А ну прекратите! властно скомандовала Маргарита. Что вы разгалделись, как сороки? Не на риторике. Действовать надо, а не языками чесать.
Не успела Бофор договорить свою тираду, как всевидящая Шпионка Анна подскочила с кровати и, указывая рукой на окошко, воскликнула:
Девочки! Глядите-ка! Приехал к нам кто-то! Верхом на коне! Всадник! Мужчина!!!
Младшие воспитанницы мигом прилипли к стёклам носами. Маргарита и Анжелика переглянулись и не спеша, как подобает старшим, приблизились к окошку.
Во двор пансиона въехал мужчина в тёмном костюме, который быстро спешился и привязал гнедого мерина к коновязи. Незнакомец решительно направился к дверям, но больше ничего девицы видеть не могли. Впрочем, появление таинственного всадника стало достаточным поводом, чтобы девицы окончательно притихли, ведь они не могли знать, враг это или друг.
Мать Мадлон и сестра Сабрина пили чай на первом этаже пансиона в комнате смотрительницы, которую уже отправили спать. Разговор касался будущего монастыря святой Маргариты и не мог обойти тему пострига, предстоящего мадемуазель де Сентон.
Мне кажется, Ленитина не готова ещё духом к этому обряду, робко заметила Сабрина.
При упоминании протестантского варианта имени воспитанницы аббатиса едва не поперхнулась чаем.
Какая ещё «Ленитина»? Что за ересь ты несёшь?!
Простите, матушка, потупила взор монахиня. Но не важно, как называть нашу воспитанницу Важно, что она не готова ещё к принятию монашеского сана.
Готова или не готова что за речи? хмуро повела густыми с проседью бровями настоятельница. У неё впереди три дня, чтобы смириться с выбором Господа!
Сабрина хотела было возразить, что пострижение дело добровольное, но в этот миг в двери постучал сторож.
Матушка аббатиса, к Вам посетитель!
Кого нелёгкая принесла в такой час? изумилась монахиня.
Они просили доложить о себе так: с депешей из Ребона прибыл Габриэль де Гарсон, племянник барона де Бель Эра.
Какой такой ещё Габриэль? в раздумьях прошептала аббатиса и проворно поднялась. Бель Эра? Зови!
Сторож откланялся.
Родственник нашей Элены-Валентины? догадалась Сабрина.
Братец или жених ехидно ответила мать Мадлон и направила своё тучное тело к выходу.
Гостя она встретила в приёмном кабинете. Вошёл стройный молодой человек в чёрном плаще, держащий в руке роскошную шляпу с белым пером. Аккуратно подстриженные тёмные усики, ровный нос и красивые скулы выдали в незнакомце представителя аристократического сословия. Он галантно раскланялся и представился именем, которое уже назвал монахиням сторож.
«Недурён, мысленно отметила мать Мадлон, изучая лицо Ганца фон Баркета, проникшего к ней под фамилией давно почившего кузена своей невесты. Даже красив. Хороший вкус у девчонки. Не таким я тебя представляла, еретик, но всё же»
Здравствуйте, сударь, с чем пожаловали? спросила аббатиса.
Квадратное лицо настоятельницы приняло надменно-недовольное выражение, которое не скрывало неприязни женщины к гостю. Маленькие колкие глазки монахини внимательно рассматривали юношу, производя на него самое неприятное впечатление.
Мать Мадлон
Я привёз Вам срочную депешу от барона де Бель Эра, моего дяди, отчеканил Ганц, с поклоном передавая бумагу аббатисе.
Присядьте, сын мой, монотонно ответила монахиня и оторвала край конверта, противно скрипя сухой бумагой меж пухлыми пальцами.
Ганц опустился на краешек стула, предпочитая не спорить с настоятельницей. Пока мать Мадлон пробегала глазами по письму, на лице её отражалось явное неудовольствие, нарастающее с каждой новой строчкой послания.
Значит, Вы, сударь, кузен моей воспитанницы?
Габриэль де Гарсон! подскочив со стула, снова отчеканил юноша и сделал поклон.
Полно-полно, я всё поняла. Значит, семья Элены-Валентины де Сентон не желает принять её решение постричься в монахини? Вы не хотите, чтобы она стала Христовой невестой?
