А вы моряк? шепчет Аля.
А как же! Капитан-лейтенант, кивает прекрасный гость.
А почему?
А потому, что ничего прекраснее моря нет на свете!
А это что? она проводит пальчиком по выпуклой золотой пуговице. Вот бы ей такую, хоть одну штучку! Такую круглую, блестящую. Ни одна из тех пуговиц, что лежит у мамы в деревянной шкатулке, не идёт ни в какое сравнение с этими сокровищами, щедро нашитыми на груди у дяди Жени.
Это-то? Якорь.
Почему?
Потому что у каждого моряка должно быть место, где можно бросить якорь. Свой дом.
Да зачем же ты её усадил к себе на руки? Возмущается бабушка. Она тебе поесть не даст спокойно. Да и тяжёлая уже.
Ничего, смеётся дядя Женя-капитан, и Аля решает больше ничего не спрашивать, чтобы бабушка не подумала, что она перебивает старших. Она помнит, что старших перебивать нельзя. Да и спрашивать это необязательно.
Аля давно уже решила для себя, что если что-то красивое кажется непонятным, то вовсе и не нужно спрашивать о названии и назначении этой красоты. Когда вещь красивая, ей совсем не обязательно иметь смысл или имя. Вот мама ставит пластинку и спрашивает:
Тебе нравится? Красивая музыка?
Красивая, кивает Аля.
Это Чайковский, с гордостью говорит мама. И потом, когда опять ставит ту же пластинку, или когда по радио передают ту же мелодию, она спрашивает:
Что это за музыка?
И попробуй не ответь, что это Чайковский. Хотя какой это Чайковский? Как угадать, что это он, а не кто-нибудь другой. Мама знает много всяких фамилий. Музыка слетает с тёмного, плавно вращающегося винилового круга, расчерченного тоненькими бороздками, и наполняет постепенно всю комнату. Аля понимает, что эти звуки родились не здесь и не сейчас. Имена музыкантов перечислены на бумажном конверте от пластинки. Эти музыканты умеют играть так, что вдруг ни о чем не думаешь, а оказываешься где-то не в комнате, а как будто в другом месте, где очень красиво. И никакого Чайковского там нет, там нет даже мамы, и кажется иногда, что и самой Али больше нет, а есть только музыка.
А вот с некрасивыми вещами бывает наоборот. Узнаешь их имя, увидишь для чего они и можешь даже полюбить. Вот у папы на балконе лежат всякие железные ковырялки, тяжёлые, некрасивые и некоторые грязные. Но когда папа объясняет, что, например, вот это плоскогубцы, и показывает, что ими, как крокодильей пастью, можно ловко ухватить торчащий из дверцы шкафа гвоздь и вытащить его, чтобы он больше не царапал руку, то Але плоскогубцы начинают нравиться и казаться красивыми в своей ловкости. Чайковским-то небось гвоздь из дверцы шкафа не вытащишь.
Аля путешествует в новом мире дальше, легко касаясь пальчиками тяжёлого сукна, золотого шитья, надавливает ладошкой на погоны дополнительные широкие плечи, приделанные поверх обыкновенных человеческих плечей. Бабушка с дядей Женей всё говорят и говорят о чём-то, про каких-то людей и про погоду, про здоровье и про работу, и про папу с мамой, и про их работу тоже. Бабушка пытается накормить дядю Женю то колбасой из его свертков, то их собственной квашеной капустой, а дядя Женя понемногу пьет из рюмки то, что он принес в тёмной бутылке, и у него изо рта начинает пахнуть сильно и сладко. Але он дает конфеты из своей коробки, а бабушка говорит, что хватит ей уже.
Ну, покажи мне свою любимую игрушку, просит дядя Женя и ссаживает Алю с колен.
Бабушка учила Алю, что её лучшая игрушка это кукла-блондинка, которой родители дали некрасивое имя «Гэ-дэ-эровская». Аля зовёт её Светланой, потому что у куклы светлые волосы. Гэ-дэ-эровская Светлана одета в голубое платье с кружевами и белую жилетку. Её пластмассовые ботиночки ещё не потеряны, как у всех других Алиных кукол. Бабушка держит лучшую игрушку в серванте за стеклом «от греха подальше». Где у них в квартире грех, Аля не знает, понятно только, что далеко от серванта.
Аля снова внимательно посмотрела на дядю Женю. Такого нарядного человека не удивишь куклой в пышном платье. Ещё чего доброго подумает, что это, и правда, любимая Алина игрушка. Если уж он капитан с золотым якорем на каждой пуговице, то ему можно показать Читу.
