– Если что, возьмем роялями. Но лучше деньгами, господин Козлингер.
– А если я не соглашусь, что тогда? Матушка ответила разъяренным взглядом.
– Тогда мы уйдем и обдумаем наши дальнейшие действия.
– И это не пустая угроза, – честно предупредила нянюшка. – Есть много людей, которые потом горько пожалели, что дали Эсме возможность обдумать дальнейшие действия.
– Ну так возвращайтесь, как что-нибудь придумаете! – отрезал Козлингер. С этими словами он ринулся прочь. – Что за времена: авторы хотят, чтобы им платили, да где это видано…
Вскоре он исчез, затерявшись среди книжных кип.
– Э-э… как ты считаешь, переговоры прошли успешно? – произнесла нянюшка.
Матушка бросила взгляд на ближайший стол, на котором громоздились длинные листы бумаги, и повернулась к стоящему рядом гному, который до этого момента с интересом следил за ходом спора.
– Что это такое? – спросила она.
– Гранки для «Ещегодника». – Догадавшись по выражению матушкиного лица, что она ничего не поняла, гном пояснил: – Вроде как пробная книжка. Удостовериться, что все грамматические ошибки на месте.
Матушка взяла один лист.
– Гита, идем отсюда, – сказала она и направилась прочь.
– Слушай, Эсме, зачем нам неприятности, а? – затараторила нянюшка Ягг, торопясь вслед за матушкой. – В конце концов, это всего лишь деньги…
– Теперь уже нет, – покачала головой матушка. – Теперь это сведение счетов.
Господин Бадья взял скрипку. Она была разломана на две части, удерживаемые вместе лишь струнами. Одна из струн жалобно тренькнула.
– Ну кому все это могло понадобиться? – вздохнул он. – Вот скажи мне, Зальцелла, только честно… чем вообще отличается опера от сумасшедшего дома?
– Это вопрос с подвохом?
– Нет!
– Тогда скажу. У нас декорации лучше. Ага! Так я и думал…
Порывшись среди сломанных инструментов, он снова поднялся, сжимая в пальцах письмо.
– Хотите, чтобы я его вскрыл? – спросил он. – Адресовано вам.
Бадья прикрыл глаза.
– Вскрывай, – произнес он. – Сколько там восклицательных знаков?
– Пять.
– О.
Зальцелла передал Бадье письмо.
«Дорогой Бадья,– гласило оно. –
Уууууулюлюууу!
Ахахахахахахахаха!!!!!
Ваш навеки
Призрак Оперы».
– И что нам делать? – беспомощно спросил Бадья. – То он посылает вежливые записочки, то начинает записывать свой безумный хохот!
– Герр Трубельмахер отправил весь оркестр на поиски новых инструментов, – произнес Зальцелла.
– А что, скрипки еще дороже, чем пуанты?
– Не много найдется в мире вещей более дорогостоящих, чем пуанты. Однако скрипки именно из их числа.
– Опять расходы!
– Похоже, вы правы.
– Но мне казалось, Призрак любитмузыку! Герр Трубельмахер говорит, что орган вообще не подлежит восстановлению!!!
Бадья резко прервался. До него вдруг дошло, что восклицает он несколько чаще, чем подобает человеку в здравом уме.
– Так или иначе, – устало продолжил он, – полагаю, что шоу должно продолжаться.
– Воистину так, – подтвердил Зальцелла. Бадья потряс головой.
– Как идет подготовка к сегодняшнему представлению?
– Думаю, все получится, если вы об этом. Похоже, Пердита хорошо понимает, как надо исполнять партию.
– А Кристина?
– А эта поразительно хорошо понимает, как надо носить платье. Вместе они составляют настоящую примадонну.
Гордый обладатель Оперы медленно поднялся на ноги.