Себастьян?
Он замер.
Тебе?..
Уходи.
Его голос звучал хрипло, а лицо он по-прежнему прятал.
Ну конечно, в таком состоянии она его ни за что не оставит. Нина подошла к прикроватному столику, на котором лежали две упаковки таблеток.
Девушка прищурилась, внимательнее пригляделась к нему. Себастьян лежал совершенно неподвижно, и она видела, что его лицо посерело еще сильнее. Этот глупец старался казаться храбрым. Ей не приходило в голову, что его мучает боль, правда, она не могла это понять ничего в жизни себе не ломала.
Тебе очень больно?
Ответная тишина сказала ей достаточно, чтобы все понять.
Себастьян? сказала Нина нежно.
Да?
Он убрал руку с лица и посмотрел на нее, настороженный, как маленький мальчик, пойманный на лжи. Его глаза подозрительно увлажнились.
Несколько мгновений чувство вины терзало ее вид у него был такой побитый и уязвимый. И это ее ужасно взволновало, ведь он всегда казался ей победителем в любой ситуации.
Когда ты в последний раз принимал болеутоляющее?
Иногда наличие братьев было на руку. Они, все четверо, играли в регби и принимали болеутоляющее. Это было так мужественно. Джонатан как-то раз сломал ногу и стонал не переставая жаловался, что у него под гипсом все зудит. Наконец мама дала ему вязальную спицу.
Себастьян с мятежным видом выставил вперед подбородок.
Довольно давно.
Теперь Нина заметила меловую белизну вокруг рта Себастьяна, видела, как напряжено его тело.
Это твое лекарство?
Он кивнул и поморщился от боли.
И когда ты в последний раз принимал таблетку?
За завтраком.
Да господи ты боже мой. Нина скрывала свое волнение за ворчливым тоном. Открыв упаковку таблеток, спросила: Сколько тебе разрешили принимать зараз?
Две каждые четыре или шесть часов. Но они очень сильнодействующие. Мне от них плохо.
Тебе больше нравится вот так мучиться? отрезала Нина, рассердившись на него. Неудивительно, что он весь день был в дурном настроении.
Себастьян ничего не ответил, только слабо покачал головой. Глаза у него были закрыты, и Нина вдруг поняла, что он абсолютно беспомощен и страдает от невыносимой боли. Она достала две таблетки из блистера и поспешила в ванную. Набирая воду в стакан, Нина недовольно посмотрела на себя в зеркало. Иметь дело с кротким Себастьяном гораздо проще, подумала она, но видеть его в таком состоянии было нехорошо, и она знала, что он не примет от нее жалости.
Что тебе сказали о мерах предосторожности, когда выписывали? спросила она, ставя на стол стакан с таблетками. Ей нужно было посадить его, чтобы он принял лекарство.
Отдыхать. Ногу не нагружать, держать на подушке. Судя по его безжизненному голосу, он отдавал себе отчет в своем идиотском поведении и не хотел, чтобы Нина лишний раз заостряла на этом внимание.
Ясно. Давай я помогу тебе сесть поудобнее. Если ты сядешь, я подложу тебе под спину и под ногу подушки. Потом болеутоляющее.
Себастьян тоскливо посмотрел на нее, и мрачная линия его рта дрогнула. Когда он моргнул, коротко кивнув, словно в своем полном изнеможении не мог говорить, она подошла к кровати и принялась поправлять подушки.
Как ты думаешь, ты сам сможешь подняться? спросила она.
Дай мне минутку. Извини, эта езда в машине
Нина не стала говорить очевидное: «и на ногах с самого утра без таблеток».
Когда Себастьян устроился на подушках и принял болеутоляющее, она заговорила снова. Нина старалась сохранять безразличие, но ей хотелось устроить его поудобнее.
Хочешь, я сниму с тебя туфлю?
Он негодующе посмотрел на нее.
Теперь она закатила глаза.
Послушай, Себастьян, признай наконец, что тебе нужна помощь. Нина перешла на другую сторону кровати, развязала шнурок, стащила его черный броч с ноги. Ну, видишь, никаких проблем. Я здесь. Готова тебе помочь и могу это делать. Никаких других планов у меня на вечер нет. Может, тебе попробовать уснуть? А позднее я бы заказала тебе еду в номер.
