Очнись, гонщик, сказал Гусев. А то за настоящий руль не пущу. Ужинать пошли?
* * *
В столовой их прилично накормили, разумеется бесплатно. Валюшок рассчитывал, что сейчас они вернутся на маршрут, но Гусев снова пошел в «рабочую». Вытащил из ящика стола какие-то тряпки, фляжки, комплект инструмента, милостиво кивнул Валюшку на свой компьютер, а сам уселся рядом и принялся возиться с «береттой». Движения у Гусева были небрежные и быстрые, как у человека, который проделывает сборку-разборку и чистку ежедневно в течение многих лет. Особенно Валюшок поразился, когда на столе появилась специальная оправка и Гусев тщательно прокалибровал все патроны, даже те, что в запасных магазинах.
«Ты бы их еще в пескоструйную машину засунул», подумал Валюшок.
Гусев взял один патрон и близко поднес его к глазам.
В пескоструечку бы тебя, грязнуля пробормотал он.
Валюшок от неожиданности чуть не поперхнулся и зашелся в кашле. Гусев коротко на него глянул, ничего не сказал и принялся заряжать магазины.
А мне такую дадут когда-нибудь? спросил Валюшок, показывая глазами на «беретту».
Не дадут, отрезал Гусев, сделав ударение на слове «дадут», и у Валюшка как-то вдруг пропала охота задавать еще вопросы.
* * *
На первом этаже Гусев молча сунул руку в окно дежурки.
Что вам? спросил помощник дежурного, молодой парень, ровесник Валюшка, сидевший за пультом.
Угадай с трех раз, предложил Гусев.
Молодой надулся было, но его вдруг заслонил выбраковщик постарше и вложил в раскрытую ладонь Гусева ключи.
Запиши, бросил он молодому. Пятнадцатую взял Гусев.
Гусев против ожидания руку не убрал.
Бери, что дают, сказали ему строго.
А еще страшнее нету? сморщился Гусев.
Только страшнее и есть.
Даже мне?
Тебе особенно. Пэ, не заедайся, ты же в резерве.
Это в каком я, мать-перемать, резерве?!
А разве нет?
В чем, собственно, дело? подал голос молодой.
Группу поддержки ты высылал на Поварскую?
Ну я
Знаешь, кто оттуда поддержку вызывал? Кто там пулю едва не поймал головой, на этой драной улице Воровского?!
Стоп, стоп, стоп Тайм-аут, дежурный отодвинул помощника, заслоняя его от гусевского праведного гнева, и принялся листать растрепанный журнал, лежащий на пульте. Спокойно, Пэ. В расписании тебя нет. Во всяком случае нам не доводили
ДО НАС НЕ ДОВОДИЛИ! рявкнул Гусев.
Точно, согласился дежурный. Правильно говорится «до нас не доводили» Так, а это что еще?! Ты почему разнарядку не сверил, бестолочь? Вот же дополнительный список!
Да я начал помощник, но больше ничего сказать в свое оправдание не успел, потому что Гусев очень метко и больно швырнул ему ключами в глаз. Помощник взвыл и схватился за лицо.
Первое внутреннее предупреждение тебе, сообщил Гусев. Дежурному просьба сделать отметку в журнале.
За что-о?!!! заорал помощник, вскакивая на ноги.
Сейчас будет второе, пообещал Гусев.
Дежурный взял помощника за шиворот и одним движением утрамбовал обратно в кресло.
Извини, Пэ, сказал он. Недосмотрел.
Из-за такого недосмотра люди пролетают мимо платежной ведомости! фыркнул Гусев.
Да что ты! Хочешь, я прослежу лично?! замахал руками дежурный.
Допустим, хочу.
Обязательно. Честное слово. Ключи возьми, Паша. От двадцать седьмой. И с возвращением тебя. Душевно рад.
Двадцать седьмая? Ну
От сердца отрываю.
Гусев помялся, но ключи взял.
Салаге твоему предупреждение не забудь, бросил он на прощанье.
Дежурный в ответ только вздохнул.
Во внутреннем дворе Гусев окинул взглядом ряды машин и уверенно направился к «двадцать седьмой», которую неким внутренним чутьем вычислил.
Ты бы еще мордой об пульт этого беднягу пробормотал Валюшок в спину ведущему.
Гусев на ходу запнулся. Оказалось для того, чтобы со всей силы лягнуть ведомого в живот. Не оборачиваясь, на слух.
Валюшок от неожиданности упал.
