Сергей Воронин
Георг де Вилар. Серебряная рота
Глава 1
"Милая моя матушка, здравствуйте!
Вот уже девять дней продолжается моё путешествие и до цели остаётся совсем немного. Возможно, уже завтра к вечеру Ваш сын благополучно доберётся до Парижа, если будет на то Господня воля.
Хоть я и в первый раз забрался так далеко от дома, но вынужден признаться, что никакого особенного воодушевления не испытываю. Только скуку, матушка.
Причиной её может, конечно, служить скверная погода, преобладающая в этих кажущихся мне столь негостеприимными местах. У нас в Провансе уже, должно быть, наступила весна, а здесь ещё грязь и частый холодный дождь. Другой причиной могут являться люди, попадающиеся мне на пути. Простолюдины здесь кажутся грубыми и несчастными, очень похожими на сию местность и погоду. А людей благородного звания я пока не встречал, так что вести учтивую беседу было особенно не с кем. Для этого следовало, очевидно, выбирать менее окольный путь и не прислушиваться к благоразумному совету дядюшки. Но что уж теперь.
Да, матушка. Нужно иметь мужество и признать, что истинная причина моего уныния состоит в том, что я очень скучаю по Вам! И по дядюшке скучаю, и по кривляке Аннет, и по нашему милому дому. Я, конечно, понимаю, что эти мои страдания недостойны мужчины, потому и пишу вам такие письма только мысленно. И вчера такое письмо писал. И третьего дня писал. Мне стыдно, матушка. Я ведь понимаю, что вы бы хотели получить от меня письмо бодрое и весёлое. Клянусь, что именно такое я вам и отправлю, когда представится подходящая возможность!
А так, что касается моего путешествия, то никаких особенных приключений со мной пока не случалось, если не считать таковым то, что Одиссей, между прочим, всецело оправдывающий своё прозвище и всё время норовящий меня завезти в какие-то странные дебри, соизволил потерять подкову, и теперь я сижу возле первой попавшейся по дороге кузни и жду запропастившегося куда-то кузнеца. Других приключений не было, так что случай испытать достоинства новой фехтовальной школы, придуманной дядюшкой, мне пока не представился И не скажу, что я сильно об этом сожалею Впрочем, матушка, я понимаю, что мужчине лучше даже мысленно не касаться подобных откровений. Конечно, я желаю дядюшке дописать до конца его трактат по фехтовальной науке и постараюсь лично подтвердить его правоту. Что, как вы понимаете, мне и самому чрезвычайно необходимо. Что касается "
Эй, сударь! Да-да вы, юноша, вы! Я к вам обращаюсь! Где этот чёртов кузнец, позвольте поинтересоваться?! Мне нужно подковать лошадь! Позовите-ка его скорее, мы чертовски спешим!
В задумчивости я не заметил двух всадников, свернувших с дороги к кузне, располагавшейся на отшибе деревни. Один из них и обращался ко мне столь бесцеремонно. Всадники были примечательные, таких нарядно одетых людей я не видел даже в Тулоне, который мы с дядюшкой посещали год назад. В первый раз я ощутил, что действительно приближаюсь к Парижу, к городу, в котором живут король с королевой, различные вельможи и ещё много всяких важных господ, двое из которых как раз, очевидно, и предстали мне сейчас воочию. На них были яркие камзолы, прекрасной выделки плащи, шеи украшали широкие пышные воротники-жабо, а весеннее солнце, наконец-то выглянувшее, на котором я столь блаженно и пригрелся в ожидании кузнеца, жарко блестело на позолоченных частях их одежд и драгоценных эфесах шпаг.
Всадники и сами были довольно молоды, хотя, конечно, старше меня. Лица их украшали остроконечные бородки, в ушах сверкали серьги, а бархатные береты были украшены красивыми перьями. Если они так одеваются в дорогу, в смятении подумал я, то как же тогда они наряжаются, идя во дворец? Неужели возможно ещё большее великолепие? Да и сами всадники были под стать своему облику. Лицо одного из них особенно поразило меня не только красотой, но и явственным благородством черт. Лицо это, правда, сейчас выражало скучливость, в мою сторону он поглядывал лениво, особенно меня не замечая.
