И, как только, часы громким министерским боем сообщили об окончании рабочего дня, огромная туша, кое-как отлепившаяся от кресла, рванула вниз по лестнице вон из здания. Прерии опустели. Озеро опять вошло в берега.
Произошедшее дальше, как мы знаем, оценили только попугай, да собака, которая, справив нужду на воткнутый в песок почти у самой кромки воды на пляже плакат с надписью: «Вход в море», в миг отозвалась на шум подъезжающей машины и возню на крыльце быстрым бегом и громким лаем. А, увидев поверженного на пол хозяина, ещё и пыталась укусить за ботинок упавшего.
«Глупая собака. Как, впрочем, и хозяин!» подумал и громко промяукал кот Граф, не опуская торчащей вверх задней лапы. Но, всё-таки, он оторвался от санитарного занятия под хвостом и, повернув и вытянув голову, разглядывал ситуацию на крыльце.
Глава 2
Поднявшись в кухню, Семён Евграфович отряхнул штаны, отёр руки, подошёл и обнял жену.
Здравствуй, дорогая моя Кирочка Михайловна. Как денёк прошёл? Где наследник?
Привет, Сема, улыбнувшись сказала жена. Наследник в академии на занятиях. А ты один или с кем-то?
Один-один. Да вот, незадача. Упал в прихожей. Ну да, ничего. Никто к нам не приходил? поинтересовался Сёмочка, премило улыбнувшись жене и потянулся в шкафчик за бутылкой и рюмкой. Налил и выпил.
Нет. ответила та и продолжила что-то нарезать на столе.
Смерть приходила. Сказала, попозже зайдёт. пробормотал попугай Бин, одним глазом издали наблюдая за сценой в кухне.
Кот Граф, ранее прибежавший на запах в кухню, посмотрел на попугая, но прерываться от своего занятия, стояния на задних лапах у стола, не стал. Кира Михайловна нарезала ветчину, и он думал: «Господи! Ну, пошли же ей, пожалуйста, звонок на мобильный!».
Семен Евграфович достал и посмотрел в бумажник, но увидев в нем только фотографию супруги и подумав, что: «На этом месте могли бы быть ваши деньги», закрыл.
«Надо будет сходить в банк». напомнил он себе.
Слушай, Кирочка Михайловна. А ты знаешь какой скоро будет день?
Нет. Не знаю. Ну, и какой? ответила жена, разрывая утку и перекладывая куски в кастрюлю.
Кот сменил дислокацию.
А, вот! загадочно пробормотал Семен Евграфович, хитро улыбнувшись спине жены, удалился в залу.
Она ничего не сказала в ответ, видимо размышляя, какую из дат она могла пропустить. Она всегда помнила все даты. У неё даже все записано. У кого, когда день рожденья, или день смерти, или день свадьбы. Да. Она помнила все такие дни, не только семейные. Но и разные даты ближайших родственников и даже соседей. Хотя, с соседями у них отношения не слишком ладились. Слишком много те о себе думают.
Семен Евграфович с громким топотом куда-то стремглав испарился из залы вниз. А, она смущённая и заинтригованная таким вопросом мужа, комкая в руках полотенце пошла в сторону большой комнаты.
Предварительно, всетаки, убрав в холодильник нарезанную ветчину и накрыв кастрюлю крышкой.
Кот, зацепившись лапами за стол и задрав морду выше, увидел чистую ровную поверхность без единого признака ветчины или утки и мяукнул: «Облом». Люди бы не услышали, но попугай все понял и захихикал. Со стороны можно было подумать, что после мяуканья кота, попугай в клетке в соседней комнате заклекотал неразборчиво по птичьи. Но, тот хохотал от души.
Что ты ржёшь, Биняка? Не свались в поилку. кот рассержено тряхнул лапой.
Странно, в своей прошлой жизни я все сделал, вроде бы, правильно. И, вдруг, такое вот «ничего». Граф громко крикнул попугаю и фыркнул.
Он ещё маленько постоял на задних лапах, всем своим видом говоря: «Да. Вы все сделали правильно. Но вы забыли покормить МЕНЯ!!!». Но, потом снова встал на все свои четыре и с достоинством ушёл с кухни во двор.
Семочка, котик, ты меня заинтриговал! сказала Кира Михайловна, когда нашла мужа переодевающимся в домашнее в спальне. Ближайший день рождения будет у твоей мамы, Веры Ивановны в сентябре. И если его забыть и её не поздравить, то сразу становишься врагом народа в её глазах.
