Сейчас. Щедрик вытер салфеткой блестящие губы. Положил мятый стаканчик и разжиревшую салфетку в прозрачный пакетик.
Сдай назад. попросил Щедрик. В мусорку выброшу.
В салоне остался мясной увлекательный запах. Желтков выехал на дорогу.
Все это факингшит формальности. Я тебе говорю. Щедрик сытно покуривал. Сбрасывал дым и пепел в едва приоткрытое окно.
Ты о чем?
О тебе. Обо мне. Обо всем. Смотри. Корнеев дядька же не дурак?
И не дурак и дядька. согласился Желтков.
Вот. А это тогда ему зачем? Щедрик почесал бумажную иконку на приборной доске.
Может привычка?
Привычка. повторил Щедрик. Беляшик не есть, когда хочется, тоже привычка?
Это вера. ответил Желтков. Что? Не веришь?
Кому? Автомобильной открытке? Я же говорю факингшит формальности. Как мы и Слуховицы? Чего?
Да так. Ты же вроде молодой, Щедрик. Не твои это как бы звенящие вопросы.
Интересуюсь. Не Топ Догом единым. Кстати, как думаешь, Рэгбист с Сульяновым засекутся?
Хотелось бы. Я на Регбиста штукарик от Алки затихарил.
Да ну?
А то.
Да ты реально зверь, братан. рассмеялся Щедрик.
В Слуховицы въехали со стороны Медыни. Крутанули по кольцу рядом со стройной заводской церковью. Улица Емельяна Ярославского была совсем узенькой и волнистой. Желтков остановился у 3-го номера. Кирпичной автомойки. Сразу за серым Фордом Транзит. Дверь Форда открылась. Молодой, спортивного вида человек в бейсболке обошел Патриот и приветственно постучал по стеклу.
Егор.
Желтков. Желтков обернулся и пожал приветливо протянутую руку. Это Щедрик.
Сосед. Щедрик и Егор вместо рукопожатия стукнулись кулаками.
Тепло тут у вас. Егор снял бейсболку и держал ее между коленями.
Значит, мужики. Минут через десять начнем. Сначала спецы отработают, а потом уже мы. Вроде там ничего серьезного. Ребятки фуфельные. Пару недель всего работают. Если наркоша местный обнаружится, претензий не имеем. Лады?
Лады. согласился Желтков.
Гуд. сказал Егор. Тогда курим и вперед. Да. Маски не забудьте.
А мы привитые. сказал Щедрик.
Мы тоже. Правила, мужики.
Факингшит формальности.
Прямо в пипку. согласился Егор. Давайте, мужики. На приёме.
Ровно в 16:30 Форд Транзит медленно поехал в глубину тихой и узкой улицы. Выждав какое-то время, Желтков поехал следом. Остановились у ребристого (бирюза в лазури) забора. Форд чуть дальше, а УАЗ чуть ближе. Между ними оказалась жестяная калитка с приваренной арматурной ручкой. В калитку спецы не пошли. Крепкие мужики в круглых черных шлемах, в комках цвета больного жирафа, закинули за спины свои АКСы, перешагнули через низенький забор и гуськом-гуськом по кирпичной дорожке мимо черных скелетов не хозяйских деревьев. Потом Желтков услышал громкие стуки, особый дрожащий звук выбитого стекла из тонкой мансардной рамы, а в бледные сумерки и паутину из яблоневых деревьев выкатился желтый аппетитный колобок электрического света.
Вроде можно. сказал Егор. Идем.
Домик был обычный, щитовой и дачный. После мансарды кухня с грубо сложенной печкой и характерным мефедронным запахом. На дровяной плите банки, склянки. На полу синие пластиковые баки. Егор тронул рукой один из баков.
Вот это я понимаю. Ответственные люди. Щедрик подмигнул Желткову. Наперед все продумали. На следующие 10 лет точно. А если нам повезет, а нам повезет, то и вся пятнашка.
Единственная комната светилась замечательным абажуристым светом. Золотисто-черным с прозрачными тенями и загадочными темными углами. Под пестреньким ковром широкая самодельная кровать с хорошим шелковым бельем. Круглый стол под зеленой скатертью. Бутылки и вчерашняя еда в бумажных тарелках. Пожалуй все. « А нет» подумал Щедрик. «Самое главное, как всегда. Под ногами».
Поднимите их. сказал Егор.