Ко мне обращался другой, постарше, чернявый, похожий на гасконца и лицом и особенностями выговора. Его глаза требовательно вперились в меня, конь под ним беспокойно переступал тонкими изящными ногами, шумно фыркал и возбуждённо косил в мою сторону, тоже, очевидно, требуя от меня причитающуюся ему подкову. Мой Одиссей, выросший на нашей семейной конюшне и получивший прозвище за удивительную способность сбегать, но всегда возвращаться, не обладал столь изящными пропорциями. Хотя и показывал, если старался, отменные беговые качества.
Шевелитесь, сударь, шевелитесь! снова прикрикнул на меня гасконец. Я же ясно сказал, что мы спешим!
Я постарался с максимально возможным достоинством встать с огромной колоды, валявшейся на дворе кузни, на которой так удобно пристроился, и расправил плащ, чтобы приезжие могли наверняка разглядеть эфес моей собственной шпаги. Гасконец вёл себя чрезвычайно дерзко, но они оба смотрелись столь впечатляюще и привлекательно, что мне не хотелось с ними ссориться. Возможно, он не разглядел, что имеет дело с дворянином, подумал я, и это простое недоразумение?
Сожалею, сударь, вежливо ответил я ему. Кузнец куда-то запропастился. Я тоже его ожидаю и, представьте, жду от него точно такой же услуги, как и вы И, конечно, я не собираюсь за кем-либо бегать!.. Советую вам тоже набраться терпения и немного обождать. Или ехать своей дорогой, если вам так будет угодно.
Получилось вроде бы неплохо, и я ненадолго задумался о том, стоит ли добавить к сказанному лёгкий учтивый поклон или нет. Всё же гасконец вёл себя со мной довольно невежливо.
Тра-ля-ля! с издёвкой воскликнул он в ответ и я сразу с облегчением понял, что сделал правильно не поклонившись. Какой гордый птенчик! Посмотрите на него! Герцог, вам же как раз нужен был ещё один паж? Берите! Посмотрите какой красивый мальчик! Какая осанка! Малыш, сколько тебе лет?
Герцог? Я с изумлением посмотрел на второго всадника. По его лицу невозможно было разобрать, как он относится к развязной болтовне своего спутника.
Мне шестнадцать, сударь! твёрдо ответил я и положил ладонь на эфес шпаги. Вполне достаточно для того, чтобы
Где тебя носит, мерзавец! вскричал гасконец, оборвав меня и глядя теперь куда-то мимо. Скорее подкуй мою лошадь! Видишь, хромает на правую переднюю!
Я обернулся и обнаружил здоровенного мужика, видимо, кузнеца, подошедшего откуда-то сбоку. Меня поразило выражение его лица, будто искажённого горем или отчаянием, но, вследствие грубости черт, передающее это выражение с большим трудом. Впрочем, переживания кузнеца меня сейчас мало заботили.
А вас где черти носят?! вскричал неугомонный гасконец.
Этот его возглас адресовался ещё двум всадникам, подскакавшим тем временем к кузне. Судя по всему, это были их слуги, но даже у слуг камзолы оказались лучшего качества, чем мой. Я твёрже стиснул зубы. Один из слуг спешился и почтительно придержал стремя гасконца, ловко и вместе с тем довольно величественно соскочившего с коня.
Быстрее давай, махнул он слуге рукой и потянулся, разминая плечи и шею и совершенно не обращая на меня внимания.
Слуга ухватил поводья и повёл лошадь к кузне. Я шагнул вперёд, перегораживая ему путь.
Послушайте, сударь! громко обратился к гасконцу. Я ведь объяснил, что прибыл сюда первым, а значит, и моего коня подкуют первым!
Слуга, пренебрежительно дёрнув плечами, попытался обогнуть меня.
Не сметь! крикнул я ему и выхватил шпагу.
Слуга остановился, глядя на своего сюзерена и скорчив насмешливую рожу.