Эгиль огорченно смотрел на меня, ожидая ответа, и явно не собирался мириться с отказом. Я вздохнула.
Ладно, шучу. Ясное дело, я с вами.
Указательным пальцем я провела по узким светлым полоскам на голове у Неро, прямо над затылком. Если смотреть на его голову сверху, то узор напоминает стрелу: широкая белая полоса снизу заканчивается темным острием, указывающим на морду и рот. В последние месяцы я постоянно разглядывала его голову и эту удивительную стрелку.
Какой же красавец, сказала я, просто невероятно.
А как же, Эгиль усмехнулся. Только смотри, не захвали меня.
Ты посмотри на это тело.
За неделю до этого питон сменил кожу. Я стала свидетелем линьки, начиная с того момента, как его кожа и черные глаза приобрели сероватый налет, и заканчивая тем, как он принялся тереться о ножки кровати, сбрасывая хрустящую серо-белую оболочку. Оказавшаяся под ней молодая кожа ярко блестела. В прежние времена люди считали змей бессмертными. Они видели, как те раз за разом заново рождаются из собственной кожи. Его старая кожа теперь висела на люстре у меня в комнате. Мне хотелось сохранить каждый его образ всех тех змей, в обличье которых он побывал.
А может, выпустим питона во время тусы? подмигнул Эгиль.
Я посмотрела на него.
Ну ладно, давай когда после тусы догоняться будем
Я покачала головой.
Мы же полицейских не пригласим. Только свой народ будет, крутой и проверенный. Если питон напугается, посадим его обратно. Да все отлично пройдет!
Пока он не укусит кого-нибудь из девчонок и та не позвонит мамаше.
Я прослежу. Предупрежу всех, чтобы не пугали его.
Эгиль, тема закрыта.
Это не только твой питон. Ингвар, что скажешь?
Ингвар уже давно выключил «Икс-бокс» и выбирал, какую музыку поставить. «Электрик уизард» их Dopethrone, его любимый альбом. Он зашевелил губами, повторяя слова вступления к первой композиции: «When you get into one of these groups, theres only a couple of ways to get out. One is death, the other is mental institutions»[4]. Колонки выдали гитарный проигрыш, а Ингвар плюхнулся рядом со мной на кровать. На нем была старая футболка с изображением какой-то группы, но такая застиранная, что картинка совсем стерлась. А в руке Ингвар держал книгу.
Знаешь, что мне сегодня в голову пришло? Он взмахнул книгой.
«Алиса в Стране чудес»? удивилась я. За детские книжки взялся, да, Ингвар? Я думала, ты только русских классиков читаешь
Это тоже классика, ответил Ингвар. Как вы думаете, кем бы вы были в «Алисе в Стране чудес»?
Эгиль расхохотался.
Кем бы ты был, Ингвар, и ежу понятно. Тем обдолбанным червяком, который сидит на грибе.
Ингвар отмахнулся:
Он все время обдолбанный, а я раз в неделю, не чаще.
По нашим меркам, это довольно часто, сказал Эгиль. И вообще, откуда нам знать, чем ты занимаешься, пока мы учимся?
Это все вранье; к тому же мои таблетки это лекарство, возразил Ингвар.
Он страдал эпилепсией. Приступы у него случались нечасто, однако Игнвар всегда был начеку и выпивал редко. Мы договорились, что если он, оставшись дома в одиночестве, позвонит кому-то из нас, но будет молчать, значит, у него приступ и надо со всех ног броситься к нему. Однако пока приступы случались только в нашем присутствии.
Эгиль ухмыльнулся.
А трава-то как же, Ингвар? Ее способность излечивать эпилепсию не доказана. Если ты торчок, то и оправдываться нечего.
С Эгилем тоже все просто, встряла я, он чокнутый Шляпник. Твоя жизнь это вечный бессмысленный праздник.
Да ты охренела, возмутился Эгиль. Ты, как напьешься, намного чокнутее. А Лив тогда кто? Как думаешь, Ингвар? Чеширский Кот?
Могла бы быть и Котом, Ингвар поднял указательный палец, или Алисой, такое я тоже допускаю. Но у меня и получше кандидатура есть. Лив Королева Червей.
Потому что я вами рулю?
И это тоже. И еще ты королева тусычей. Но еще королева червей главный персонаж во всей книжке. Она привносит в сюжет опасность. Без нее и истории не было бы.
Чего-то я не понимаю. Это я, что ли, опасная?