Именно так, потому что Ленитина земная невеста, у неё есть наречённый и отменить помолвку нельзя. Обручение уже состоялось.
«Земная» прошипела мать Мадлон и, сложив листок пополам, медленно его разорвала.
Месье барон сообщил в своём письме, которое Вы соизволили порвать, кивая на бумагу в руках монахини, повысил тон Ганц, что его старший сын болен. Поэтому он желает, чтобы дочь была рядом уже сейчас. Я уполномочен забрать Ленитину из пансиона досрочно.
Кто придумал это отвратительное имя? возмущённо проворчала аббатиса и, отвернувшись от гостя, бросила обрывки письма в теплящийся камин.
Язычки оранжевого пламени тут же приняли желанную пищу.
Какое имя? не понял женщины фон Баркет.
Еретическое! гавкнула мать Мадлон. Ле-ни-ти-на! Как собака.
Это всего лишь домашнее ласковое имя нашей сестры, хмуро проговорил Ганц, и в глазах его заиграл нехороший огонёк. Никто и никогда не запретит нам называть её так, как мы называем.
Скоро у неё будет другое имя, махнула рукой аббатиса. Мы окрестим вашу Элену-Валентину сестрой Марией, и она уже никогда не будет Ленитиной.
Кулаки немца непроизвольно сжались, и ему составило большого труда удержать свои эмоции в узде.
Я должна сообщить Вам, сын мой, монотонно продолжила речь аббатиса, шевеля каминными щипцами пепел, оставшийся от письма Бель Эра, что Ваша кузина твёрдо решила посвятить себя католической церкви и никогда не вернётся в мирскую жизнь. Тем более к мужчине-еретику! И никто не смеет стоять у неё на пути, слышите, никто! повысила тон монахиня, обернулась к гостю и впилась в его бледное лицо колючим взором серых глаз. Ни отец, ни брат, ни жених! Теперь уже бывший. Считайте, что силой, данной мне церковью, я разорвала эту помолвку, неугодную Богу.
Но Мишель серьёзно болен, не лишайте его возможности увидеть сестру, кто знает, быть может, в последний раз! воскликнул Ганц. Мишелю нужна её поддержка!
Ваша кузина своим присутствием ничем не поможет брату, сказала как отрезала настоятельница. Зато в монастыре она будет молиться за спасение его души днём и ночью!
Женщина особенно выделила слово «ночью», и по коже фон Баркета пробежал холод. «Раскусила она меня», подумал молодой человек.
После пострижения от мадемуазель де Сентон, ставшей нашей сестрой и Христовой невестой, будет гораздо больше пользы. А как она поёт «Аве Мария!» воскликнула аббатиса и вскинула руки к небу. Ангелы замирают, внимая ей!
Снова обратив взор на незваного гостя, мать Мадлон криво усмехнулась со словами:
А Вы хотите лишить монастырь святой Женевьевы такой хористки! Еретики!
Ленитина должна вернуться домой, заявил Ганц и сделал шаг вперёд.
Новиция Элена-Валентина ничего никому не должна! поднимаясь, рявкнула аббатиса. Кроме того, что она уже делает!
Но семья против!..
Семья не может вмешиваться в дела Всевышнего, молодой человек! Элена-Валентина де Сентон выбрала этот путь и не мешайте ей!
Элена прошептал фон Баркет. Мне почему-то кажется, что мы с Вами, матушка, говорим о разных девицах. Та, которую знаю я, наша Ленитина, никогда не отказалась бы от мирской жизни и женского предназначения ради места в хоре при монастыре!
В конце фразы голос Ганца сорвался на крик.
Вы плохо знаете свою кузину, молодой человек, холодно отозвалась мать Мадлон, словно подпитавшись злостью гостя, и спокойно опустилась в кресло.
Да? с вызовом прищурился Ганц. Давайте проверим. Могу я увидеть сестру?
Нет, отрезала аббатиса.
Что? изумился такой наглости фон Баркет.
Нет! резко повторила настоятельница
Злой огонёк зажёгся в глазах юноши. Казалось, ещё мгновение и он бросится на эту старую деву, готовый задушить её собственными руками. Но Ганц сдержался, хотя огонь в его глазах так и не угас.