Как скажешь.
Тогда, я спрошу еще раз. Все в порядке?
Нет, не знаю, Ир, Андрей вздохнул, и устало потер лоб, крепко зажмурившись на несколько секунд. Вены у него на висках вздулись и пульсировали. К этому невозможно привыкнуть. И это не может нравиться.
Ирина наклонилась к нему, встречаясь глазами и пристально разглядывая лицо мужа. Каждый раз после того, как он рассказывал о новом вторжении, она наблюдала за ним, пытаясь разглядеть изменения. Хоть что-то. Но каждый раз видела все того же мечущегося человека, который старательно глушил свое смятение и не давал выхода эмоциям.
Андрей, если бы это тебе нравилось, если бы я разглядела хоть один намек на это, самый маленький, я бы спросила. И, если бы я поняла, что это действительно так, то меня бы уже здесь не было.
Но ты здесь.
Но я здесь.
Я рад, Андрей протянул руку и ласково погладил Ирину по бедру. Спасибо?
Выговорился?
Да, теперь полегче, кажется.
Вот и хорошо, Ирина похлопала мужа по плечу и отступила на пару шагов назад, кивнув на стол с остатками ужина. Поможешь?
Да, конечно.
Андрей тоже поднялся и начал собирать со стола посуду, пока Ирина командой с интерфейса вызывала маленького Чистильщика, который принялся оперативно собирать со стола хлебные крошки. Пока Андрей загружал грязную посуду в очиститель, Ирина закрыла окна и задернула шторы, и теперь стояла в дверях в гостиную, продолжая разглядывать мужа, стараясь уловить в его движениях что-либо непривычное. Разговор ее утомил. Это походило на вспышку адреналина, после которой наваливалась тяжелая усталость, но он еще не окончился.
Она ведь сказала ему сущую правду о том, что еще не определилась, как относиться к тому, чем он занимался с Данилем, за все эти годы. В его словах, в его действиях присутствовало рациональное зерно, но, одновременно с рациональностью, во всем этом густо замешались жестокость, категоричность, смерть. Чувствовала ли она себя соучастницей преступления? В какой-то мере да, но после всего, что они делали, через что прошли, рамки этого определения настолько размылись, что она не могла даже для себя решить, что ее больше смущало в действиях Андрея их факт или то, что он скрывал их от других. Или что-то еще, до чего она пока не добралась в своих размышлениях.
Они представляли угрозу?
Пока не могу сказать, в какой степени. Были вооружены, во всяком случае.
Чем?
Огнестрельное оружие, несколько гранат, ножи, Андрей подошел к ней и, приобняв за плечи, увлек за собой через гостиную к комнате отдыха, где они оборудовали библиотеку и небольшой домашний кинотеатр на двоих. Ирина не стала возражать, только остановилась на несколько секунд, чтобы дать команду дому автоматически выключать свет в пустых помещениях. Ты же знаешь, я боюсь того, чего не знаю гораздо больше того, что видимо и осязаемо.
Знаю. Болезни, ты говорил. Но мы ведь не индейцы, а они не конкистадоры. У нас есть технологии.
Индейцами, кстати, их назвали европейцы. А еще практически уничтожили. Я не очень хочу стать статистикой очередного вымирания. Мы и так почти вымерли. Представь, что в Долину попадет какой-нибудь вирус, который начнет убивать нас быстрее, чем мы сможем добраться до ближайшего Парацельса? Андрей имел в виду стационарные медицинские аппараты, которыми оборудовался практически каждый дом в Поселке, и которые могли лечить вообще все известные человечеству болезни, а также целый сонм неизвестных, свойственных только Хозяевам. Нескольких часов может хватить на то, чтобы мы отправились вслед за Хозяевами.
Вы все-таки узнали, что их убило? Это вирус?
Нет, извини, просто к слову пришлось.
Свет в комнате включился, как только они вошли, но Ирину не удовлетворила яркость, так что она отвернулась от мужа, и громко обратилась к ближайшей стене.
Дом, убавь яркость на пятьдесят процентов.
