Не знаю, не знаю. Я уверена, что он его выкинул.
Вот Богдан это действительно непонятно.
Что Богдан?
Таша придвинулась поближе.
Он шёл по палубе как раз в ту сторону, откуда упал Владислав.
Ты хочешь сказать, что Владислав пролетал как раз мимо него.
Таша закивала:
Да, да, да!.. И Богдан не поднял шума. И не позвал на помощь. Почему?
Может, ему не нравится Владислав и он хотел, чтобы тот утонул?
Да ну вас, Наталья Павловна!..
Они встали со скамейки и пошли в глубь парка. Жара была где-то сверху, над головой, а здесь, под деревьями, прохладно, приятно.
Розалия Карловна тоже хороша, задумчиво протянула Наталья. Она так странно себя ведёт.
Что такое с Розалией Карловной? перепугалась Таша.
Ей очень нравилась старуха «у нас на обед заливная стерлядь, и я буду не я, если не выпью водки», «молодой человек, ваш картуз портит нам аппетит», «какой-то царь в какой-то год вручал России свой народ», «где мой сладун» и всё такое!.. Дивная старуха, с таким опереточным басом, с необыкновенным сыном, который примчался выяснять, должен ли он эвакуировать мать с теплохода, не может быть ни в чём замешана! Не должна!
Если Розалия Карловна замешана, значит, мир устроен окончательно неправильно и несправедливо.
Это почти так же неправильно и несправедливо, как если бы оказалось, что в преступлении замешан Степан.
Таша точно знала, что у них никогда ничего не выйдет, также знала, что могло бы выйти, вполне могло, если бы она была прежней Ташей. Она знала, что, расставшись на московском Речном вокзале, если им всё-таки удастся до него доплыть, они больше уж точно не увидятся, и сиюминутность его пребывания в её жизни была особенно дорога.
Именно потому, что минутна.
На Речном вокзале они расстанутся. Он уедет в Нижний Новгород. Таша Ей тоже придётся куда-нибудь уехать. Он не станет ей звонить и писать длинные эсэмэски он взрослый человек, у него свои дела. Таше нравится, что он взрослый, что он старше!.. Так намного, на двадцать с лишним лет Она даже гордилась собой, что смогла понравиться такому взрослому и умному мужчине!..
Именно потому, что она в него влюбилась какое чудесное слово! он и не может быть ни в чём замешан.
Он может быть только героем: самым умным, самым отважным, самым добрым и честным.
Таша знала, что так не бывает. Уж ей ли это не знать!..
И знала, что если это не так то и жить незачем!
Она покосилась на Наталью Павловну, опасаясь, что та может подслушать её мысли.
Я ещё подумаю немного, поймала её взгляд Наталья. И кое-что проверю. Может, старуха и ни при чём, а может
Да что вам далась она?!
Понимаешь, таинственным голосом сообщила Наталья Павловна, она слишком быстро успокоилась. У неё пропало драгоценностей на несколько миллионов! Она порыдала для порядка, а потом велела Лене подать всем коньяку. Что-то не так с этими драгоценностями. Что-то не так.
Таша точно знала, что именно не так, но была не уверена: можно ли об этом рассказать Наталье Павловне.
Убить Сергея Семёновича Розалия точно не могла, сказала Таша с нажимом. Мы всё время были вместе! Это всё равно что подозревать вас. Или меня.
Давай вон там спустимся! Смотри, какая романтичная лесенка!
«Романтичная лесенка», видимо, старая, с осыпающимися ступенями, ныряла в кусты бузины и сирени и спускалась к пристани короткими маршами. Между маршами были площадки с балюстрадами. Со всех сторон лестницу обступали кусты и деревья, сильно разросшиеся.
Герцог Первый полетел по лестнице легко, как пёрышко, а Наталья Павловна с Ташей застряли идти по ней было, может, и романтично, но очень неудобно.
Держись за перила, посоветовала Наталья.
Некоторое время они молча и сосредоточенно спускались. Юбка платья Таше очень мешала, и она так и сяк подхватывала её, чтобы видеть, куда наступить.
Не хватает ещё упасть и ободраться! Таша с детства ненавидела, когда приходилось мазать йодом ободранные коленки!.. А дед говорил, что, если не намазать, может случиться заражение и даже столбняк
Я знаю, зачем Сергей Семёнович приходил ко мне! вдруг вскрикнула она. Наталья Павловна, ушедшая далеко вниз, остановилась и подняла голову. Я вспомнила! Наталья Павловна, я вспомнила!
