Черт. Плакала единственная хорошая оценка, которая у меня могла быть.
Извини, одними губами произносит Хадсон, когда я беру со стола ручку и блокнот.
Я пожимаю плечами. Он не виноват в том, что я сглупила и рассмеялась.
Хадсон идет за учителем, но тут Джексон берет меня за руку и тихо спрашивает:
Хочешь, я вытащу тебя из этой передряги?
Мне так приятно касаться его, что проходит несколько секунд, прежде чем до меня доходят его слова. Но, уяснив их смысл, я качаю головой.
То есть мне, разумеется, хотелось бы, чтобы он вытащил меня из этой передряги, ведь у меня нет времени делать дополнительное задание, которым мисс Вираго собирается нагрузить Хадсона и меня. Но мне тошно сознавать, что люди опять начали бояться Джексона, и видеть, как они сторонятся его. И этот страх станет больше, если я позволю ему использовать свое влияние, чтобы избавить меня от неприятностей.
Я благодарно улыбаюсь ему за предложение помощи, но проблеск теплоты, мелькнувший было в его взгляде, уже погас, и он смотрит на меня глазами, которые становятся все холоднее.
Я опускаю взгляд, задетая безразличием, которым дышит сейчас весь его облик. Я знаю, что мы с ним разошлись, но неужели это значит, что он может просто взять и выключить свои чувства ко мне? Что ему и впрямь больше нет до меня дела?
Как он может? Я сопряжена с другим, но я по-прежнему люблю именно его. Да, внутри меня есть какие-то непонятные эмоции, связанные с Хадсоном, но дело в узах моего сопряжения, а не во мне самой.
Я, Грейс Фостер, девушка, живущая внутри горгульи, все так же люблю Джексона. Я чувствую это, когда смотрю на него, когда он касается меня. Как же он может не чувствовать того же?
Это невозможно, решаю я, пока мисс Вираго резко говорит с Хадсоном и мной и дает нам то дополнительное задание, о котором она упоминала в начале урока. Джексон прячет свои чувства ко мне за этой ужасной стеной холодности, но это вовсе не значит, что никаких чувств нет.
Когда мы встретимся с Кровопускательницей, когда найдем способ разорвать узы моего сопряжения с Хадсоном, все встанет на свои места. Должно встать.
Потому что иначе я не знаю, что может произойти с каждым из нас.
Глава 20. Ты остался в дураках
Уроки следуют один за другим, уроки и работа, уроки и работа, пока меня не охватывает острое желание плюнуть и послать все на хрен. Так что, когда мне приходит сообщение от Флинта с предложением полетать вместе, меня так и подмывает принять его. Я не летала уже больше недели, и мне очень хочется размять крылья.
Однако сбежать от всей этой домашней работы будет совершенно безответственно с моей стороны, а потом я отстану еще больше. Одно дело, когда идешь ко дну из-за обстоятельств, и совсем другое, когда принимаешь неправильные решения, которые тянут тебя вниз. Осталось чуть меньше двух месяцев до окончания школы, и для того, чтобы окончить ее, я готова сделать все даже выполнить жуткие объемы домашних заданий по философии.
Я: Извини, не могу. Тону в домашке по этике.
В ответ Флинт присылает мне гифку с плачущим маленьким мальчиком а я шлю ему гифку с маленькой девочкой, плачущей еще безутешнее.
Флинт: Грызи гранит науки, Новенькая.
Я: Постарайся не столкнуться с горой, Дракон.
Он посылает мне гифку с бумажным самолетиком, который разбивается и сгорает. Ну еще бы.
Хотя части меня ужасно хочется продолжить сидеть в комнате, обмениваясь гифками с Флинтом, это не поможет мне закончить работу над этим заданием. Я кладу телефон в передний карман рюкзака, затем быстро снимаю школьную форму и переодеваюсь в черные спортивные брюки и футболку с надписью «Скандально известная РБГ»[3], которую моя мать подарила мне на семнадцатый день рождения.
Взяв яблоко и банку «Доктора Пеппера», я выхожу в коридор и иду в комнату для занятий, находящуюся на втором этаже, где я должна встретиться с Хадсоном. Но не успеваю я дойти и до середины коридора, как из своей комнаты вылетает Мекай и врезается в меня.
