А потом она опять посмотрела на Уолтера и протянула руку.
– Все, Уолтер, хватит рассиживаться. Вставай.
– Да госпожа Ягг!
– Нам, пожалуй, стоит найти тебе местечко поукромнее, а?
– Я знаю местечко поукромнее госпожа Ягг!
– В самом деле?
Уолтер, двигаясь своей фирменной неровной походкой, подошел к незаметному люку поблизости и гордо ткнул в него пальцем.
– Нам туда? – уточнила нянюшка. – Я бы не сказала, что это место слишком укромное.
Уолтер ответил ей озадаченным взглядом, а затем улыбнулся так, как улыбается математик, только что разрешивший особенно заковыристое уравнение.
– Самое укромное место то которое у всех на виду госпожа Ягг!
Нянюшка посмотрела на него пронзительным взглядом, но глаза Уолтера были подернуты глянцем невинности, сквозь который больше ничего нельзя было разглядеть.
Юноша поднял дверцу люка и вежливо указал вниз.
– Ты первая госпожа иначе я увижу твои панталоны!
– Очень… мило с твоей стороны, – ошеломленно ответила нянюшка. Впервые в жизни она слышала от мужчины нечто подобное.
Юноша терпеливо ждал, пока она достигнет конца лестницы, а потом, пыхтя, последовал за ней.
– Это ведь просто старая лестница? – спросила нянюшка, тыкая во мрак факелом.
– Да! Она идет до самого низа! А с низа до самого-самого верха!
– А кто-нибудь еще о ней знает?
– Призрак госпожа Ягг! – ответил Уолтер, спускаясь.
– Ах да, – медленно произнесла нянюшка. – И где Призрак сейчас, Уолтер?
– Убежал!
Она подняла факел повыше. По лицу Уолтера по-прежнему ничего нельзя было определить.
– И что Призрак здесь делает, Уолтер?
– Оберегает Оперу!
– Ну надо ж, какой добренький. Нянюшка начала спускаться по ступенькам.
На стенах заплясали тени.
– Знаешь госпожа Ягг она задала мне очень глупый вопрос! – продолжал сзади нее Уолтер. – Такой глупый любой дурак ответ знает!
– О да, – нянюшка вглядывалась в тени. – Наверное, про пожар в доме спрашивала?
– Ага! Что бы я вынес из дома если б там пожар начался!
– Думаю, ты, как примерный мальчик, ответил, что взял бы свою маму.
– Нет! Моя мама сама может себя взять!
Нянюшкины пальцы пробежались по ближайшей стене. Когда лестницу сочли ненужной, выходящие на нее двери забили гвоздями. Но, как говорится, имеющий уши да услышит, а отсюда можно услышать много интересного…
– Так что бы ты вынес из дома, Уолтер? – спросила она.
– Пожар!
Нянюшка невидящими глазами уставилась в стенку. Потом на ее лице медленно появилась улыбка.
– Какой же ты все-таки бестолковый, Уолтер Плюм.
– Бестолочь я госпожа Ягг! – весело ответил Уолтер.
«Однако ты не сумасшедший, – подумала она. – Ты глупый, но мысли у тебя здравые. Так сказала бы Эсме. Все бывает куда опаснее…»
Тяжело дыша, Грибо бежал по Брод-авеню. С ним происходило что-то неладное. Мышцы очень странно, вразнобой, подергивались. Покалывание в нижнем отделе позвоночника свидетельствовало о том, что хвост хочет вырасти обратно, а ушам не терпелось вернуться на макушку, на привычное место. Когда подобное случается в обществе, испытываешь легкое неудобство.
А общество это отставало всего лишь на сотню ярдов и твердо намеревалось переместить его уши в позицию, существенно отличающуюся от той, которую они занимали сейчас. И неудобство по этому поводу оно испытывать не собиралось.
Расстояние между Грибо и обществом медленно, но верно сокращалось. Будь Грибо в своем нормальном состоянии, он бы показал им, что такое ускорение с места, но когда твои колени так и норовят развернуться на сто восемьдесят градусов, ускоряться весьма затруднительно.