Ну какая хорошая! хвалит дядя Женя, вертит в руках небольшую тряпичную обезьянку с замечательными мягкими ладошками и приветливой смышлёной мордочкой.
А ты живую обезьяну когда-нибудь видела?
Видела. В зоопарке, кивает Аля, проводя кончиками пальцев по золотому шитью на рукаве гостя.
В зоопа-арке, разочарованно тянет капитан, и Аля с удивлением поднимает на него глаза. В зоопарке это не то, там все звери за решёткой. А я вот видел обезьян по-настоящему, в природе. Они знаешь, какие воришки? Так и смотрят, чего бы стянуть у тебя вкусного.
А слона? спрашивает Аля.
И слона видел, с гордостью рассказывает дядя Женя. Слон умный. Он хоботом поднимает бревна и помогает людям строить дом. Представляешь себе?
А дельфина?
Дядя Женя смеётся, притягивает к себе Алю и ласково треплет её по макушке.
Вот вырастешь большая, приедешь к нам на море, и сама посмотришь на дельфинов.
А я уже выросла больсая, говорит Аля и даже не замечает позорно провалившийся куда-то звук.
Ну, конечно! Конечно ты уже большая! сразу соглашается дядя Женя и снова смеётся. Большая-пребольшая, почти невеста уже!
Конечно, этот гость и этот праздник не могли длиться вечно. Але всего только шесть, но она уже знает, что хорошенького понемножку. Такого человека, который рассказывает про слонов и обезьян, и носит невиданную красивую одежду, не может быть много в жизни, как не может быть много мультиков или шоколадных конфет. Дядя Женя должен уехать, потому что его ждёт рейс. Что это такое не понятно но, видимо, дело неотложное, раз дядя Женя не стал дожидаться папу с мамой.
После отъезда дяди Жени-капитана Аля сидела на диване, прижав к груди Читу, и переживала снова и снова этот счастливый день. Бабушка тоже переживала. Она даже не помыла посуду, ушла к себе в комнату и лежала там на кровати, читала письма, которые привёз ей дядя Женя, и громко вздыхала.
В дверях заворочался ключ, Аля слетела с дивана и понеслась в прихожую.
Мама, папа! Мама, папа! Дядя Женя-капитан сказал, что я невеста! И когда я вырасту, я поеду в Крым, и мы с ним поженимся! И я тоже стану капитаном! И там будет прекрасное море! И дядя Женя покажет мне дельфинов! И у нас будет дом, который построит слон!
Аля, Аля, что ты такое говоришь? удивилась бабушка. Она встала и тоже вышла, шаркая тапками, к дверям. Это к нам Женечка из Крыма заезжал сегодня. Женечка, племянник мой. Проездом у нас в Ленинграде.
Жаль, жаль, что не застали, что не смог дождаться нас, посокрушался папа, как ни в чём ни бывало снимая куртку и ботинки. А мама переспросила Алю, как будто хотела убедиться, что бабушка ничего не напутала:
Значит, у вас сегодня были гости, и ты познакомилась с дядей Женей?
Он настоящий капитан! И он он
И вдруг море, и дельфины, и дядя Женя всё это рядом с родителями, которые не удивились такому гостю и не расстроились оттого, что он их не дождался и уже уехал всё превратилось в какую-то детскую игру. Как будто она рассказывала им не про настоящего капитана, а про мультяшного. Как будто всё это сегодня было невзаправду. Аля задышала часто, а потом не сдержалась и расплакалась. Напридуманное счастье куда-то улетучивалось, оттого что никто не хотел поверить в него. Аля схватила свою мечту обеими руками, крепко прижала её к груди и понесла в комнату.
Глава 2
Старая и толстая
Родители ездили на работу в Ни. Это значило, что дома не становилось ни папы, ни мамы, одна только бабушка. Добровольно и торопливо мама и папа выходили за дверь и растворялись в утренних сумерках. Пять дней в неделю до самого вечера они пропадали неизвестно где. Пока родителей не было дома, бабушка распространялась сразу по всей квартире. Она одновременно гремела посудой на кухне, шумела водой в ванной, выходила оглядеть двор с балкона и сидела в большой комнате, чтобы лучше присматривать за порядком. Пока бабушка присматривала за порядком, вещи лежали на своих местах, часы спокойно тикали на полке, и Чудовище почти никогда не показывалось. А когда вечером приезжали родители, бабушка уменьшалась, стягивалась опять до размеров своей комнаты, а в квартире становилось шумно, тесно, часы начинали торопиться, скоро уже было пора спать, а когда выключали свет, Чудовище выступало из темноты, открывало глаза и смотрело на Алю.