С тобой все в порядке? спрашивает он, подняв брови и преграждая мне путь рукой, упертой в косяк.
Да, отвечаю я, хотя я совсем не уверена, что это так, ведь внутри меня творятся такие странные вещи. Я даже представить себе не могла, что буду вот так реагировать на Хадсона. Может, он и моя пара, но он также и мой друг, однако весь этот момент и эта его поза определенно выглядят не по-дружески.
Мне надо идти к себе, говорю я, досадуя на то, что у меня пресекается дыхание. И еще больше на то, что в ответ у него расширяются зрачки вот только это не совсем досада.
Хорошо. Он делает шаг в сторону. Но дай мне знать, когда тебе действительно захочется получить ответы.
Какие ответы?
Ответы на те вопросы, которые ты задаешь. Ты не можешь прятаться всю дорогу, Грейс.
Это так близко к тому, о чем я уже думала, к тому, что я говорила Мэйси, что меня опять охватывает злость.
Я не какая-нибудь слабачка, говорю я. Я вполне способна справиться с трудностями.
Ты способна справиться с чем угодно. Никто в этом не сомневается а если сомневается, то он дурак, ведь ты уже доказывала это, и не раз. Ты самый потрясающий человек, которого я когда-либо знал.
Хадсон никогда не говорит того, чего не думает, наверное, именно поэтому его слова так действуют на меня. Но прежде чем я успеваю придумать ответ, он добавляет:
Однако у тебя есть склонность уходить от конфликта, если это возможно.
А что плохого в том, что я не хочу ссор? спрашиваю я.
Ничего. Но плохо продолжать прятаться, пока проблемы не становятся такими большими, что игнорировать их уже нельзя. Это что-то вроде того, как некоторые люди поступают со счетами они складывают их в ящик, потому что не хотят платить. И продолжают набивать и набивать этот ящик, так что в конце концов новые счета перестают в него влезать и к этому времени их жизнь уже пошла наперекосяк. Да, дела могут идти плохо, и поначалу кажется, что легкого решения нет, но потом, если ты слишком долго тянешь, из всех возможных вариантов у тебя остаются только те, которые тяжелее всего.
Его слова задевают меня за живое. Наверняка он говорит об узах нашего сопряжения. Он так и не сказал, какие именно данные он искал в библиотеке, но теперь я вдруг въезжаю. До сих пор я не позволяла себе задумываться над тем, как Хадсон может относиться к нашему сопряжению, или спрашивать об этом у него самого. Я была не готова ни к одному из возможных ответов ни к тому, что он рад этому сопряжению, ни к тому, что он сожалеет о нем. Но пока я прятала голову в песок, Хадсон продолжал действовать.
Ты сказал, что сегодня вечером изучал информацию об узах сопряжения, шепчу я, чувствуя, как сильно бьется сердце. А что именно ты пытался выяснить?
Несколько секунд он смотрит мне в глаза, затем отвечает:
Каким образом их можно разорвать.
Глава 17. Противоречивые сигналы
Три часа спустя я все так же смотрю на потолок над моей кроватью, думая о словах Хадсона насчет того, что я всякий раз стараюсь уходить от конфликтов.
Я хочу, чтобы он был неправ, правда, хочу. Но чем дольше я лежу на ярко-розовом стеганом одеяле, которое мне не нравится и никогда не нравилось, тем больше мне кажется, что он прав. Особенно когда, перевернувшись на живот, я утыкаюсь лицом в ярко-розовую декоративную подушку.
Я делаю глубокий вдох.
И впервые позволяю тем вопросам, которые я игнорировала несколько месяцев, заполнить мою голову, подобно рою рассерженных пчел.
Каким образом Лия узнала, что я пара Джексона, еще до того, как я услышала о таком месте, как Кэтмир? До того, как мы с Джексоном коснулись друг друга? Ведь считается, что узы сопряжения возникают только после такого соприкосновения? Если уж на то пошло, то как она могла узнать, где меня искать?
