В первые дни фактическое руководство Центральной Радой осуществлял Ф. Кржижановский, сдав свои полномочия М. Грушевскому 13 марта 1917 г. Организационную работу вел Д. Антонович[4].
М. Грушевский сразу же принялся за выработку платформы (программы) дальнейшего поступательного движения украинства. В ряде научно-публицистических работ, оперативно выпущенных в виде небольших брошюрок («Великий момент», «Откуда пошло украинство и куда оно идет?», «Кто такие украинцы и чего они хотят?», «Какой автономии и федерации хочет Украина» и др.) историк достаточно основательно и в то же время популярно изложил стратегические требования и тактику достижения целей национального движения. Это, собственно, было общее мнение лидеров украинских партий, Центральной Рады.
Издавна считавшие самодержавие оплотом социального и национального гнета, М. Грушевский, В. Винниченко, С. Ефремов, В. Прокопович, А. Никовский и другие политические лидеры украинского движения расценили Февральскую революцию как начало принципиально нового этапа в развитии, преобразовании бывшей «тюрьмы народов». Они считали, что наступил момент превращения абсолютистского централизованного государства в демократическую децентрализованную, федеративную республику (союз национально-территориальных самоопределяющихся образований).
Потому исходной позицией лидеры Центральной Рады определили заботу о необратимости начавшихся в феврале процессов, обеспечении вклада всей нации в общее дело торжества демократии в России. Это прямо корреспондировалось с одним из краеугольных камней тогдашних представлений о сущности государственного устройства: «народоправство», т. е., народная власть, демократия, или, иными словами, социализм (каждая украинская партия имела это определение в качестве обязательного в своем названии).
В самых общих чертах стратегию Украинской национально-демократической революции и государственного созидания М. Грушевский очень четко сформулировал в одной из первых статей 1917 г. «Свободная Украина» («Вільна Україна»). «Требование народоправия и подлинно демократического строя на Украине в отделенной, не смешанной автономной Украине, связанной только федеративными узами то ли с иными племенами славянскими, то ли с другими народами и областями Российского государства, это старый наш лозунг», отмечал Глава Центральной Рады.
«Несомненно, он останется той сердцевинной политической платформой, на которой будет идти объединение жителей Украины без различия слоев и народностей. Средней между программой простого культурно-национального самоопределения народностей и требованием полной политической независимости»[5].
Глава Центральной Рады пытался убедить всех тех, кто был способен логично мыслить и действовать (и украинцев, и русских), в целесообразности, взаимовыгодности, выигрышности отстаиваемого варианта достижения гармоничных отношений двух соседних народов.
Предоставление автономии Украине, по мнению М. Грушевского, не только не привело бы к ослаблению общероссийского государства, к его распаду, чего панически боялась и чем всех так грозно пугала русская элита, а наоборот усилило бы тягу автономных национально-государственных образований к сплочению вокруг исторически сложившегося центра, к осознанному объединению (а в результате, понятно, умножению) усилий для совместного решения назревших проблем, продвижения по пути прогресса.
Идеологи Украинской революции полагали, что при демократических порядках в автономном образовании можно будет эффективно реализовать интересы этнического большинства каждой территории, воплотить в конкретную политику его волю, не входя в серьезные противоречия с национальными меньшинствами. В результате полная стратегическая национально-государственная формула приобретала следующий вид: широкая национально-территориальная автономия Украины в федеративной демократической республике Россия[6].
Лапидарно программу украинского национального движения В. Винниченко формулировал ясно и определенно: «Народоправие, широкое местное самоуправление, управление хозяйственной и политической жизнью местными силами, точное определение прав и обязанностей целого государства и автономной единицы»[7].
Вера в обязательное, неизбежное торжество демократии лежала в основе расчетов на то, что желаемого результата можно будет достичь почти автоматически, избежав конфликтов, даже исключая напряжение. Лидеры Украинской революции были убеждены, что общероссийская демократия, верная провозглашенным принципам, не должна была противиться волеизъявлению украинской нации и просто обязана была по достоинству оценить стремление украинцев не сепарироваться от русской и других наций бывшей империи, а искать общую базу для единых действий, упрочения федеративного государства. Получая возможность таким образом распоряжаться своей собственной судьбой, точнее решать большинство важнейших вопросов самостоятельно, через автономные демократические органы власти, украинцы одновременно через принадлежность к федерации могли иметь и вполне ощутимые выгоды. Они бы пользовались преимуществами, которое имеет крупное государство на международной арене, эффектом от концентрации в единой государственной системе человеческих и материальных ресурсов. Поэтому федеративному центру логично было делегировать полномочия на проведение учитывающей интересы автономных образований внешней политики, строительство общих вооруженных сил, обеспечение функционирования единой финансовой системы, системы связи и путей сообщения, возможно, на решение и некоторых других важных для жизнедеятельности совместного государственного организма вопросов. Чрезвычайно важным представлялось и то, что при такой модели развития событий не разрывались бы живые экономические, политические, духовные связи, налаживавшиеся веками иное дело, что предстояло устранить имевшиеся тут перекосы и деформации[8].
Именно торжество демократии (ее высшим идеалом представлялось Учредительное собрание) должно было обеспечить такой прогресс в децентрализации бывшей империи, при котором определенные территории, на которых сложилось преобладание этнического элемента, получат право в собственных пределах вести дело сообразно с местными, национальными условиями и интересами (национально-территориальная автономия ограниченное местное самоуправление, венчаемое представительным органом Украинским сеймом аналогом Учредительного собрания). Означенное представлялось хорошей и достаточной основой для решения проблемы, которая именовалась украинским вопросом. Ставя его в прямую зависимость от развития прогрессивных по содержанию событий в стране в целом, лидеры украинского движения не только не стремились противопоставить перспективную автономную Украину центрам России, а наоборот, с их деятельной помощью (демократической гарантией), не разрывая наработанных веками экономических, политических, идеологических, духовных и иных связей и традиций, достичь издавна вынашиваемой цели найти возможности, пути к как можно более полновесной национальной самореализации в семье славянских народов (если не заглядывать в более далекую перспективу). Сущность стратегической цели, на которую ориентировалось украинство, излагалась М. Грушевским предельно четко и откровенно: «Украинцы не имеют желания от кого-либо отделяться, отгораживаться, они хотят только, чтобы им и всем гражданам Украины была возможность управлять краевыми делами, определять судьбу края без всяких вмешательств со стороны и без возможности таких вмешательств. Они сознают свои силы и способности и уверены в том, что, когда край будет иметь свободу и будет гарантирован от всяких сдерживаний и вмешательств извне, он будет развиваться настолько сильно и успешно, что ему не нужно будет каких-либо искусственных ограждений от чужих влияний или конкуренций»[9]. А принадлежность к великой и могучей державе позволяла бы эффективно воспользоваться ее очевидными преимуществами на международной арене, особенно важными в условиях продолжения мировой войны.