О черт! Он хватает меня за плечи, не дав мне удариться о стену рискованно оказаться на пути вампира, которому срочно куда-то попасть. Извини, Грейс, я тебя не заметил.
А уж подумала, что ты хотел сломать мне пару ребер, шучу я.
И оказаться в черных списках обоих братьев Вега? Он делает вид, что его передергивает от страха, но его теплые карие глаза смеются, когда он прикалывается: У меня и так только-только шея пришла в норму.
Я закатываю глаза.
Ну, да, как же, тебе ведь надо опасаться Джексона и Хадсона.
Если я ушибу тебя, то да, надо, говорит он, и, хотя улыбается, тон его становится намного серьезнее. И ты тоже должна быть осторожной, Грейс.
Я стараюсь быть осторожной. Но, если ты сам не заметил, чертовски трудно понять, что они оба думают в тот или иной момент.
Джексон любит тебя.
В самом деле? Я качаю головой. В последние дни я не так уж в этом уверена.
Он страдает.
Я тоже. Но всякий раз, когда я пытаюсь с ним поговорить, это только усугубляет дело. Он обращается со мной так, будто Я вздыхаю, не зная, что я хочу сказать. Вернее, не зная, хочу ли я это говорить.
Но Мекая не останавливают такие тонкости.
Так, будто ты уже ушла к другому?
Мои плечи никнут.
Да.
Он отводит глаза, и его молчание, кажется, продолжается целую вечность. Но когда его взгляд наконец встречается с моим, он абсолютно серьезен.
Тебе стоило бы подумать о том, почему он так ведет себя.
Я хочу сказать, что именно об этом я и говорю я не знаю, почему. Но прежде чем я успеваю открыть рот, он обвивает рукой мои плечи и говорит:
Все устаканится. Надо просто подождать.
Я хочу обвинить его в том, что он только и делает, что уходит от ответа, но он бросает на меня сочувственный взгляд и быстро удаляется в сторону, противоположную той, в которую направляюсь я сама.
Чертовы вампиры. Никогда не знаешь, как они себя поведут.
Я не отказалась бы от своей ипостаси горгульи, что бы мне ни предложили взамен разве что если бы мне пообещали вернуть к жизни моих родителей, но я погрешила бы против истины, если бы сказала, что никогда не думала о том, насколько проще была моя жизнь до того, как я узнала, что вампиры существуют. До моего знакомства с двумя самыми привлекательными, упрямыми и несговорчивыми вампирами на свете.
Однако я не могу не думать о том, что Мекай сказал мне об осторожности в отношениях с Джексоном и Хадсоном. И я понимаю, что это необходимо, правда понимаю. Потому что какая-то крохотная часть меня боится, что прежде чем все это закончится, мы уничтожим друг друга.
Может быть, поэтому я и достаю телефон и пишу Джексону.
Я: Как мумия начинает письмо?
Минуту я жду его ответа, а когда не получаю его, иду в сторону комнаты для занятий. К Хадсону.
Его там нет, чего, вероятно, следовало ожидать, поскольку я явилась на десять минут раньше. Наверное, дело в том, что я настолько привыкла к его присутствию в моей голове, что ожидаю, что он всегда будет находиться там же, где и я. Это глупо, и мне определенно нужно избавиться от этой привычки.
Я устраиваюсь за единственным свободным столом и, грызя яблоко, нахожу информацию об этических воззрениях Платона, Сократа и Аристотеля. Этих философов выбрала мисс Вираго похоже, она питает слабость к мыслителям Древней Греции, а мы должны рассмотреть какую-то этическую проблему через призму учений этих трех философов и решить, кто из них прав.
У меня есть пара идей, и я записываю их, когда в комнату наконец входит Хадсон.
Извини, говорит он, усевшись напротив меня. Я не ожидал увидеть тебя здесь так рано.
Мы же договорились встретиться именно в это время, разве нет? Я поднимаю глаза, с улыбкой гляжу на него, затем возвращаюсь к своим заметкам. Мне не хочется потерять мысль.