Она стала торопливо спускаться, камушки сыпались у неё из-под подошв.
Он дал мне с собой перекись водорода и ватные палочки промыть ухо! А я это всё забыла у него в кабинете!.. И он принёс! Я думаю, что принёс!
На последней ступеньке перед площадкой, увитой диким виноградом и с серой бетонной вазой на балюстраде, она всё же оступилась и плюхнулась на попу.
Таша! Да что ж такое!
Надо Владимиру Ивановичу сказать, торопливо говорила Таша. Он узнает, был ли у доктора в кармане пузырёк с перекисью и палочки! Если были, значит, он никакой не сообщник! Он просто принёс мне лекарство!
Давай поднимайся!
До пристани оставалось всего ничего, один пролёт. Таша встала на ноги и стала отряхивать юбку.
Наталья Павловна, посмотрите сзади, у меня всё в порядке?
Откуда-то сверху спланировал Герцог Первый, как эльф. Обежал Ташу, ткнулся мокрым носом ей в ногу и тоже уставился на юбку.
В порядке, сказала Наталья, доставая телефон. Пойдём. Тут, видишь, какая-то глухая зона, даже сигнала нет. Может, Лена уже сто раз звонила и наш теплоход ушёл!
Что вы говорите, Наталья Павловна, перепугалась Таша.
Как это теплоход может уйти без неё?! У неё приключение, и у неё там, на теплоходе, Степан!..
Она доковыляла до бетонных перил, кое-где поросших серым лишайником, облокотилась и стащила туфлю, в которую попали камушки.
Сейчас. Я сейчас!..
Герцог Первый вдруг вскинул лапы на бетонные балясины и залился лаем.
Что такое? Ты что?!
Герцог оглянулся на хозяйку, заперебирал лапами, стал подпрыгивать и снова залаял.
Что такое? Ничего там не может быть!
А на что он лает? Таша откинула с лица кудри и потоптала ногой. На вазу?
Не знаю. Пойдёмте, дорогие мои!
Таша тем не менее подошла поближе и попыталась заглянуть в узкое горлышко растрескавшейся вазы.
Ничего не видно, сообщила она. Там темно!
Таш, эта ваза стоит тут лет семьдесят! Там ничего не может быть, кроме окурков. Или воды налило дождями!
Герцог Первый, словно возражая, залаял изо всех сил.
Там точно что-то есть, озабоченно сказала Таша, вытягивая шею и заглядывая. Она влезла на парапет и попросила:
Дайте телефон, Наталья Павловна! У вас там есть фонарик?
Наталья выразительно вздохнула, вытащила аппарат и нажала кнопку.
Давай свети, и бежим скорей!..
Таша посветила внутрь вазы.
Там было какое-то барахло комом. Должно быть, местные бомжи припрятали про запас. Но почему так беспокоится Герцог Первый?..
Таша вздохнула и запустила в вазу руку.
Что ты делаешь?! С ума сошла?! Слезай оттуда немедленно! Мало ли какая гадость там может оказаться!
Таша выудила синюю матросскую куртку, совершенно новую, а за ней брюки. Брюки она тащила долго, за штанину, частями. Герцог лаял не переставая. На дне осталась то ли фуражка, то ли пилотка, но Таше было её не достать.
Господи, Таша, зачем нам эти
Наталья осеклась. На курточке был вышит некий речной знак и ниже золотыми буквами полукругом «Александр Блок», и вся она была в тёмных пятнах. Тёмные пятна на сером бетоне оставляли смазанные красные следы.
Это что? Кровь?
Таша взглянула на Наталью Павловну, на пятна, побежала к кустам бузины и выломала длинный прут. И опять вскочила на парапет.
Я подцеплю и достану.
Двумя пальцами Наталья Павловна трогала и переворачивала курточку и брюки.
Здесь всё в крови.
Таша выудила беретку или пилотку и бросила прут.
Это с нашего теплохода, сказала она то, что было и так очевидно. Наверное, это одежда того, кто убил Сергея Семёновича. Он её вынес и спрятал. А Герцог Первый нашёл.
Глаза у неё лихорадочно блестели.
Наталья Павловна, мы должны это как-то собрать и отнести нашим! Тише, Герцог, не переживай! Пёс никак не мог остановиться, всё лаял, припадая на передние лапы.