Каким образом я смогла унести Хадсона из нашего мира и оказаться запертой вместе с ним в каком-то другом измерении? И почему там узы моего сопряжения с Джексоном исчезли?
Почему узы моего сопряжения с Джексоном были двух цветов, а не одного, почему они представляли собой переплетение зеленого и черного вместо того, чтобы иметь один цвет, четкий и яркий?
Откуда Кровопускательница узнала, как их можно разорвать? Как она поняла, что их вообще можно разорвать, если прежде никто этого не делал?
Как получилось, что в конце концов я оказалась сопряжена с Хадсоном? Одно дело обнаружить, что твои узы сопряжения разорваны хотя считается, что это невозможно. И совсем другое в тот же самый день получить новые узы сопряжения, узы сопряжения с другим человеком, ведь такое, по идее, еще более невозможно, не так ли?
Чувствуя, как во мне поднимается волна паники такая знакомая, я злюсь на Хадсона за то, что он заставил меня заглянуть в себя. Это было нечестно ведь сам-то он понятия не имеет, каково это терпеть панические атаки.
Нельзя сказать, что я вообще никогда не задумывалась над этими вопросами. Разумеется, я думала о них много раз. И всякий раз тут же запирала их в стальной ящик. Но можно ли меня за это винить? Я готова на все, лишь бы избежать панической атаки. Утратить контроль над собой настолько, что я не могу управлять даже своим собственным дыханием, это ужасно. Хорошо, ладно, возможно, мой способ борьбы с этими атаками и ущербен, но это не значит, что кто-то имеет право осуждать меня, и уж подавно такого права нет у Хадсона, которому из всего спектра эмоций доступен один только сарказм.
К тому же что бы я стала делать с ответами на эти вопросы, если бы даже смогла их получить? Разве это что-нибудь изменило бы? Или же это, наоборот, только все осложнит? Если за последние полгода я что-то и узнала, то это сводится вот к чему всякий раз, когда я начинаю думать, что дела идут хорошо, всякий раз, когда мне кажется, что я решила какую-то проблему, на меня обрушивается новая проблема, еще более трудная, чем предыдущая.
Да что Хадсон вообще может знать о моей жизни? Я начинаю раздувать в себе праведный гнев, и весь он направлен на Хадсона.
После гибели моих родителей прошло всего полгода полгода. К тому же более половины этого времени я провела в камне в обществе Хадсона. Но и за оставшиеся два месяца на меня свалилось столько напастей, что, не переживи я их все сама, я бы не смогла себе представить, что такое возможно.
Не хочу драматизировать, но после всего этого стоит ли удивляться тому, что теперь панические атаки случаются у меня по два раза на дню?
После гибели моих родителей я переехала в край, находящийся в тысячах миль от моего дома. Я нашла свою пару, узнала, что я горгулья, обзавелась изрядным количеством врагов, с боем завоевала себе место в совете, о существовании которого я еще недавно даже не подозревала, обнаружила, что единственное другое существо моего вида сидит на цепи в пещере, в которой я, ко всему прочему, еще и потеряла одного из своих друзей, затем я лишилась своей пары, едва не умерла от укуса одного из своих новообретенных врагов и нашла себе новую пару. И все это происходило, пока я пыталась закончить старшую школу.
Хадсон может сколько угодно рассказывать, что я прячусь от своих проблем, но не лучше ли посмотреть на это с моей точки зрения? По-моему, проблемы находят меня сами, и совершенно не важно, прячусь я от них или нет.
Но тут я начинаю думать о том, что Хадсон сказал про ящик, в который засовывают счета, пока он не наполняется до отказа. Начинаю думать о гибели Зевьера, о том, что Джексон порвал со мной, о Коуле, которому, как я надеюсь, приходится сейчас несладко. О том, что Хадсону настолько не хочется быть сопряженным со мной, что по вечерам он ищет информацию о том, как можно было бы разорвать узы нашего сопряжения.
Последнее заставляет меня задуматься. И проглотить мой праведный гнев.