в квартире у своего двойника девочки Зоэ.
Зоя тут же вспомнила Андрея. В первые недели после иммиграции Зоя писала Андрею каждый день, тщательно описывая детали своего быта, рассказывала о новых знакомствах, о своих впечатлениях об Америке. Андрей отвечал ей охотно и часто, также делясь с ней деталями своей жизни. Он учился в школе, которая, по его словам, была самой престижной во Франции, её окончили Мольер, Дега, Сартр и Гюго. Андрей называл имена ещё и других именитых французов, но Зоя их не запомнила.
Но потом его письма постепенно стали приходить всё реже и реже. Сначала Зоя объясняла это тем, что Андрей был очень занят. Ведь он готовился к поступлению в престижную эколь5, куда брали только самых умных и достойных учеников после изнурительных экзаменов, устных и письменных. Когда Андрей рассказывал ей про процесс поступления в это учебное заведение, Зоя понимала, что сама она никогда бы не отважилась даже задуматься о том, чтобы учиться в таком престижном месте. Однако Андрей не сомневался в том, что сумеет поступить в École nationale dadministration ENA6, как называлось это место. По рассказам Андрея, все президенты и министры Франции оканчивали это учебное заведение.
ЭНА! с придыханием говорил ей Андрей ещё в Москве. Я обязательно туда поступлю. Ты знаешь, это ведь самая элитная школа во всей Франции. Если я её окончу, то мне будут открыты все дороги.
Какие дороги? Куда? недоумевала Зоя.
Ну как, связи, понимаешь? Это ведь очень важно. Мой отчим так говорит, Зоя содрогнулась, вспомнив мерзкого де Виньи. Ей не нравилось, что Андрей стал часто упоминать страшного врача.
У вас тоже связи? спросила Зоя. Я думала, это только у нас.
Конечно, и нужно закончить престижный вуз. Это тоже важно. И потом, ведь теперь я де Виньи, так что фамилия тоже играет роль. Но потом всё. Потом я уже на всю жизнь буду устроен. Андрей выразительно смотрел на Зою.
Фамилия?
Ну да, фамилия. Аристократия, понимаешь? Это ведь тоже важно, когда тебя на работу принимают. Они на это смотрят.
Я думала, что у вас была революция. Разве не так?
Революсьон?! Ха-ха! засмеялся Андрей. Конечно, была, но аристократия осталась, и уважение к происхождению тоже. Это никуда не делось и не денется. Мне очень повезло, что меня усыновил сам де Виньи.
А почему она называется «школой»? спросила Зоя, решив перевести разговор на другую тему.
Не знаю. Так решил де Голль, пожал плечами Андрей. У нас все подобные учебные заведения называются «школами». Есть ещё школа мостов и шоссе, она тоже элитная, но для инженеров. А для таких, как я, ЭНА.
Зое казалось, что Андрей говорил «ОНА» и что какая-то незнакомая женщина, «ОНА», отнимала у неё Андрея.
Понятно, вздохнула девочка.
В последний раз Андрей написал ей почти год назад, зимой 1992-го. Он прислал ей не письмо, а открытку, на которой было изображено красивое, но суровое бежевое здание с мозаикой. На обратной стороне открытки Андрей начеркал две строчки: «Теперь я учусь здесь!» Далее следовали многочисленные восклицательные знаки. Мелким шрифтом на обратной стороне карточки Зоя прочитала: «École nationale dadministration». Отвечать Зоя не стала. Некоторое время открытка пылилась на столе, а потом и вовсе потерялась. Но теперь, когда мистер Ндоку упомянул о поездке в Париж, Зоя загорелась идеей снова наладить контакт с Андреем.
«Ведь мы так хорошо общались! Мы ведь просто созданы друг для друга! думала она. Я приеду в Париж, мы увидимся, погуляем вместе, а потом»
Что будет потом, Зоя не знала, но она знала, что ей обязательно надо увидеться с Андреем.