Он кивнул и закрыл глаза, что она восприняла как свою маленькую победу. Несколько секунд Нина стояла над ним, борясь с желанием убрать его волосы и поцеловать его в лоб.
Она вздрогнула, когда почувствовала, как его рука коснулась ее руки, но глаза Себастьян так и не открыл. Чуть сжав ее пальцы, он прошептал:
Спасибо, Нина.
* * *
Нина вышла из спальни и прикрыла за собой дверь. Теперь она никак не могла оставить его в беде. Нина готова была лягнуть себя за то, что не понимала, какую боль ему приходится терпеть. Его постоянная раздражительность теперь не удивляла ее. Хотя Себастьян и говорил, что нянька ему не нужна, он явно нуждался в человеке, который позаботился бы о нем.
Вытянув губы, она достала записи, которые он сделал на завтра. Судя по рецептам, они должны были приготовить заварное тесто, заварной крем, шоколадные профитроли и эклеры к кофе. У Нины потекли слюнки, напоминая ей о том, что она ничего не ела с утра, но она решила подождать еще час, прежде чем что-либо заказывать, а когда заказ принесут, она его разбудит.
* * *
Осторожный стук в дверь сообщил о прибытии официанта. Чтобы между нею и Себастьяном не возникло никаких трений, Нина заказала себе и Себастьяну бургеры и картошку фри. На пути к двери она заглянула в спальню и увидела, что он еще спит. Секунду-другую Нина разглядывала его. Во сне его лицо смягчилось, темные волосы сбились на лоб, рот расслабился. И выглядел он моложе, стал более похожим на Себастьяна, которого она помнила, и Нина ужаснулась, почувствовав, как неожиданно защемило ее сердце. Быстро развернувшись, она поспешила к двери и резким рывком распахнула ее.
Кто-то проголодался, услышала она веселый шотландский говорок с некоторой долей иронии.
Алекс, привет. Вы что разносите заказы по номерам?
Он улыбнулся ей.
Обычно нет, но персонал предупрежден они дают мне знать о нуждах Себастьяна, и если я на месте, то заглядываю к нему. Как он?
Нина поморщилась, отступая, чтобы впустить его с подносом в номер.
Неважно, если честно. Этот дурак сегодня переработал.
Похоже на Баса. Абсолютный трудоголик.
Нина вскинула брови.
Неужели вы лодырь? Ни за что не поверю.
Я на него не похож. У него шило в одном месте. Алекс пожал плечами. Я живу по принципу «сделал дело, на его щеках появились ямочки, гуляй смело», а он просто какой-то супермотивированный. Исполнен решимости доказать, что его отец ошибался.
Нина хмурилась, идя следом за Алексом в глубь номера. Он поставил поднос на обеденный стол у окна и отодвинул занавески, чтобы увидеть огни Парижа, мерцающие в темноте.
Я не помню его отца, даже не уверена, что видела его, но в этом нет ничего удивительного. Себастьян чуть не все время проводил у нас в доме. Когда мама поняла, что готовит он лучше, чем она, то предоставила ему полную свободу на кухне. Для нее это всегда было чем-то вроде испытания: готовить для четырех мусорных бачков в человеческом обличье, начисто лишенных вкусовых рецепторов, довольно утомительное занятие. В том возрасте мои братья были не особо разборчивы и количество всегда было важнее качества.
Отец Себастьяна Алекс резко замолчал. Бас! Принес тебе ужин в твоем вкусе, ленивый ты дурень. Говорят, ты на работе спишь.
Ты попробуй покрутиться на костылях. Довольно утомительная хрень.
Нина повернулась. Себастьян стоял в дверях и выглядел немного лучше, правда, совсем чуть-чуть.
Так что у нас сегодня в меню?
Бургеры и картошка фри. Нина самоуничижительно пожала плечами. Не знала, что тебе заказать.
Отлично. Спасибо.
Она отметила, что двигается Себастьян по комнате очень медленно, словно он днем израсходовал весь запас энергии, а зарядиться еще не успел. Что он скажет, если она посоветует ему поесть и снова лечь в постель. Нина поймала взгляд Алекса, который хмурился, глядя на мучительно медленное перемещение Себастьяна по комнате.