Да. Ворчать она будет. Вспомнит весь двадцатый век, 50-е, 70-е,90-е. И белах и красных. А мой папа очередной раз приговорит меня к расстрелу.
Но, это все не то. Не то-о-о! сказал он, натягивая пижамные штаны на пузо. Не то! Кирочка, Михайловна-а-а!
Батюшки! Да, что же это за дата такая? Какую дату я могла забыть. Все. Давай говори. Не томи.
Ха-ха-ха-ха! или что-то похожее издал Семен Евграфович, сообразив, что перестарался и раздул большой пожар любопытства с этой датой, и теперь нелегко его будет потушить. Он стал листать перекидной календарь на столе.
Развязка наступила бы, может быть. Но к дому начала откудато издалека приближаться громкая музыка из автомобиля или, скорее, бумканье. Бум-бум-бум-Бабах. Ту-ту-ту!
Кот сморщил усатую физиономию и растворился в воздухе. Доберман Гай, сказав коту вдогонку фразу «Сволочь едет! Спасайся!», начал искать будку, хотя у него её отродясь не было. Попугай постарался втянуть голову в плечи так, чтобы она провалилась в желудок, но не получилось, и он просто сделал вид, будто уснул.
Со словами «Деточки с учёбы едут. Ладно. Потом расскажешь мне, что за дата такая.» Кира Михайловна отстала от мужа, засуетилась и пошла в сторону кухни продолжать готовить. Семен Евграфович снова стал листать календарь.
Автомобиль, ревя подрегулированным глушителем и бумкая музыкой, подъехал ко дворцу. Дверь авто открылась, но никто не вышел.
Роскошный и дорогой, конечно же, автомобиль. Ох. Дети-дети. Сначала девочек интересуют куклы, а мальчиков машины. С возрастом все наоборот. Хотя, тут мальчиков и машины тоже интересуют.
Прошло ещё немного времени, музыка маленько утихла, но никто и не пытался выйти.
Гай осмелел, подошёл, нюхая воздух, и заглянул в открытую дверь. И гавкнул от удивления, отойдя маленько назад.
Водитель, точнее, водительша находилась за рулём не в привычном водителю положении, а с точностью до наоборот. Руки и голова подбородком на руле, грудь на седушке, а ноги с каблуками на спинке сидения и подголовнике. Вся поза её говорила, как бы: «Инструктор мне что-то не договаривает!».
Кот, глядя с крыши дома, сказал громко:
Опять двойка!
Но, поняли его только собака, которая повернула к нему голову и застыла, и попугай, который зачем-то сказал из дальней комнаты: «Хороший, Петруша!».
И попугай, походу, опять оказался прав. «Петруша Кен» оказался «хорошим», то есть пьяным вдрызг, хоть и с бородой. И дрых на заднем сидении. А Гагочка, любовь Кена и почтижена, почему-то оказалась в таком положении, как бы, сложив губы устало на руль внизу.
«Как же трудно все в этом мире!?».
Она была чуть трезвее своего бойфренда. И довезла их до дому. А, приехав, полезла отцеплять каблук, зацепившийся за что-то там на коврике. Да ещё, банка с пивом неоткрытая внизу каталась промеж педалей. Ну, в общем, как говорится: «Споткнулся, упал и уснул». В данном случае уснула.
Музыка бумкала ещё минут семь-десять, пока на эту картину «Утро в дискотеке» не вышли посмотреть папа с мамой и с ворчаньем и кудахтаньем, и всплёскиванием руками не начали растаскивать тела и приводить все остальное в надлежащий, как было, вид.
Тащить наверх никого не пришлось. Хоть и с превеликим трудом, но все дошли сами.
Тема о таинственной дате уже больше и не подымалась в этот день.
Пообещай мне, что разберёшься с ними. сказала Кира Михайловна мужу конце всего, как бы ставя точку в этой не очень красивой истории.
Кот прищурился на спускающееся к горизонту Солнце. И фыркнул.
Вообще, в доме или во дворце, кому как угодно, не гнушались вести философские разгульные беседытолкования, убеждая друг друга каждый в своей правоте. Порой доходило до скандала, ругани и детских бойкотов со стороны Киры Михайловны. Особенно это случалось под пивко, которого в семье никто не сторонился. И бралипокупали. Или под вино, которое иногда с собой привозил Буриме Виктор Михайлович из своей Коньячной или Винной страны. Коньяк он привозил редко, значит это, всетаки, была Винная страна. Хоть он и числился предпринимателем, но краснеющий нос и иногда заплетающийся язык выдавали в нем слетевшего с нарезки сомелье. Плавно превращающегося в алкоголика.