Два абсолютно голых мужика. Руки за спиной в наручниках. Одному лет 25. На голове модные всполохи черно-синих волос и тонкий кожаный ремешок с голубым камнем на шее.
Фамилия. Имя. Отчество? спросил Егор.
Сатанелли Аггел Ольгердович.
Желтков кашлянул. Щедрик хмыкнул. Егор как-будто не заметил.
Это само собой. продолжил он как ни в чем не бывало. Паспортные данные, пожалуйста.
А он и по паспорту такой. спецназовец с открытым щитком на шлеме протянул Егору кипу разноцветных документов.
Прям реально? Щедрик смотрел через плечо Егора. Аггел Ольгердович, 1997 года рождения. Город Курган. Вот тебя повело. Кукушка крякнулась.
Мое дело. шмыгнул тонким переделанным носом Аггел Ольгердович.
Само собой. А вы из какой федерации? спросил Егор второго задержанного. Тот был постарше и поуместней что ли. Вокруг сорока. Хорошая, солидная будка с ухоженной бородой. Правда все что ниже дрябленько, а еще ниже вдобавок и пугливое. Желтков лишь пробежался взглядом по столь откровенному непотребству и дальше старался смотреть прямо в лица.
Кузнецов Сергей Петрович. И потрудитесь одеть маски. И нам тоже надо одеться.
Само собой. повторил Егор. Он сдвинул маску вверх с подбородка. Желтков поделился запасной маской со Щедриком, а спецназовец просто опустил щиток шлема.
Получается Егор рассматривал документы и пытался найти правильное определение для двух голых мужиков в одной кровати.
Вы интимные партнеры. Так получается?
Тихие и воспитанные вопросы дали нужный эффект. Голенький Кузнецов начал ошеломительно быстро одевать на себя какой-то важный начальствующий сюртук. Видимый только ему одному.
Что за оскорбительные намёки? Представьтесь. Кто вы такие? Потрудитесь выдать нам одежду и объяснить, что здесь происходит? Не понимаю по какому праву?
А вы понимаете, Аггел Ольгердович? Изготовление и хранение в особо крупном
Вдруг замолчал Егор. Желтков увидел то, чего и представить не мог в прошлой своей жизни. Льва-вегетарианца или разобранного на психологические детали фэсбэшника.
Кузнецов это вы? Это разве вы? Егор поднес к бородатому директорскому лицу нагого гражданина удостоверение. Такого же размера и цвета как у Желткова или Щедрика. Наверняка, такого же как у Егора. С гербом, фотографией и синими утвердительными печатями. Кузнецов бросил острый и хваткий взгляд на служивую книжицу в руке Егора.
Это здесь ни при чем. Не имеет значения. Но учитывая мой уровень, вы понимаете какие это будет иметь последствия лично для вас?
Мама вызывай ментов. резкий и метафоричный Щедрик ознакомился с удостоверением. Вот это человек. Не человек, а бездна. Еще и с крестиком, но без трусов. Хм.
Это не ваше дело. истерично выкрикнул Кузнецов. Подумайте лучше, что с вами будет.
К сожалению наше, архиепископ Веспасиан.
Кто? переспросил Желтков. Он посмотрел на Щедрика. Напарник от удовольствия едва на руках не ходил.
Прикинь! Жаль нельзя Или тиктокнем? спросил Щедрик.
Егор покачал головой и добавил.
Мы не они. Других уважаем.
Кого вы уважаете? Опричники! У вас локти по руки в крови! архиепископ с корочкой профессионально вознес вверх свои холеные длани. Невинные души вопиют. Дьяволы. Бесы. Тьфу!
Егор лениво отклонил голову и священная слюна пролетела мимо, едва не поразив Желткова.
Котя. Не надо. попросил, чуть не плача, Аггел Ольгердович.
Котя. это гладкое и доброе слово Щедрик выбросил изо рта, как горячую картошку. Задорный и звонкий, по хорошему детский, смех поволок его вперед и бросил со всего размаха на стул рядом с круглым столом под зеленой скатертью. Поверх этого смеха Егор торжественно провозгласил:
Брюки архиепископу и Аггелу Ольгердовичу.
Щедрик окончательно порвался. Он сложился пополам и уже из-под стола продолжил издавать громкие, булькающие звуки.
Федя. Наручники снимите.
Зря. Щедрик выбрался наружу. В его голосе догорал искренний смех. Аж в боку закололо. Надо, Егор, как они. Иначе не доходит.