Дарина Стрельченко
Моя нежность
Старая квартира. Сентябрь 2051-го
Могу предложить чай, зелёный и чёрный, сказал Игорь, впуская её внутрь. А больше ничего нет. Если бы ты предупредила, я бы
Оля поднялась на цыпочки и приставила палец к его губам.
Всё хорошо, Игорёк. Всё отлично.
Давай пальто
Они прошли в крохотную комнату, устроились в сумерках на диване. Оля заметила на окне алоэ, на этажерке штук тридцать книг, все фантастика.
Мама твоя, наверно, опять ругалась? спросил Игорь, подбирая с полу брошюры.
Мама не знает, что я тут, засмеялась Оля. Она вообще много чего не знает. Например, что я выбрала физику вместо литературы.
Оля! Зачем?
Буду поступать на твою кафедру, чтобы отбираться на практику в экипаж.
Практикантов в такие экспедиции всё равно не берут.
Тогда буду ассистентом в «Острии». Буду следить за тобой с Земли.
Игорь неловко хмыкнул, встал, походил по комнате из угла в угол. С улицы уже наплывал вечер, и на другом конце двора зажгли фонари.
Вытащив зажатые между книг исписанные бланки, Игорь подошёл к дивану. Сел на пол у Олиных ног. Протянул ей бумаги.
Посмотри. Там формулы. Но ты должна разобраться.
Оля взяла листы, щурясь, вгляделась. Рассеянно заскользила глазами по строчкам, второй рукой ероша Игорю шевелюру.
Это про время полёта, так?
Про космическое время, пробормотал он, упираясь лбом в её колени.
Оля читала долго; в комнате стало совсем темно. Игорь хотел подняться, чтобы включить свет.
Не надо, как дальний шелест, услышал он.
Не надо читать в темноте, откликнулся он. И так зрение никакое
Я дочитала уже.
И?..
Это значит, на Земле пройдёт одиннадцать лет?
Одиннадцать с четвертью, прошептал Игорь. Если всё пойдёт по плану. Одиннадцать лет.
Произнёс и почувствовал всю неотвратимость этой цифры, будто она налилась силой, свинцом, цинком, легла на плечи.
Но до полёта ещё сколько, рассудительно сказала Оля. Ещё целых два года.
Это только подготовка. Потом экзамены. Потом ещё тренировочный вылет внутри Системы, наладка к старту ещё месяцев пять
Ну вот. Два с половиной года. Разве это мало? Кто знает, что случится за это время. И разве значит это, что стоит их упускать?
Олька-Олька
Что «Олька-Олька»? Я вот сдам физику, поступлю на туннельщика и закончу экстерном. И, может, ещё с тобой полечу. Может, отберусь в экипаж как специалист, не как практикант. А?
Оля засмеялась глуховато, тяжеловато, но Игорь всё равно поднял голову.
Ты улыбаешься и кажется, что не всё ещё пропало, проговорил он. Но я тебя прошу, Оля, подумай, подумай хорошенько
Я обо всём уже подумала, весело сказала она, откладывая бумаги. А ты? Вдруг тебе надоест меня терпеть так долго?
Игорь взял её руки в свои, покачал туда-сюда.
Что ты ерунду такую говоришь. Такую ерунду Ты подумай вот о чём. О том, что мне ведь нечего тебе предложить ни в эти два года, ни когда я вернусь. Старая квартира, головные боли, курево Я не сплю по ночам, читаю подолгу. Не умею готовить. Совсем не умею, Олька. Я только курю и учусь. Курю и тормошу «Хвою». И пропадаю в Синем секторе постоянно. А тут всегда пусто, пыльно, холодно
Оля оглядела комнату. Пожала плечами.
Немного уборки и художественного вкуса и всё будет в ажуре.
Игорь улыбнулся через силу.
Оленька, я ведь серьёзно говорю. Не обращай всё в шутку. Я не уверен, что я вернусь, и мне нечего тебе предложить. Совсем нечего, кроме любви.
А чай?
Чай?..
Я когда зашла, ты сказал: я могу предложить тебе чай, зелёный или чёрный. Я за зелёный. Попьём?
Попьём, Олька
Она принялась хозяйничать в чужой кухне, и совсем скоро по квартире поплыл запах заварки душистый, как свежескошенный луг, как жасминовая роща.
Как ты эту труху сделала такой вкусной?
Оля не ответила, только наклонила пузатый заляпанный чайник над стеклянной чашкой. Налила. Подняла, будто это был бокал. Глядя Игорю в глаза, серьёзно сказала:
Стаканчик чаю за победу над космосом. За «Остриё», за «Хвою», за «Сол».