Домашний интерфейс послушно притушил свет, оставив их в мягком полумраке, а Ирина высвободилась из-под руки мужа, и вольготно разлеглась на широком диване, напротив стены-экрана. Она редко пользовалась голосовым управлением, предпочитая выставлять все настройки вручную, но сейчас Ирине было банально лень. Она устала и хотела поменять тему, но дневные размышления положили на язык что-то близкое к тому, о чем они говорили.
Дочитала Брэдбери.
Андрей под пристальным взглядом жены обогнул диван, приподнял ее вытянутые ноги, сел и сложил их к себе на колени, подтянув одну из диванных подушек под поясницу, устраиваясь поудобней.
Сами создавайте то, что может спасти мир, и если утонете по дороге, так хоть будете знать, что плыли к берегу.
Ирина демонстративно фыркнула на мужа, давая понять, что его манипуляция не осталась незамеченной. Впрочем, он и не пытался ее скрыть, скорее наоборот.
Как-тонко.
Я не нарочно.
Я знаю. Андрей, как это у тебя получается?
Что?
Не нарочно. От всей души, искренне, Ирина дождалась, пока муж встретился с ней взглядом, и теперь удерживала его, кажется, даже не моргая. Из лучших побуждений манипулировать Данилем. Ради его же блага. Играть с Советом, лгать в лицо? Я не осуждаю, нет, я же приняла правила игры. Просто хочу понять. Я ведь вижу, тебя что-то гложет. Не то, что ты показал Данилю, чтобы его обмануть. Что-то настоящее. Совесть?
И она тоже, Ир.
Тоже? А еще?
Она только сейчас поняла, как долго они не говорили об этом. Спрятали непростую тему в дальний ящик и нагромоздили сверху кучу вещей, чтобы она не мозолила глаза. Говорили об убийствах, лжи, тайнах, но не о чувствах, окружавших их.
Страх.
Ты боишься? Визитеров?
Да, боюсь. Но не визитеров. И не за себя. И не за тебя даже, хотя ты самое дорогое, что у меня осталось. Прости за банальность.
Ирина усмехнулась, но тут же снова посерьезнела, покачав головой.
Не извиняйся, я уже большая, как-нибудь переживу. Да и страшновато быть центром чьей-то вселенной. Слишком большая ответственность. А еще слишком пафосно, не в твоем стиле. По крайней мере, за пределами Дома Собраний. Так за что?
За то, что все это может оказаться бесполезно. Что в итоге не даст ничего, и мы все потеряем. И все, что отдаем, ничем не обернется. Все время пытаюсь представить, что у меня есть цель, но все, что я пытаюсь выдать за нее, это просто задачи.
Не знаю, Андрей, хороший это знак или плохой, Ирина чуть подалась вперед и, дотянувшись до лица Андрея, погладила его по щеке, задержав ладонь на несколько секунд перед тем, как вернуться обратно на подушки. Но мне приятно знать, что тебе небезразлично все, чего мы добились здесь. Только это все еще не ответ, почему ты думаешь, что все может оказаться бесполезно.
Ты сама начала отвечать. Про то, чего мы здесь, так сказать «добились». Это все больше начинает напоминать мир до Раскола. Людям нужна обыденность и определенность. Нам с тобой, кстати, тоже. Если ее нет, люди изо всех сил будут стремиться ее создать, а если она невозможна, то выдумать и поверить. И знаешь в чем самая большая проблема? Не пуская визитеров в Долину, я сам этому потворствую. Не знаю, что и думать.
Ирина уже задумывалась об этом. О том, что сытость и спокойствие приводят к застою, в первую очередь в умах. Возможно, им требовались встряски, эмоциональные и физические, чтобы не утонуть в трясине обеспеченности и избыточности. Но откуда их взять? Не создавать же вручную?
Ты ждешь слишком многого. Иногда шока мало, нужны целые десятилетия, чтобы изменить сознание всего одного поколения. А потрясения, это не ответ на все вопросы. Они часто толкают к чему-то привычному, старому и доброму, хотя бы в воспоминаниях. Всякие мелочи, бытовуха, все это помогает отвлечься. Тебе вот книги и кино, кому-то беспорядочный секс, кому-то алкоголь, кому-то безделье или наоборот, навязчивая тяга к действию. Гаджеты, украшения, тряпье, у каждого свое. Я не говорю, что все это мне нравится, у меня тоже есть свои якоря. Но разве это на что-то влияет?