Из нас троих я один догадался, какой нужно задать вопрос. Пока он водил вас за нос, раздувая ваше самомнение, я служил ему, носил больших животных, чтобы утолить его голод. Я носил ему и младенцев, потому что он мне приказывал. А потом он сам смог добывать себе пропитание. Он возродился из цветов, и теперь воплощается он материален, как я или вы. Скоро в нем будет достаточно силы, и тогда мы все послужим ему, ибо он один из Древних, и он пожнет Землю, о шагг, о шагг!
Мы с Обедайей стояли, пораженные ужасом. Если это правда, то мы совершили огромную ошибку, доверившись цветам с Юггота.
12 февраля.
После вчерашнего Олби не встает с кровати, ему становится все хуже. Он то говорит на непонятном языке, то заходится истерическим смехом. Не знаю, наваждение это или явь, но порой в его глазах вспыхивает голубое сияние. Мы с Обедайей обыскали весь дом и нашли следы пребывания еще кого-то. Возможно, это проделки Олби. А возможно, это действительно наш воплотившийся наставник
13 февраля.
Олби бредил всю ночь, мы с Обедайей дежурили у его постели. Когда мы спустились вниз утром, то прямо посередине гостиной лежала изуродованная и частично съеденная туша теленка. Наш мудрый проводник издевается над нами. Теперь, когда его власть упрочилась, когда от Олби, которого я любил как родного сына, осталась лишь оболочка, он явил нам свои богомерзкие деяния. В своей гордыне я мнил себя вознесшимся над остальными, теперь же я вижу глубину своего падения, а нечистый демон, введший нас в искушение, еще и потешается над нами.
Мы с Обедайей отправились в башню, но едва начали вырывать проклятые цветы из алтаря, как ворвался Олби. Он пытался остановить нас, но я крепко держал его, пока Обедайя продолжал свою работу.
Олби сумел вытащить из кармана нож и попытался ранить меня. Я отскочил, а он схватил несколько цветов и бросился вон из башни. Мы последовали за ним. Олби бежал к Мискатонику. Ему почти удалось достичь берега, но Обедайя в последний момент схватил беглеца. Я бросился на помощь, мне удалось перехватить нож
Последнее, что я помню это яркая голубая вспышка перед глазами, и нож вонзается в грудь несчастного Олби далее текст был вымаран во многих местах, и мне удалось разобрать лишь отдельные предложения. Мы похоронили его вместе с цветами, которые он так отчаянно пытался защитить Обедайя переоделся в его костюм Я уничтожил алтарь. Снов больше нет Проклятья нет Надеюсь, что следующие поколения Муров, смогут вернуть доброе имя нашей семье, которое я замарал тяжкими грехами»
На этом дневник заканчивался. Я чувствовал смятение. Почему Калхун решил скрыть от меня эти важные сведения? Почему лгал? Куда он отнес труп молодого Хааса? Уничтожил ли цветы, погребенные вместе с трупом? И самое главное снятся ли ему сны о голубом сиянии? Я не понимал, чего добивается этот человек, которого я считал своим спасителем
В задумчивости я листал дневник и вдруг нащупал бугорок за кожаной обложкой. В обложке был прорезан небольшой потайной карман, и я извлек из него сложенную вчетверо фотографию. На обороте я прочитал: «Обедайя Калхун, Зелофехад Мур и Олби Хаас, 1922 год». Я с интересом вглядывался в светлое лицо Олби, суровые глаза моего деда и расслабленную фигуру Обедайи невысокого коренастого человека с аккуратной бородкой.
Я вздрогнул: Обедайя на фотографии выглядел совсем по-другому, чем человек, который жил под моей крышей. Но этот незнакомец столько знает про моего деда, ему известны трагические обстоятельства гибели Олби Хааса Может ли это означать, что он и есть тот четвертый? Случайно высаженные мною цветы вернули его к жизни, и теперь эта тварь питается, упрочивая свое существование в нашем мире. Я вытащил из прикроватного ящика револьвер и отправился в кабинет Зелофехада. Он был там, сидел за столом моего деда и ждал меня. Глаза его горели голубым.