И ещё за тебя.
Учебный сектор «Заслона». Ноябрь 2053-го
Холод стоял собачий. Кто-то выдал абитуриентам пледы, Оля закуталась, но зуб всё равно не попадал на зуб. За прозрачной стеной корпуса принимали экзамен, последний экзамен на пятёрку инженеров в полёт. Их пока было десять, отобранных со всего потока. Оля попыталась вспомнить, что Игорь говорил про число поступавших два года назад около десяти тысяч? Больше?.. Конкурс был бешеный. А теперь осталось десять человек. И совсем скоро будет пять.
Она видела, как Игорёк быстро пишет, устроившись с краю длинного стола. Последним экзаменом был ТККП1, Игорь даже не переживал накануне с полётами у него всегда было неплохо, ни одной пересдачи за все годы учёбы и практики в лабораториях «Заслона».
Её последним экзаменом была нейроэлектроника устройство головного компьютера «Острия». Прошло уже два часа с окончания, но пальцы до сих пор были ледяными, и сердце никак не могло успокоиться то ли от страха, что она не сдаст. То ли от страха, что сдаст Игорь.
Ольга? Цикорская? окликнул кто-то. Оля обернулась, недоверчиво прищурилась и радостно ахнула.
Профессор Золь!
Здравствуйте, Оленька! Не ожидал вас тут увидеть. Неужто решили пробоваться в экипаж?
Какой мне экипаж, махнула она, постучав себя по переносице: Я пыталась. Не прошла медосмотр.
По зрению?
Ага
А тут что делаете?
Жду знакомого.
Золь перевёл взгляд на прозрачную стену, вгляделся в фигуры десятерых претендентов.
Вот как Долго придётся ждать. Если пройдёт.
Оля съёжилась. Золь спохватился:
Простите. Жутко бестактное замечание. Но, может, ещё не пройдёт?
Может, и не пройдёт, с нервным смешком кивнула Оля. Может, и я не пройду.
Так вы всё-таки экзаменовались?
Не в «Хвою». В «Остриё».
Вот как! И до сих пор не знаете результатов?
Откуда? с горечью спросила Оля, в сотый раз проверяя телефон. Ещё не выложили.
Золь наклонился к ней и, понизив голос, заговорщически сказал:
Вышло так, что я состою в проверочной комиссии по экобезопасности. Конечно, у меня в ведомости отображаются баллы только по моей дисциплине. Но я вполне могу уточнить у коллег. Экзаменаторы ушли на перерыв, значит, подсчёт завершился по всем предметам. Хотите?
Ёкнуло в животе. Оля сжала кулаки и кивнула. Золь, прихрамывая, устремился вперёд, к административным зданиями, на ходу набирая кому-то, и Оля побежала за ним. У входа профессор глянул в телефон, озабоченно оглянулся на бывшую студентку и проговорил:
Придётся подняться в информаторий. Все ведомости пока там, в бумажном варианте.
Оля кивнула. Взлетая на верхушку Синего сектора в дрожащем, узком лифте, она насмешливо размышляла, правда ли хочет узнать результат раньше времени. Размышляла, хочет ли вообще попасть в команду «Острия».
Захватывающий вид, правда?
Двери лифта раздвинулись, и они оказались у бескрайнего окна в холле информатория. Отсюда, с крайнего корпуса, открывался вид на всю территорию «Заслона»: огромные ангары, оранжереи, тепловые установки, жилые постройки и административные здания. И, конечно, цеха даже днём увешанные гроздьями огней, сияющие, устремлённые в небо.
И «Хвоя». Сверкающая ослепительная «Хвоя» с громадным ковшом, детище проектов «Остриё» и «Сол».
Я пойду посмотрю ваши результаты, а вы наслаждайтесь.
Оля не была уверена, что услышала эти слова. Прошептала:
Правда.
Оглянулась и заметила, что Золь исчез. Вернулась к стеклу и словно слилась с этим дышащим небом, с хрупкими галереями труб, со стальной зеленоватой обшивкой «Хвои», отражающей все виды радиации.
Она не знала, минута прошла или час, когда за спиной раздались шаги, и знакомый голос радостно сообщил:
Оленька! Поздравляю! Вы в числе вторых дублёров команды «Острия»!
«Вы в числе вторых дублёров команды Острия» В числе дублёров «Острия»
Она подняла руки и прижала ладони к лицу. В «Проданном смехе» она читала, что жесты плачущего и смеющегося человека очень похожи. Она и сама не понимала, смеётся сейчас или плачет.