Ты идиот? спросил он, лежа на асфальте и глядя в сумеречное небо.
Гусев не ответил, только впереди хлопнула дверца. Валюшок с глубоким вздохом поднялся. Отряхнул куртку, оставшуюся совершенно чистой даже в том месте, куда впаялся гусевский башмак. Мысленно поблагодарил мусорщиков за чистоту, а создателей легкого бронекомплекта за то, что жив-здоров, и пошел к машине.
Наша служба и опасна, и трудна, пробормотал он себе под нос. То ли еще будет ой-ёй-ёй
Глава одиннадцатая
Мы уже никогда не узнаем, каким был наш ужасный герой в личной жизни. Шутил ли он хоть когда-нибудь, озаряла ли улыбка лицо этого изверга-патриота?
Двадцать седьмая машина с виду была «Жигули» как «Жигули», примитивная старая хреновина дешевый автомобиль для битья. В городском потоке от таких старались держаться подальше. Но даже сидя пассажиром, Валюшок сразу почувствовал: что-то с «двадцать седьмой» не так. Аппарат доводили до ума, у него оказалась по-спортивному жесткая подвеска и двигатель куда мощнее обычного. Стрелка тахометра едва шевельнулась, а полбульвара уже было позади.
Подшипник гудит, сказал Гусев. Или это не подшипник? Леха, послушай.
Валюшок демонстративно отвернулся.
Нет, не подшипник, резюмировал Гусев. Вот что, Алексей. Я, конечно, зря на тебя замахнулся. Но и ты меня пойми.
Если это называется «замахнулся»
Ну извини, пожалуйста. Очень уж ты неудачно под горячую руку
Руку?!
Я больше не буду. Честное слово.
Так я тебе и поверил, фыркнул Валюшок. Понятно было, что Гусев не собирался причинять ему физический вред. Да и не смог бы, даже при большом желании. Ведущий просто хотел заткнуть молодого бойца, не ко времени раскрывшего пасть. А поскольку руки у Гусева были в карманах и вынимать их ему оказалось лень Получилось весьма унизительно, одна надежда, что из окон никто в этот момент не таращился.
Вообще-то в любом конфликте тебе положено занимать мою сторону, заметил Гусев, сворачивая на Остоженку. По штату положено. Не рассуждая и тем более не вякая. Живее будешь.
Даже в конфликте внутри АСБ?
Особенно внутри, дорогой ты мой! Особенно Я понимаю, твое желание оградить молодого от произвола старших вполне естественно. Но ты уж, будь другом, постарайся это желание подавить. Ты ведь не шныряешь по отделению, не бегаешь с дурацкими бумажками, не сидишь на пульте. Тебя сразу поставили работать. А значит, друг мой Лешка, держись оперативников, и в особенности стариков. На маршруте никто тобой помыкать не будет, наоборот, всему научат и даже поначалу защитят, если что. Здесь тебе не армия, у нас дедовщина только в офисах процветает. На поле боя молодых берегут.
Ладно, кивнул Валюшок. Извинения принимаются. Хотя
Это все нервы, Леха, Гусев цыкнул зубом и достал сигареты. Это все гребаный пенсионный фонд.
Он бы в тебя все равно не попал, вспомнил охранника с карабином Валюшок.
Еще бы он попал! усмехнулся Гусев. Нет, конечно. Но вот я Я-то в него попал, Леха. И очень больно ему сделал. Такие дела.
Ты в выбраковке с самого начала медленно произнес Валюшок.
Почти с начала. Чуть-чуть не успел.
и тебя до сих пор беспокоит то, что ты людям причиняешь боль?!
Не злодей я и не грабил лесом, не расстреливал несчастных по темницам, процитировал Гусев. Кстати, упреждаю следующий вопрос: правда не расстреливал. Убивал было, не скрою. Даже много убивал. Человек, наверное, тридцать. Но они бы меня тоже убили, дай им волю. А вот насчет расстрелов фигушки. Я знаю, про первые годы выбраковки много слухов ходит, якобы у нас в подвалах кровищи было по колено. Вранье это все. Это наш отдел внешних связей пугал население. Мол, у чекиста должны быть длинные руки, кожаная куртка И что-то еще забыл что.
А кто тогда расстреливал?
У нас смертной казни нет, напомнил Гусев.
Ну это понятно, что ее у нас нет
На самом деле нет, отрезал Гусев. Машина стояла на светофоре, из соседнего «БМВ» на убогую таратайку выбраковщиков презрительно косилась расфуфыренная барышня.