Вы не Обедайя Калхун, сказал я, направляя на него револьвер.
Нет, но мы с вами обязательно его навестим.
Я вас остановлю! воскликнул я, взводя курок.
Незнакомец лишь усмехнулся:
Ваш дед принес клятву служить мне. Я исполнил свою часть обещания, подарил ему знания, недоступные обычным смертным. И чем он отплатил? Но клятва на крови, а значит, его внук тоже сгодится. Что же вы так сурово смотрите? Почему не падаете ниц и не благодарите? Ведь это я показал вам Йинские сады и помог завершить статью. В своей области вы теперь знаете гораздо больше, чем вам кажется. Бедняга Олби Хаас он сопротивлялся сильнее всех, поэтому я взялся за него как следует.
Кто вы?
И он назвал свое имя на каком-то нечеловеческом языке, при звуках которого я испытал настоящий ужас и нажал на курок, лишь бы не слышать эти богохульные звуки: «Гэб-Аезон». Пуля прошла сквозь него, как сквозь толщу воды, не причинив никакого вреда, а я упал как подкошенный и потерял сознание
Голубое сияние вынесло меня за пределы привычных мне пространства и времени. Я смотрел вниз и видел под собою не только Землю, но и другие планеты в бешеном вращении, а надо мной нависал проклятый Юггот. Времени не стало. Я видел прошлое и будущее, Древних в их величии и падении, как они приходят к власти и захватывают космос, и как другие, не менее уродливые твари одерживают над ними верх. Я не знал, прошлое это или будущее события были высечены на скрижалях времен, и последовательность не имела значения.
Потом я оказался в циклопическом храме. Я чувствовал себя песчинкой в этих стенах, испещренных омерзительными и нечестивыми письменами. Вдруг все пространство храма наполнилось дикими криками и воплями. Это были слова на том же богопротивном языке, который к ужасу своему я начал понимать. Когда я взглянул на скопище тварей, произносивших их, ноги у меня подкосились.
Отвратительные создания с оскаленными мордами, извивающимися щупальцами, острыми когтями ревели и ждали, что я принесу клятву верности самому мерзкому из них. Я чувствовал, что не могу сопротивляться. Тело против моей воли шло им навстречу, а рот начал произносить слова богомерзкой клятвы.
Вдруг, сделав очередной шаг, я споткнулся и чуть не упал вокруг моей левой ноги обвилась веревка из соломы и ленточек. Я вспомнил Репентанс и ее куколку. Соломинки были сейчас единственным, что удерживало меня от чудовищной присяги. Но так как телом своим я все еще не мог управлять, то продолжал пытаться шагать в сторону чудовищ. Соломенная веревочка натянулась, но не рвалась.
Что это такое? услышал я громкий голос, эхом разнесшийся по храму.
Древний вновь принял человечий облик. Пространство немедленно изменилось, я уже не стоял, а висел в воздухе, в космической темноте, глубоко внизу визжали богохульные твари. Присмотревшись, я понял, что вишу на той самой веревочке, которая истончалась, но пока держала меня.
Репентанс, прошептал я.
Гэб-Аезон парил надо мной в воздухе. Еще выше нестерпимым светом горели звезды, багровел серп восходящей луны. Гэб-Аезон схватил этот серп и в одно движение перерезал соломенную веревочку и я пал. Твари завопили в радостном хохоте и подтащили меня к исполинскому алтарю, где я прочитал мерзкую клятву верности. Чья-то лапа поднесла мне странной формы нож, и я окропил алтарь своей кровью и пил мерзкое густое вино голубого цвета Шум и крики стали невыносимы, я потерял сознание и пришел в себя на полу в кабинете Зелофехада.
В окно лился сумеречный цвет, а восток начинал разгораться. Я с трудом поднялся на ноги и ощутил боль в руке на месте, где я полоснул себя лезвием, алел припухший шрам. Я подошел к зеркалу мои глаза были ярко-голубого цвета.