Я тоже не вкуриваю, Ингвар.
Ну вы сами подумайте. Кто потащил нас тогда в феврале купаться в море? Кто полез в темноте на Сахарную голову, да еще и спьяну? Кто подбил всех пролезть через кусты в сад к каким-то богачам и спереть вот это? Ингвар показал на статую ангела.
Таких пухлых ангелочков ставят повсюду. Но этот позеленел от старости, да и чайки его порядком загадили, поэтому миленьким его не назовешь. Я окрестила его Вельзевулом.
Помню, на втором этаже загорелся свет, сказал Эгиль, и ты как рванешь! Как бешеная, да еще и ангела поперла.
Вот именно, поддакнул Ингвар, если б не Лив, нам и вспомнить нечего было бы. Жизнь превратилась бы в вечную нелепую игру с часами и чашками.
Я покачала головой.
Для укурка, Ингвар, ты слишком умный.
Да никакой я не укурок!
Из нас троих Лив единственная закончит свои дни в тюрьме, сказал Эгиль, готов поспорить.
Поживешь и увидишь, как ошибся, рассмеялась я.
Тогда договорились, нашелся Эгиль, считай, что Ингвар тебя уговорил. Неро будет тусить с нами.
Я согласен с Лив, сказал Ингвар, питон кого-нибудь укусит или попытается удушить. Я против.
Телефон у меня зазвонил. Номер на дисплее высветился незнакомый.
Алло? Голос ее хрипел видимо, из-за курения.
Так это ты Я встала, вышла в коридор, украшенный вышивками, которыми владелец квартиры обзавелся в далекой юности, и направилась в ванную. Мне почудился сильный запах духов.
Сара? Это ты? Она показалась мне взволнованной.
Я опустила стульчак и, представив стареющее женское лицо, сняла брюки и уселась на унитаз.
Лив. Натужилась и пустила струю.
В трубке замолчали, а я крепко прижала телефон к уху и окинула взглядом батарею покрытых пылью бутылочек с мылом и духами, бритвенные станки и другие средства для наведения мужской красоты, а еще рассыпанный стиральный порошок, резинки для волос, остриженные ногти и теннисный носок. Мои умывальные принадлежности я хранила у себя в комнате, и приносила в ванную, только когда собиралась принять душ.
Это мама.
Судя по звуку, она затянулась сигаретой. Я вытерлась и спустила воду. Унитаз наполовину заполнился водой, которая тут же ушла, проглотив и туалетную бумагу. Я вымыла горячей водой руки.
Алло? проговорила женщина в трубке. Патрик сказал, что на выходных видел тебя в городе Голос у нее сорвался.
Я вытерла руки. Представила, каково было бы, будь у меня на пальцах змеиная кожа. Ведь моя, человеческая, такая тонкая и уязвимая
Сара, мне ужасно жаль.
Ее вранье просочилось мне внутрь, точно своего рода растворитель. Из зеркала смотрело мое бледное в резком свете лампы отражение. Я дернула золотую цепочку на шее, вытащила из-под джемпера позолоченный ключик и погладила зазубренный край. Чтобы прервать поток слов в телефоне, кашлянула.
Вы ошиблись номером, сказала я, это Лив. Не Сара.
Как у тебя дела, солнышко?
Вы, кажется, не поняли, я заговорила громче, я вас не знаю.
Стиснула в кулаке ключик, силясь отогнать подальше ее запах и голос.
Может, снова начнем общаться?
Я дала отбой. Последние слова повисли в воздухе. Оставив телефон на раковине, я вернулась в комнату. Эгиль с Ингваром вопросительно посмотрели на меня.
В последнее время то и дело номером ошибаются, сказала я.
Приподняла Неро и вгляделась в глубокие щели на морде, позволяющие ему видеть инфракрасное излучение. Он «видит» наше тепло. Интересно, как оно выглядит?
Неро приоткрыл пасть и зашипел. Эгиль с Ингваром отшатнулись, а вот я не испугалась. Ничего он мне не сделает. Однако я прислушалась. Попыталась разобрать его речь. Может, хоть слово пойму? Если продраться через все эти «сссс» и «ххх», забыть про алфавит, то, возможно, я пойму его? Губ у него нет; как тогда звучало бы его «м»? Каким получится «т», вышедшее из-под его раздвоенного языка, и «г», если учесть, что голосовых связок у него тоже не имеется? Его слова будут не похожи на человеческие, значит, он говорит на своем языке.